Александр Пинченков - Ржевская дуга генерала Белова

• Название: Ржевская дуга генерала Белова
• Автор: Александр Пинченков
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0861-2

Среди советских регулярных и партизанских формирований, действовавших в тылах оккупированной нацистами территории СССР в 1942 г., особое место занимает группировка войск генерал-лейтенанта П.А. Белова со входившими в се состав партизанами Дорогобужского и Южного Ельнинского партизанских краев. В предлагаемой читателю работе впервые с привлечением воспоминаний участников событий, сведений местных жителей, архивных источников подробно рассматриваются конкретные боевые операции «беловцев» и смоленских партизан против нацистов и их пособников в основной период боевых действий — с января по май 1942 г. в тылу Ржевского выступа.

Книга издается в авторской редакции.

---

Как и на какой основе возникали в первый военный год не просто партизанские отряды, а целые полки — полк имени Лазо, например? Мало желания, необходимы условия, совокупность благоприятствующих обстоятельств.

Город Ельня расположен почти у истока реки Десна. Отсюда эта река течет на юг, к Брянску, Чернигову, впадает в Днепр под Киевом. Близкое к меридиональному в верхнем течении направление реки обусловило использование ее Красной армией летом—осенью 1941 г. в качестве водного препятствия на пути противника, по восточному берегу реки закрепились в августе и держались до октября 1941-го части советского Резервного фронта. В начале сентября, как известно, после долгих боев 24-й армии этого фронта удалось вынудить командование противника принять решение об оставлении Ельни и отводе войск на десяток километров западнее города. Однако охватывавшая до того город фронтовая дуга не исчерпала своей роли в войне: поля и перелески были завалены не только телами погибших, но и оружием, которому еще предстояло пострелять. На Десне та же картина, но чуть позже. Месяцами 24-я и 43-я армии Резервного фронта окапывались по Десне, патронные коробки с гранатами занимали свое место в нишах стрелковых ячеек и траншей. Многое из этой массы боеприпасов осталось не востребовано, брошено в октябре 1941-го, когда враг пошел к Москве. Детальный анализ направлений наступления германских дивизий южнее Ельни в первые четыре-пять дней операции «Тайфун» показывает: немцы из лесного района в 20—30 км южнее Ельни пошли не к Юхнову и не к Вязьме, а подрезая коммуникации оборонявшихся по Десне советских дивизий и далее на север к Дорогобужу. Тем самым без каких-либо серьезных боев, без лобового взламывания советской обороны у Ельни нарушалась вся система управления и снабжения советских частей этого участка, они вынуждены были в спешке оставить укреплявшиеся неделями рубежи и пытаться пробиться на восток без оглядки на соседей. Фронт 211-й, 222-й СД 43-й армии, а чуть позже и левофланговых соединений более северной 24-й армии — рассыпался. Многие согни советских бойцов и командиров, потеряв ориентацию в ситуации, так и остались на ельнинской земле.

Столь подробно остановиться на событиях осени 1941 г. под Ельней пришлось нам потому, что именно здесь позже возникло не просто широкое, но и высокоэффективное в боевом отношении партизанское движение. В более западных местностях Смоленщины, занятых врагом в считанные дни июля, в местах, где не было окружения и развала фронта, — ничего подобного не произошло. Именно территория ельнинско-вяземского октябрьского 1941 г. «котла» стала в 1942-м партизанским краем. Частное проявление — в районе к югу от Ельни. Лесистая местность к югу от Ельни, наличие массы оружия и боеприпасов, густая сеть тогдашних поселков и деревушек, контролировать большинство которых у оккупантов осенью—зимой не было возможности, — все это создало возможности к объединению военнослужащих РККА в группы, а затем и в вооруженные отряды. Деревенская допризывная молодежь, просоветски и патриотически настроенное местное население поддержали такие группы и отряды.

Когда выяснялось, что почти во всех рядом расположенных деревнях возникли вооруженные группы, происходило их объединение под единым командованием в боевую единицу батальонного типа. Так батальон, получивший затем первый номер, был создан из пяти групп: А. Миронова, И. Бурдина, М. Андрсснкова, В. Медведченкова, И. Кожанова. В батальон объединились отряд И. Фомина, группы Епифанова, Крюкова, Андрианова. Много окруженцев, отрезанных немцами ударом с Соложи, осело в глухом уголке на южной окраине мутищенского леса — в деревне Клин и соседних Князевке, Борисовкс, Демьяновке. Зимой здесь случайно приземлилась группа парашютистов из советского тыла. Группы объединились, и их суммарной численности также оказалось достаточно для формирования целого батальона.

Следующий этап — организация полка. Полк был организационно оформлен в период с 9 по 12 февраля 1942 г. На совещании командования полка 12 февраля по предложению военкома полка утверждено наименование: партизанский полк имени Сергея Лазо.

Изначально базовым районом дислокации штаба и первых сформированных батальонов полка его командованием были избраны в полутора-двух десятках километров южнее Ельни деревни мутищенского леса — с разбросом между ними всего в 5—8 км:

Штаб полка со штабной ротой — поселок гортопа;

1-й батальон — деревни Старые и Новые Луки;

2-й батальон — район д. Клин;

3-й батальон — д. Оболоновец (Старый Болоновец).

Позже, по мере расширения района открытого противостояния врагу формировались следующие, новые батальоны: 4-й батальон занял южнее Ельни цепочку деревень в долине Десны, 5-й батальон образовался западнее — в округе села Щербино, в районе первой полосы прежнего фронта 24-й армии на реке Стряна. В самом начале марта в полк вступил прежде автономный, действовавший в Екимовичском районе партизанский батальон политрука Грачева, получивший 6-й номер в составе полка. Еще позже на восточном фасе освобожденной полком территории, на самом юго-востоке Ельнинского района был создан 7-й партизанский батальон.

О командирах вооруженных формирований, объединившихся в полк, об их судьбе мы знаем очень мало. А о каждом надо бы целую книгу написать… Было. Быльем поросло. Вот имена комбатов полка начала весны 1942-го: 1-й батальон — Владимир Ильич Медведченков; 2-й батальон — Петр Поликарпова Симухович; 3-й батальон — Виктор Дервинский; 4-й батальон — Иван Игнатьевич Черкасов; 5-й батальон — Иван Ефимович Майоров; 6-й батальон — Николай Иванович Грачев; 7-й батальон — Егор Осипович Капурыгин. Из них двое были командирами из среднего комначсостава (старшие лейтенанты), трое — из политсостава Красной армии. Дервинский имел звание старшины. Комбат-2 Симухович, бывший киноартист, был ополченцем. Как видим, офицеров не хватало. Но не хватало их тогда, если речь не о свежеиспеченных младших лейтенантах-мальчишках, по всему советско-германскому фронту. Стихия партизанской жизни и войны выдвигала лидеров массы по иным, чем прежние должности и звания, критериям. В реальной, «неуставной» войне, тем более в партизанской войне, жизненный опыт, находчивость, хладнокровие и воля требовались в большей степени, чем кубари в петлицах.

Полком командовал не партработник и не кадровый офицер, а бывший местный учитель ботаники Василий Васильевич Казубский (летом 1941-го председатель Коробецкого сельсовета). Аналогично и комиссар полка Андрей Юденков. Он вообще не подлежал мобилизации по медицинским основаниям{10}. Казубский был призван, но опыт военной службы оказался коротким: Вяземский «котел» 1941-го сломал уйму и не таких карьер. В отличие от командира и военкома, штаб полка возглавляли люди сугубо военные — сначала старший лейтенант Л.Л. Зыков, затем — с мая 1942 г. — капитан И.Т. Хотулев. Странное сочетание военных и штатских (точнее, некадровых военных) в руководстве партизанского полка дало неплохой эффект: решения принимались крайне заинтересованными в успехе дела — местными людьми, полагавшимися на собственное знание местности, на личные договоренности и знание качеств подчиненных, а не на безликую военную субординацию. Но притом советовались с «военспецами», как тот Нестор Махно в романе Л. Толстого «Хождение по мукам». Именно такое сочетание позволяло успешно воевать в тех непростых условиях. Условия, кстати, были вполне махновскими, — разве что места более лесные, и разъезжать приходилось не в тачанках, а верхом да на санях. Сохранившиеся письменные зарисовки помначштаба полка{11} первых месяцев лазовской партизанщины напоминают все ту же махновщину: «Казубский окруженца допрашивает:

— Винтовку бросил? Молчание.

— Бросил? Кивок головы.

Батя отдает свой кинжал.

— Немца убей, а его автоматом вооружись.

Утром окруженец важно восседает рядом с Батей и как равный курит табак из батькиного кисета…

Средь бела дня Сашка Андреев с тремя разведчиками в холмотовский гарнизон к немцам в гости пришли. Курицу жареную стащили. Шнапс попили. Хату заминировали и домой».

Упоминание Владимиром Ивановичем командира полка Казубского с использованием термина «батька» не случайно. Боевые распоряжения В.В. Казубского зимней датировки предлагают партизанам такую текстовую передачу росписи комполка: «Батько Василь…». Вряд ли Казубскому импонировало чувствовать себя неким батькой-атаманом, но он играл на психологии вольницы, на незабытых легендах времен Гражданской войны. Давал молодежи почувствовать себя вровень со вчерашними кумирами из предвоенных песен и кинофильмов. Оцените сами стиль руководства В.В. Казубского — вчерашнего, так к слову сказать, учителя ботаники: возьми кинжал и вернись с автоматом! Прямо-таки нечто розенбаумовское — «Дай мне, Сеня, финку, и я пойду вперед…» (из песни А. Розенбаума). Неплохой учитель оказался у «лазовской братвы». И братва делюгу не смазала.