Дмитрий Володихин - Александр Грин. Зябкое сердце

• Название: Александр Грин. Зябкое сердце
• Автор: Дмитрий Володихин
• Жанр: Фэнтези

---

Как им объяснить, что существуют проблемы, по сравнению с которыми воспаление легких вообще трудно заметить...

...В тот вечер она отчаянно пыталась не поддаться сну. Иногда холод наплывал, едва не лишая сознания, а временами отступал. Но позиции он сдавал неохотно, и ему не хватало самой малости, чтобы отправить девочку в нокаут спячки. Завтра - первый экзамен сессии. Надо держаться. Лучше бы удержаться...

Получалось плохо. В груди нарастали все признаки большого ледяного затмения. Она предчувствовала: на сей раз ее ожидает нечто необычное. Гвоздик в сердце подрастал что-то уж слишком быстро. Боль толкалась ножками и заставляла тревожно размышлять о той минуте, когда прелюдия кончится и тварь полезет из сердца головой вперед.

К отцу пришел его товарищ - магистр Антонов, большой дока по части марсианских рукописей. Ольга спросила гостя из вежливости о каких-то, прости господи, никому не нужных поисках императорской библиотеки марсиан. Он отвечал долго, основательно, с живыми подробностями. Рассказал, как доктор Александропулос придумал использовать команду профессиональных спелеологов, чтобы с их помощью влезть в трещину, пересекавшую под углом сорок пять градусов отвесный склон в кратере Медлера. Как они чуть не заблудились, но в конце концов вышли к целой грозди имперских бункеров; оказалось, что марсиане их бросили всего двести лет назад. Как российская экспедиция сцепилась с женевской из-за прав на драгоценную находку. И как они потом вместе отстреливались от банды черных археографов, нанятых коллекционером из арабских шейхов...

Ольга сейчас же увела гостя в свою комнату и налила ему чаю. К чаю Антонов приник с бешеным восторгом - все, кто подолгу работал на Марсе, возвращаются с диковинной аномалией: пьют чай ведрами. Отчего?

Гость потчевал ее рассказами о походах за рукописями в лабиринты династии Лом. О вскрытии бункера «Тэнг» с гробницами марсианских императриц. О гонках на марсоходах. О настоящем большом сражении, разразившемся в фактории Королев: синдикат якудза попытался взять библиотеку Научного центра с находками за пять лет. Наконец, о драгоценном имперском манускрипте с текстом договора между монархом Дуд-Харт и вольным кланом собаководов. Уникальную рукопись обнаружил лично Антонов - через два года после того, как молодой магистр Булкин предсказал, где она, чисто теоретически, может находиться.

Всё это было очень интересно. Ольге с детства нравились истории о древних тайнах, о нерасшифрованных рукописях, о кладах и прочих драгоценных находках. Ее собеседник говорил со знанием дела, не стеснялся объяснить непонятное. В то же время - то ли каким-то особенным тоном, то ли улыбкой, то ли внимательным отношением к ее вопросам - он давал понять, что ведет разговор с равной. Это было очень интересно...

Но сердцу не становилось теплее. В сердце застряла сосулька, с каждым часом становившаяся чуть больше. Иногда в студёную зиму бывает, что ты берешься ладонью за ледяной штырь, свисающий с крыши, отламываешь нижнюю часть и вертишь ее в ладони, ожидая увидеть, как польются с ее боков холодные слёзы. А она - не тает. Не тает, и не тает. Мороз кругом, и сосулька не желает поддаваться живому теплу человеческой руки... Именно это происходило сейчас у нее в груди. Вот только нетающую сосульку сжимали не пальцы, а сердечная мышца.

Он помотал головой.

- Так ничего не получится.

- Что не получится? - удивилась она.

- Да ровным счетом ничего хорошего. Надо как-то не так.

Она усмехнулась:

- Папа решил полечить меня умными знакомыми?

- Согласись, глупыми знакомыми точно никого не вылечишь...

- А что, кто-нибудь уже ставил подобный опыт?

- Недавно как раз читал монографию Допплера - Мабинского «Терапия знакомыми глупцами в позднеассирийской медицине». Специалисты говорят: у них там, в Ассирии, все попытки окончились полным провалом. Считаешь, надо поставить новую серию экспериментов?

На несколько мгновений она ему даже поверила.

Искорка веселья.

Маленькая.

Вспыхнула и пропала. Даже не добралась до губ, о глазах и речи быть не может.

- Считаю, надо плюнуть на медицину и жить, сколько отмерено.

Он опечалился.

- Всё настолько серьезно?

Ольга хотела уйти. Разговор дошел до тех мест, куда ей не хотелось пускать никого. Но не ушла: встать с кресла - это очень хлопотная затея. Не сейчас. Она хотела сказать, что кое-кому стоит интересоваться собственными болячками и не соваться к чужим. Но не сказала: выходила какая-то театральная реплика. Она хотела пошутить. Но хорошая шутка не пришла в голову, а плохой она стыдилась.

Она просто закрыла глаза.

Очень устала.

Очень.

На этот раз сердечная стужа мучила ее дольше и сильнее обычного.

Он опять помотал головой:

- Ну да, так ничего не получится.

«О, каков энтузиаст. Пошел на второй цикл».

- А давай-ка... Может... это тебе понравится.

«Ты очень уютно жужжишь. Можно, я при тебе посплю с открытыми глазами?»

Отцов знакомец притушил свет. Сел напротив нее за стол. Взял за руку. Выдирать руку из его пальцев это ведь тоже - такая морока... Она всего лишь сообщила:

- Всё остальное у меня столь же ледяное, как и пальцы.

Воздыхатели, прежде пытавшиеся за ней ухаживать, после этих слов рассыпались в мелкую крошку. Все до единого. Проверенное средство.

«Сейчас забормочет, мол, не такие уж и ледяные... но как раз с минуту назад он вспомнил... срочное дело... или что еще у них бывает срочного в таких случаях? Встреча? Звонок?»

Собеседник молчал. Руку отпускать не торопился.

Ольга взглянула ему в лицо и вяло удивилась: ее визави сидел, закрыв глаза, и, кажется, нечто припоминал, морща лоб. То ли... Ей представилась странная картина - если можно превратить ум в сачок, то сидящий перед ней человек явно проделал именно это и теперь пытался поймать призрачным сачком призрачную бабочку у себя над головой.

«А сам-то ты ученый магистр, не захворал ли, часом?»

Наконец он заговорил:

- Жила-была маленькая девочка...

Она вздрогнула. Эти слова будто пароль, некогда значивший очень много, ни разу не использованный и почти забытый, открыли дверь в ее душу. Произнесены они были иным тоном - не тем, каким велась их беседа. До сих пор Ольга и представить себе не могла, что голос бывает - словно теплый ветер.

...Жила-была маленькая девочка, родившаяся на острове, в семье гончаров и не видевшая в своей жизни ничего, кроме глины, печи для обжига и лодки, уставленной кувшинами. Раз в неделю лодка отправлялась на большую землю, в богатый город. Если там удавалось что-нибудь продать, в тарелках появлялось по маленькому кусочку мяса. Когда годы стали превращать девочку в девушку, она, повинуясь необъяснимому влечению, расписала один кувшин...

Ольга следовала за его голосом, тонула в его голосе, дышала его голосом. Лепила горшки, расписывала, торговала ими, дважды собиралась выйти замуж, и дважды с ее мужьями случались странные неприятности, а вот третьего, настоящего, любимого, спасла от смерти и была с ним счастлива.

-...и была с ним счастлива, хотя многие и не верили, что даже такой невезучей женщине, как она, от Бога положено счастье. Вот и вся история о девочке из семьи гончаров, - завершил рассказ ее собеседник.

Она молчала.

- Понравилась тебе моя история?

Она молчала.

- Неужто не понравилась?

Она молчала.

- Жаль, я очень старался...

Ну как ему объяснить! Как ему, не знающему, до чего холодно бывает от ледяного гвоздя в сердце, объяснить всё счастье той секунды, когда ты чувствуешь: лед выдернули из груди... И с каким содроганием ждешь: нет, так легко не отделаться, сейчас крупинка зимы опять шевельнется там, внутри, опять начнет расти, опять станет трудно дышать, опять исчезнут все желания, кроме одного: спать.

Не шевелится, зараза.

Не шевелится, дрянь.

Как хорошо! Спасибо, Господи. Стало теплее.

Не думая, что делает, не сомневаясь и не колеблясь, она потянула его руку к себе и прижала к щеке. Потерлась. Нет, не как кошка. И не как женщина. Просто на всю ее жизнь окрест она не помнила ничего, способного источать столько тепла, сколько давали эти пальцы.

- Знаешь, мне показалось, что ты как-то озябла. Захотелось побыть для тебя угольком в камине.

Чертовски точно. Наверное, следует уставиться на него безумным взглядом. И спросить... ну-у... например, вот так спросить: «Откуда ты это знаешь?!» Жаль, ее никогда не прельщала профессиональная деятельность актрисы.

- Я согрелась, сказочник. Мне очень хорошо. Я хочу, чтобы ты пришел еще раз.

- Хорошо.

- А а а... во о о о от... ну-у у у...

- Еще одну сказку?

- Если оставить вежливость и приличия в стороне, то да.

- Хорошо.

Его не было очень долго.

Его не было нестерпимо долго.

Отец говорил: опять Сережа застрял на Марсе. Дальше следовал ряд непонятных слов - бункер «Берроуз», первая федерация вольных прайдов, эпоха Дуд, подземный город «Пыльное пятно» в долине Маринера, таможенные книги клана Уггал-Горт...