Анатолий Кощкин - Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы

• Название: Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы
• Автор: Анатолий Кощкин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6267-2

В книге профессора-востоковеда рассматривается история взаимоотношений России (СССР) и Японии на протяжении почти ста лет. На основании малоизвестных в нашей стране советских, американских и японских документов раскрывается политика и стратегия СССР в отношении Японии в годы Второй мировой войны, дипломатия внутри «Большой тройки» — СССР, США и Великобритании по дальневосточным проблемам. Значительное место в книге уделено послевоенному урегулированию между СССР и Японией, противоречию сторон по вопросам заключения формального мирного договора.

Издание книги приурочено к 70-летию Перл-Харбора и событий 1941 года.

---

Сталин понимал, что вопросы о войне с Японией ему придется решать в первую очередь и главным образом с президентом США Рузвельтом. Ему было известно, что американцы отводили Великобритании в войне на Тихом океане второстепенную роль. Черчилль соглашался с этим. В октябре 1944 г. он заявил в беседе с Гарриманом в Москве, что, как английский премьер, «очень мало знает о Тихоокеанской войне»{494}.

Учитывал Сталин и то, что между США и Великобританией подспудно зрели серьезные противоречия по поводу господства в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Англичане стремились сохранить здесь свое колониальное господство, а американцы считали, что «доминирующей морской и воздушной державой на Тихом океане должны стать Соединенные Штаты». При этом считалось, что заинтересованный в сохранении союза с США Сталин не будет активно противодействовать этому. Летом 1944 г. американское военное руководство в рекомендациях госдепартаменту отмечало, что после завершения мировой войны «Соединенные Штаты и Советский Союз будут военными державами первой величины… Относительная сила и географическое положение этих двух держав несомненно помешают военному разгрому одной из этих держав другой, даже если эта держава и будет в союзе с Британской Империей»{495}. Такая оценка перспектив послевоенной обстановки в мире существенно отличалась от английской идеи будущего англо-американского доминирования на международной арене.

Активное участие СССР в войне против Японии фактически по настоянию США должно было, кроме всего прочего, укрепить доверие между Сталиным и Рузвельтом, придать конкретные очертания и наполнить содержанием предложение Рузвельта о создании эффективной международной системы обеспечения прочного мира и безопасности на земле. Отправляясь в Ялту, Сталин считал создание такой системы необходимым и вполне реальным делом.

СОГЛАСИЕ В ЛИВАДИЙСКОМ ДВОРЦЕ

В политическом плане Ялтинская конференция имела необычайно важное значение. По сути дела, в Ялте были разрушены надежды Германии и Японии на развал коалиции союзных держав. Накануне начала работы конференции Гитлер убеждал своих ближайших помощников в том, что по мере «русского коммунистического продвижения» в Европе «шансы на изменение позиции Запада (США и Великобритании. — А.К.) увеличатся с каждым километром приближения советских солдат к Берлину». Эти расчеты имели под собой основание. Как свидетельствовал близкий к Черчиллю Ч. Моран, премьер Великобритании «больше не говорит о Гитлере, он толкует об опасности коммунизма. Он представляет себе картину, как Красная Армия, подобно раковой опухоли, распространяется из одной страны в другую. У него это стало навязчивой идеей, и, по-видимому, он не может думать ни о чем другом»{496}.

Хорошо понимая опасность подобных настроений не только для настоящих, но и будущих послевоенных отношений между союзниками, президент США предпринимал решительные шаги по противодействию попыткам разрушить созданную в годы войны коалицию. В январе 1945 г., незадолго до начала Ялтинской конференции, Рузвельт выступил по радио с обращением к американскому народу, в котором заявил: «Я хотел бы самым серьезным образом предостеречь от вредоносных последствий вражеской пропаганды… Каждый даже пустяковый слушок, рассчитанный на то, чтобы подорвать нашу веру в союзников, подобен настоящему вражескому агенту в наших рядах — делается попытка подорвать наши военные усилия. То там, то здесь распространяются злобные и необоснованные слухи — против русских, против англичан, против наших боевых командующих. Если вы внимательно изучили эти слухи, то каждый из них отмечен клеймом — сделано в Германии»{497}.

Занятая Рузвельтом позиция нарушала расчеты не только немцев, но и японцев, которые также возлагали немалые надежды на разлад в коалиции союзников. Это укрепляло доверие к Рузвельту у советской стороны. Сохраняя лояльное и уважительное отношение к Черчиллю как лидеру народа Великобритании и союзнику в войне, вместе с тем Сталин считал необходимым и правильным решать главные вопросы в первую очередь с президентом США. Это проявилось и в согласовании позиций по вступлению СССР в войну с Японией.

Направляясь в Ялту, Сталин еще не знал, как отреагирует Рузвельт на выдвинутые советской стороной условия вступления СССР в войну с Японией, в частности по вопросам, затрагивавшим интересы Китая. Можно сказать, от того, какую позицию займут союзники по дальневосточным проблемам, во многом зависел политический климат на заседаниях конференции. Это понимал и Рузвельт. Стремясь не раздражать советского лидера «мелкими вопросами», а сосредоточиться в первую очередь на координации действий в войне против Японии, он счел целесообразным еще до начала обсуждения дальневосточных проблем письменно сообщить Сталину о согласии с политическими условиями и пожеланиями СССР. Как рассказывал тогдашний посол СССР в США Громыко, уже утром следующего дня после открытия конференции Сталин через специального посыльного получил «весьма срочный пакет от президента». Вот как описывает этот эпизод Громыко:

«…Когда я вошел в его кабинет, Сталин там был один. Поздоровавшись, я спросил:

— Как вы себя чувствуете после довольно напряженного начала конференции?

Сталин ответил:

— Вполне нормально.

Но я заметил, что его занимают совсем другие заботы, а не тема о личном самочувствии.

Сталин протянул мне какую-то бумагу и сказал:

— Вот письмо от Рузвельта. Я только что его получил. А затем, чуть помедлив, добавил:

— Я хотел бы, чтобы вы перевели мне это письмо устно. Хочу до заседания хотя бы на слух знать его содержание.

Я с ходу сделал перевод. Сталин, по мере того как я говорил, просил повторить содержание той или иной фразы. Письмо посвящалось Курильским островам и Сахалину. Рузвельт сообщал о признании правительством США прав Советского Союза на находившуюся под японской оккупацией половину острова Сахалин и Курильские острова.

Этим письмом Сталин остался весьма доволен. Он расхаживал по кабинету и повторял вслух:

— Хорошо, очень хорошо! Я заметил:

— Занятой теперь позицией США как бы реабилитируют себя в наших глазах за то, что они сочувствовали Японии в 1905 г. Тогда в Портсмуте, после русско-японской войны, велись мирные переговоры между японской делегацией и делегацией России, которую возглавлял глава правительства граф Витте. В то время США, по существу, помогали Японии оторвать от России ее территории.

По всему было видно, что Сталин мнение о попытке США “реабилитировать себя” полностью разделяет.

Он несколько секунд помолчал, обдумывая содержание письма. Потом начал высказывать свои мысли вслух. Он заявил:

— Это хорошо, что Рузвельт пришел к такому выводу. Закончил Сталин эту тему разговора словами:

— Америка заняла хорошую позицию. Это важно и с точки зрения будущих отношений с Соединенными Штатами.

…Не скрою, выходя из кабинета, я подумал, что настроение Сталина, его удовлетворенность позицией правительства США, изложенной в письме Рузвельта, конечно же, окажут большое влияние на Крымскую встречу трех…

Сталин с каким то, я бы сказал, особым удовлетворением держал в руке письмо Рузвельта, после того как ознакомился с его содержанием. Несколько раз он прошелся с ним по комнате, служившей кабинетом, как будто не желал выпускать из рук то, что получил. Он продолжал держать письмо в руке и в тот момент, когда я от него уходил…

Можно сказать, что позиция президента США и его администрации по вопросу о Сахалине и Курильских островах, а также по вопросу о втором фронте в немалой степени объясняла отношение Сталина к Рузвельту и как к человеку»{498}.

Приведенное выше свидетельство Громыко опровергает существующую в историографии, в том числе и в советской, версию о том, что якобы в Ялте «американцы пытались добиться согласия СССР на превращение Южного Сахалина в подопечную территорию, на установление международного контроля над частью Курильских островов… но в результате острой борьбы победила советская точка зрения»{499}. Как уже отмечалось, идея «интернационализации» этих ранее принадлежавших России территорий с самого начала была отвергнута Рузвельтом. Документы Ялтинской конференции свидетельствуют о том, что никакой «острой борьбы» по поводу Южного Сахалина и Курильских островов между Сталиным и Рузвельтом не было. Черчилль же вообще не принимал активного участия в определении будущего этих островов.

«Ключ» для понимания того, почему Рузвельт сразу же согласился на предложение Сталина о возвращении СССР Южного Сахалина и Курильских островов, лежит в искренней заботе Рузвельта о будущем советско-американских отношений, стремлении перенести дух сотрудничества с СССР в годы войны и на послевоенный период, считая что гарантами обеспечения прочного мира в будущем должны стать именно США и СССР.