Александр Пинченков - Ржевская дуга генерала Белова

• Название: Ржевская дуга генерала Белова
• Автор: Александр Пинченков
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0861-2

Среди советских регулярных и партизанских формирований, действовавших в тылах оккупированной нацистами территории СССР в 1942 г., особое место занимает группировка войск генерал-лейтенанта П.А. Белова со входившими в се состав партизанами Дорогобужского и Южного Ельнинского партизанских краев. В предлагаемой читателю работе впервые с привлечением воспоминаний участников событий, сведений местных жителей, архивных источников подробно рассматриваются конкретные боевые операции «беловцев» и смоленских партизан против нацистов и их пособников в основной период боевых действий — с января по май 1942 г. в тылу Ржевского выступа.

Книга издается в авторской редакции.

---

В мае 1942 г. огромный, в несколько сотен километров участок фронта, удерживаемый группой Белова, требовал многотысячного пополнения этой группы личным составом. Задача переброски к Белову пополнений оказалась нелегкой и крайне рискованной. Своевременно предпринятыми и, следует признать, талантливо организованными контрмерами врагу удалось сорвать советскую воздушно-транспортную операцию в части заброски в район П.А. Белова подразделений 7-й воздушно-десантной бригады. Немецкими частями были организованы ложные посадочные площадки для ночных визитов советских самолетов. Противник знал и принятую систему световых сигнальных обозначений для советских летчиков. Оставалось достойно встречать «гостей». В эти ночи происходило, например, — по донесению из 2-й Гв. КД, — вот что:

«Как только самолет стал приземляться, по нему был открыт огонь, немцы бежали к самолету с разных сторон. Не успел экипаж выскочить из самолета, как над их головой пошел на посадку второй самолет типа У-2. По утверждению красноармейца Александрова[,] это был пятый по счету из числа спровоцированно приземлившихся наших самолетов на аэроплощадке противника — 100 м сев.-восточнее Ключики».

После нескольких неудачных попыток доставить десантников взлетно-посадочным способом программа дальнейшей переброски пополнения была сорвана. То же можно сказать и фактически о всей воздушно-транспортной операции. Уже 17 мая 1942 г. генерал Белов лично наблюдает одну из характерных, планомерно производимых расправ противника над советскими авиаторами, делает неутешительные выводы:

«Истекшей ночью происходило истребление наших самолетов воздушным противником. Установлена пока гибель четырех кораблей. Из них три ТБ и один Дуглас. Последний еще не найден, но я лично видел, как он падал горящим и два парашюта. (…)

Воздушно-транспортная операция пр-ком разгадана. Поэтому полагал бы временно ночных посадок и сброски грузов не производить, так как потери слишком велики».

До вражеского удара «Ганновера» оставались считанные сутки, а график переброски в группу Белова грузов не выполнялся и на треть. Например, в справке о транспортировке грузов за ночь 19 мая 1942 г. заместитель командующего 1-й воздушной армии полковник Кулдин сообщает о фактически произведенных 20-и самолетовылетах в группу Белова вместо 90 планировавшихся. Командование Западного фронта приказом от 20 мая 1942 г., указывая на множество недостатков в организации воздушно-транспортной операции и в контроле за ее осуществлением, установило личную ответственность каждого экипажа за своевременную и точную доставку грузов, порядок идентификации доставленных грузов, нормы вылетов для каждого самолета за ночь. Но время было уже упущено: с момента издания Директивы Ставки ВГК прошло 12 дней, до наступления «Ганновер» осталось лишь 3 дня…

Кроме противника, кроме собственных нерешительности, халатности, слабого уровня летного мастерства, мешала работе советских авиаторов и погода. В середине мая 1942 г. нередко в этих местах шли ливневые дожди, существенно ухудшившие состояние взлетно-посадочных полос здешнего «лесисто-болотистого» края. Генералам Белову и Казанкину оставалось (нужно ли добавлять здесь резиновое, растяжимое, неопределенное «пока»?) рассчитывать исключительно на имеющиеся в наличии силы, ожидая, как говорится, у моря погоды. Приемлемой погоды, — а вместе с нею и сухих дорог, — дожидалось и вражеское командование. Для наступления. И дождалось.

Очевидная необходимость удерживания и укрепления, — если уж не деблокирования, — огромного дорогобужско-всходского плацдарма была ясна, конечно, не только самим Белову и смоленским партизанам. Об огромной значимости плацдарма для дальнейших возможных действий основных сил Западного фронта свидетельствует деталь мемуаров П.А. Белова. Учтем, что важное значение имеет в любой книге не только текстовое содержание, но и разбивка на главы. Так вот, Белов целую главу в книге «За нами Москва» решил посвятить майским событиям, причем назвал-то он ее как! — Операция не состоялась. В советские времена, может статься, это был единственный способ молчаливо крикнуть о главнейшем, выделив это вне текста. Безрезультатность нескольких зимних и весенних наступлений на фронте 50-й армии заставила (наконец-то) фронтовое командование заняться не подхлестыванием командармов, а собственной активной организацией важнейшего для фронта (не для 50-й армии) дела. Насколько решительно планировали в штабе фронта заняться плацдармом группы войск Белова, показывает факт вылета в ночь на 9 мая 1942 г. к П.А. Белову начальника оперативного отдела штаба Западного фронта СВ. Голушкевича. Белов о цели прибытия этого генерала, о характере своей беседы с ним сообщает подробно{128}:

«Генерал-майор Голушкевич познакомил меня с замыслом новой наступательной операции. Не позже 5 июня силами пополненной и отдохнувшей 50-й армии при поддержке авиации и артиллерии намечалось нанести сильный удар по противнику. Для развития успеха выделялись механизированные войска.

Целью операции являлось окружение и уничтожение крупных сил противника. От моей группы требовалось надежно удерживать свой район, имевший важное оперативное значение».

Генералу П.А. Белову оставалось дождаться. Однако о какой же внушающей надежды новой наступательной операции могла идти речь? Директива Ставки ВГК № 170363 от 8 мая 1942 г. (в день, предшествующий вылету Голушкевича в группу Белова) требует вовсе не наступлений, а усиления группы Белова из ресурсов Западного фронта, причем «в целях удержания и расширения этого плацдарма…». О перехвате коммуникаций, как видим, нет и намека. Учитывая тогдашние харьковские замыслы членов Ставки ВГК, мысль их понятна: сейчас не до Запфронта, подождите, пока и до вашего смоленского плацдарма руки дойдут. Кроме того, Голушкевич сообщает Белову о все той же 50-й армии, авиации, артиллерии — но не о танках, танковых бригадах или тем более уж танковом корпусе. Не о кавалерии — хотя бы об оставшихся на основной советской территории силах беловского 1-го Гв. КК. И верил ли, слушая С.В. Голушкевича, П.А. Белов очередному обещанию близкой победы Запфронта? Кое-какие детали, речь о них пойдет ниже, показывают — не верил. И ведь был прав. Прежде окончательной готовности к удару войск Запфронта, Белов дождался в мае 1942 г. германского наступления «Ганновер» — причины к скорому отходу войск группы далеко на запад, повода к скорейшему рейдовому переходу-прорыву беловцев к основной линии советско-германского фронта.

Еще к последней декаде апреля 1942 г. генералу П.А. Белову, по собственному его свидетельству, стало абсолютно очевидно, что после ликвидации окруженной группировки М.Г. Ефремова противник перейдет к подготовке удара по войскам Белова. Занимаемый беловцами и партизанами район, правда, во много раз обширнее ефремовского, а значит, в талом снегу и грязи вражеские роты, полки, корпуса на десятки километров барахтаться не пошлют. Ударят после разлива, после подсыхания дорог в лесах — в мае. Придется биться и, видимо, отступать. А куда ж денешься? Действительно, куда-то предстояло деться, причем многотысячной группировке.

Поначалу, в марте 1942-го, как мы уже рассмотрели в главе о ельнинских событиях, П.А. Белову было совершенно не до лежащих где-то далеко к западу от Всходов райцентров Ельни и Глинки. До Ельни и Глинки, а точнее, до конкретных тамошних тропинок на местности у П.А. Белова интерес пробудился гораздо позже — за день перед самым немецким ударом «Ганновер» по беловской группе. Очень своевременно, а именно 22 мая состоялось знакомство П.А. Белова с вызванным им в штакор командиром партизанского полка им. С. Лазо В.В. Казубским. В мемуарах Павел Алексеевич очень откровенен о предмете тогдашнего обсуждения: «Выяснилось, что в расположении войск противника и в нашей обороне много незанятых промежутков, пройти через которые не так уж трудно. Узнал я также, в каком месте партизанские командиры пересекли большак из Ельни на Спас-Деменск. Все эти сведения впоследствии пригодились нам»{129}.

Уместна ли здесь поговорка, что гром не грянет — мужик не перекрестится? Так то ведь простой мужик, а не генерал. Генералы в судьбоносных (для них, а не только для войск) вопросах бывают прозорливее. Вот и генерал-лейтенант Белов, не гадая насчет грома, уже поспешил выяснять промежутки. Промежутки — где-то в кустах — это хорошо. Но не там и не тогда, когда предстояло лоб в лоб удариться с врагом.

Когда грянет гром «Ганновера», П.А. Белову пригодятся промежутки. И главный промежуток — свободный в несколько десятков километров промежуток для врага между партизанскими дивизиями — оставит сам Белов, отступив и рассыпав тем самым фронт остающихся партизан. «Корпус БЕЛОВА, получив в начале июня приказ идти на выход через линию фронта, пошел в направлении ДОРОГОБУЖ— ГЛИНКА—ЮХНОВ, оставив открытым фронт длиной около 50 км» — так скупо, но в точку сообщается о тех событиях офицером штаба 2-й ПСД. И потому не вините смоленских партизан за летнее отступление из деревень в леса. Специалистами по промежуточности оказались «конногвардейцы» с их предводителем.