Баян Ширянов - Низший пилотаж

• Название: Низший пилотаж
• Автор: Баян Ширянов
• Жанр: Сказка
• Год: 2001
• ISBN: 5-93321-021-8

Роман Баяна Ширянова – наиболее скандальное литературное произведение русского Интернета в 1998 году. Заявленный на литературный конкурс АРТ – ТЕНЕТА – 97, он вызвал бурную полемику и протесты ряда участников, не желавших выступать в одном конкурсе с произведением, столь откровенно описывающим будни наркоманов. Присуждение же этому роману первого места в конкурсе, сделанное авторитетным литературным жюри во главе с Борисом Стругацким, еще более усилило скандал, вызвав многочисленные статьи и интерьвью в сетевой прессе.

"Низший пилотаж" – роман с первитином. Он же винт – могущественный психостимулятор, успешно конкурировавший с молекулами ДНК в крови постсоветской богемной и прочей деклассированной молодежи.

Главный наркотик начала девяностых – беспрецедентно доступный и дешевый (в своей весовой категории, разумеется, – трава не в счет). К середине девяностых был потеснен близнецами-братьями героином и кокаином, но в памяти народной по-прежнему живее многих живых, благо "винтовая тусовка" – хочется сказать "винтовой этнос", до такой степени препарат повлиял на психику и физиологию своих приверженцев – успела обзавестись своим фольклором.

"Низший пилотаж" – энциклопедия винтового сленга, кумарных притч, стремных примет и торчковых мудростей.

"Низший пилотаж" – история поколения, полная неоновых картинок "из жизни" и надрывных нецензурных разговоров.

Стиль Баяна Ширянова сочетает ледяную патетику в духе Берроуза с трезвой журналистской ироничностью; интонации истерики, исповедального монолога, физиологического очерка, анекдота и сенсационного репортажа сплавлены в романе без видимых швов. Этакая пристрастная беспристрастность, тоскующая ненависть, понятная любому, кто "соскочил".

---

Баян Ширянов

НИЗШИЙ ПИЛОТАЖ

Роман в новеллах о наркоманах, для них самих и всех прочих желающих.

ПОДЕРЖИ ЗЕРКАЛО.

Никаких хохмочек! Никаких выебонов! Правда. Голая блядь правда! Сам видел! И поэтому право имею ее резать! На глушняк…

Да, я ширяюсь, шмыгаюсь, втираюсь, мажусь. Да, и зовут меня поэтому Шантор Червиц. А, может, и не поэтому, а из-за других причин, но причины эти по хую.

Может и узнаешь когда, а пока въезжай в расклад и расстановку сил.

Я объявил войну винту. Как и многие. Мы воюем с ним так же, как алкоголики со своей вонючей водярой, путем уничтожения посредством собственного организма. Ничего нового в этом нет, поэтому мы решили легализовать наркотики. Но об этом позже.

Итого, мы имеем пятнадцать кубов на пять рыл. Я поставил кубы первыми, ибо они важнее всего. Без них ничего не случается, потому что случиться не может принципиально. Второе это флет. Флет у нас однохатный, с сортиром, ванной, прихожей и винтоварней, которая на других флетах обзывается кухней. Но кухня – это не винтоварня. На кухне варят хавчик, чтоб его потом жрать, поддерживая силы. В винтоварне, наоборот, варят, как многие уже догадались из названия, винт, который жратвой не является, а действует ровно наоборот. Ты грызешь свой кусок булки с ковбасой, чтоб наполнить себя силой, которая складывается в жировые отложения, по которым можно производить раскопки твоей истории. Ты хаваешь винта, чтобы извлечь из себя свою силу. Понятно?

Ладно. Винта надо хавать. Сие – аксиома и обсуждению не подлежит. Чтобы его хавать, нужны те, кто его хавает. Их пятеро. Я. Чо, нескромно, ставить себя первым? А по хую!… Второй – Семарь-Здрахарь. Яростный торчок. Третьим у нас будет Навотно Стоечко. Распиздяй, похуист и поебеньщик. Четвертым – Роза Майонеззз, родная шировая сеструха Зои Чумовоззз. До сих пор неизвестно, кто из них кого подсадил. Пятая, последняя, безымянная герла. Она приблудилась к нам во время поисков салюта и села на хвоста так прочно, что пообещала выебать всех мужиков, что не понравилось Розе Майонеззз, но ее послали на хуй, вместе с ейной пиздожадностью.

Да, чуть не забыл, хозяином флета числится Навотно Стоечко.

На флету имеется разъебаный во всех смыслах и позициях диван без ножек, пара матрацев с бычковыми дырками, ковер, на который все стравливают контроль, стол комнатный и стол кухонный, разные, несколько не то стульев, не то табуреток, мигрирующих в широких пределах, колдун, в просторечье холодильник, газовая плита. Все прочее не имеет значения и смысла перечислять.

Да, еще есть винт! Но об этом я уже сказал в самом начале.

Итак, винт. Его надо ширнуть. И, желательно, в вену. А если не в вену, то под шкурой будет такой фуфляк!…

Короче, вмазаться хотят все. Но первым должен ублаготвориться Навотно Стоечко, как варщик, это основная причина, и как хозяин, на эту причину всем насрать, поэтому она причиной здесь являться не будет.

Без пизды можно сказать, что навотностоечковский организм проширян насквозь. На моей памяти он двигался в руки, ноги, пальцы и хуй. Если он когда-нибудь кинется, то, в натуре, в его винте крови не обнаружат, как не найдут и самих веняков.

Для активных боевых действий супротив винта без веняков не обойтись, а эти суки норовят или скипнуть, или затромбиться, или вообще, на хуй, исчезнуть. Не въезжают они в необходимость своего присутствия.

Навотно Стоечко заряжает баян положняковыми двумя квадратами. Вся тусовка кучкуется вокруг них.

– Ой, бля-я-я… – Шипит Навотно Стоечко и угрожающе размахивает машиной. – Уйдите на хуй, свет застите!…

– Помочь? – Интересуется Семарь-Здрахарь. Он единственный кто остается рядом, остальные растусовались по углам и старательно косят, что навотностоечковская казнь их не ебет.

– В пизду! – Верещит ширяющийся, – Надо будет – сам позову.

Семарь-Здрахарь под визги хатовладельца съебывает на винтоварню, а Навотно Стоечко стягивает с себя рубаху.

Телеса Навотно Стоечко достойны кисти Пабло Дали и Сальвадора Пикассо. Или наоборот? Но до пизды, значит так, хэнды. Правая. Она пятнистая, сине-желто-зеленого окраса от подшкурного контроля. Тонкие белые полоски на местах старых дорог, у локтя красная блямба заросшего колодца. Вся эта красота в коричневую крапинку от недавних широк. Левой хэнде повезло меньше. На ней несколько вулканчиков, следы какой-то недоебаной инфекции. От вулканчиков вся хэнда ярко красная и бугристая. Торс Навотно Стоечко не так красив, на нем всего несколько синяков, ребер и волосков.

– Блядский Бог… – Бормочет Навотно Стоечко, ощупывая правой хэндой левую. Зрители не дышат.

– Ебаный Христос…

Левая рука так распухла, что веняков нет и не будет в ближайшие несколько месяцев. Навотно Стоечко начинает исследование правой хэнды. Он пыхтит, скрежещет оставшимися зубами, пускает горькие слюни… И, ебеныть! чего-то находит!… Его палец находится около кисти, он осторожно надавливает на кожу и под ней что-то трепыхается.

Не отпуская найденное место, Навотно Стоечко берет баян, снаряженный самой тонкой стрункой. Дыхание Навотно Стоечко становится тяжелым, он всаживает струну и в баян тут же идет контроль.

– Бля! Поймал!… – Яростно шепчет он на всю комнату и давит на поршень…

– БЛЯ!!! – Орет Навотно Стоечко в следующую секунду, и вырывает иглу.

– Как больно-а-а!!! – Вопит он во всю глотку, размахивая машиной. На месте вмазки растет кровяная капля. Навотно Стоечко слизывает ее и прижимает дырку пальцем.

– Уй, бля-я-я… Пропорол… Блядский Бог, где Ты? Нету Тебя, бля!… Ну почему я не могу по-человечески ширнуться? Помоги мне, Господи! У, бля!…

На крики прибегает Семарь-Здрахарь с баяном, тоже полным контроля. Увидев его, Навотно Стоечко белеет от ярости:

– Вперед меня?!…

– Да ты сколько будешь казниться… – Оправдывается Семарь-Здрахарь, но раскаяния в его голосе не присутствует.

– Ну и хуй с тобой, паскуда! – Отворачивается Навотно Стоечко и начинает поиски по новой. Теперь он обследует ноги.

Самое приятное – это наблюдать за попытками ширнуться того, кому ширнуться некуда, того, кому есть куда ширнуться. Мне, например. Но это скоро надоедает.

Какого хуя я должен ждать три часа, чтобы вмазаться, пока не втюхается какой-то ублюдок?

На кухне Семарь-Здрахарь уже моет свой баян.

– А, сам Шантор Червиц, ширнуться зашел, или так?

– Ширнуться, – Соглашаюсь я, – Где пузырь?

Пока я выбираю себе и щелочу, происходят два события: очередной богохульный вопль Навотно Стоечко и появление приблудной герлы. Она становится у стены и сползает вниз. Ее короткая юбка задирается, и нашему обозрению предстают дырявые, но достаточно чистые трусы, которые и на половину не скрывают жутко волосатую пизду их хозяйки.

– Я – преступная мать… – Горестно говорит безымянная герла, и добавляет, – Ширните меня…

Пока с ней возится Семарь-Здрахарь, я успеваю сделать себе три дырки, но вмазываюсь-таки самосадом в оборотку. Знай наших!

Несколько минут, пока я приходуюсь, мне все до пизды-дверцы. Приход слабоват. Чего еще ожидать от такого варщика, как Навотно Стоечко? Когда я открываю глаза, то застаю как Семарь-Здрахарь вводит последние децилы в руку герлицы. Она на мгновение замирает, а затем ее впалая грудь издает сдавленный возглас восторга.

– Как? – Любопытствует Семарь-Здрахарь.

– Хорошо. – Понуро выдавливает из себя девица и начинает плакать.

Мы с Семарем-Здрахарем переглядываемся, плакать на приходе? Это что-то странное.

– Точно хорошо? – Спрашиваю уже я. Но герла как будто ничего не слышит, она мотает головой, разбрызгивая слезы, и тихонечко стонет.

– Блядский Бог! Что ж я маленьким не сдох?! – Доносится из комнаты.

– Я – преступная дочь… – Говорит вдруг герла и внезапно стягивает с себя юбку вместе с трусами. – Ебите меня… Я – преступница…

Заморочка, понимаем мы с Семарем-Здрахарем. Заморочка – штука тонкая. Как сучий Восток. Замороченный торчок может часами смотреть в одну точку, дрочить, гнать телеги, искать мустангов или заныканный пару лет назад куб винта. Но если эти заморочки по кайфу тебе, других они могут напрягать… А могут и не напрягать… Смотря, на чем ты заморочился.

– Ну, ебите меня… – Жалобно просит безымянная герла. – Я – преступница, меня надо ебать!… Или хотите, я у вас отсосу?… Я никогда не сосала… Но, если надо… Я преступница, я буду стараться!…

Она шмыгает носом, а мы отрицательно качаем головами.

– Попозже… – Улыбается Семарь-Здрахарь.

– Вы мной брезгуете? Да? – Выщипанные брови поднимаются домиком, а нижняя губа отвисает. – Да, вы брезгуете! Я ведь преступница! Преступница!