Генрих Штаден - Московия при Иване Грозном глазами иноземцев

• Название: Московия при Иване Грозном глазами иноземцев
• Автор: Генрих Штаден
• Издательство: Ломоносов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91678-206-6

В книгу включены описания Московии, сделанные иностранцами, которые во время правления Ивана Грозного разными путями оказались на русской земле. Одни из них прибыли по собственной воле — в поисках богатства, по торговым делам или с дипломатическими поручениями, другие попали в качестве пленников, однако сумели устроиться на русскую службу и сделали быструю карьеру. Кто-то осел в России надолго, чье-то пребывание было коротким. Среди них англичане — мореплаватель Ричард Ченслер и дипломат Джильс Флетчер, представители знатных лифляндских родов — царские переговорщики Иоганн Таубе и Элерт Крузе, слуга и переводчик личного врача Ивана Грозного немец Альберт Шлихтинг и еще один немец — авантюрист Генрих Штаден, ставший царским опричником. Их описания пристрастны, порой однобоки, но вкупе они составляют ценнейший источник сведений о русской жизни второй половины XVI века. Каждому свидетельству предпослано предисловие, написанное к первому его изданию на русском языке.

---

В крепости Коломна, которую несколько ранее тиран дал воеводе Иоанну, было много чужеземных граждан; всех их, а их было более трехсот, тиран приказал утопить в реке, считая их участниками замысла воеводы Иоанна, между тем как тот не повинен был даже в дурном подозрении, а явил себя и верным гражданином отечеству, и слугою тирану.

Умертвив таким образом воеводу Иоанна, его семейство и всех граждан, тиран, сев на коня, почти год объезжал с толпой убийц его поместья, деревни и крепости, производя повсюду истребление, опустошение и убийства. Захватив в плен некоторых воинов и данников <…> тиран велел обнажить их, запереть в клетку или маленький домик и, насыпав туда серы и пороху, зажечь, так что трупы несчастных, поднятые силой пороха, казались летающими в воздухе. Тиран очень забавлялся этим обстоятельством и воображал, что таким убийством людей он устроил себе подобие трофея и триумфа. Весь крупный и мелкий скот и лошадей, собранных в одном месте, тиран приказал рассечь на куски, а некоторых и пронзить стрелами, так что он не пожелал оставить живым в каком-либо месте даже и маленького зверька. Поместья и кучи хлеба он зажигал и обращал в пепел. Он приказывал убийцам насиловать у него на глазах жен и детей тех, кого он убивал, и обращаться с ними по своему произволу, а затем умерщвлять. Что же касается жен поселян, то он приказал обнажать их и угонять в леса, как скот, причем тайно были расположены засады из убийц, чтобы мучить, убивать и рассекать этих женщин, бродивших и бегавших по лесам. Такого рода жестокость проявил тиран при опустошении деревень и поместьев Иоанна, воеводы Московского, а жену его приказал постричь и удалить в монастырь, где она и умерла. Таким образом уничтожил он род и все семейство столь великого мужа, не оставляя в живых совершенно ни одного его свойственника или родственника. <…>

Не следует, кажется, пропускать и того, что сделал тиран с казначеем своим Хозяином Дубровским. Именно, он приказал своему зятю графу Михаилу Темрюковичу сделать нападение на его дом и похитить его, сам сём, с женою и детьми, что тот и исполнил и отвел его после похищения на площадь. И тиран приказал отрубить ему голову с женою, тремя сыновьями и дочерью в возрасте пятнадцати лет, а имущество его отдал в добычу своему зятю. Но при этом нападении на дом случайно ускользнула дочь и спряталась в укромном месте, но после самых тщательных поисков ее привели вместе с родителями и братьями и поразили секирой. Кроме того, одновременно тиран убил брата этого казначея.

Надо еще написать о том, как сильно любит тиран своего зятя Михаила Темрюковича. Тиран не пропускает никакого случая оказать ему свое расположение, понятно, в течение тех двадцати или тридцати дней, когда он не свирепствует. Но как только душа его воспламенится чем-либо возбуждающим жестокость и вспыльчивость, он приказывает привязать к каждым воротам (его дома) пару или две диких медведей, в силу чего несчастный не может выйти не только сам, но и никто вообще, и при этом по необходимости ест и пьет, что есть у него дома, так как достать из другого места трудно: от страха пред медведями никто не смеет ни входить в этот дом, ни выходить из него. <…>

Раз вышло так, что кучер великого князя Московского, везя воду, встретился с кучером зятя тирана, Михаила Темрюковича. Случайно между ними возникла ссора, и кучер Михаила побил кучера великого князя Московского. Этот второй кучер в негодовании на обиду пошел к главному начальнику двора и обвинил своего противника. Дело дошло до того, что заведующий двором доложил об этом происшествии самому князю Московскому. Выслушав это, тот тотчас посылает убийц из опричнины на двор зятя и поручает им повесить на воротах двора трех главных служителей его, что и было исполнено, и зять, выходя ежедневно из дому, принужден был, так сказать, нагибаться под виселицей своих служителей, а висели они на том месте приблизительно четырнадцать дней.

Примерно в том же году, вернувшись из Великих Лук, тиран приказал своим убийцам из опричнины рассечь на куски канцлера Казарина Дубровского. Те, вторгшись в его дом, рассекли его, сидевшего совершенно безбоязненно с двумя сыновьями, как самого, так и сыновей, а куски трупов бросили в находившийся при доме колодец. Причиной же столь свирепого и жестокого убийства было не что иное, как обвинение Казарина обозниками и подводчиками в том, что он обычно брал подарки и равным образом устраивал так, что перевозка пушек[58] выпадала на долю возчиков самого великого князя, а не воинов или графов.

У этого канцлера оставался единственный сын, который рано утром того дня, когда в четвертом часу ночи был убит отец, отправился на свадьбу с намерением жениться. Узнав про убийство отца и братьев, он не посмел вернуться домой, но, как бродячая овца, скитался почти в течение одного года. Тирану рассказали, что до сих пор еще остается в живых один сын канцлера и скитается по стране. Услышав это известие, он распалился гневом и приказал искать его повсюду, а когда его нашли и привели, препоручил растерзать его петлями на четыре части. Именно: каждая рука и нога была привязана веревкою и затем растащена силою, а всякую веревку тащат пятнадцать палачей, так что, будь тело даже железным, его легко можно растерзать. О жестокость более чем варварская! Ноу тирана в обычае самому собственными глазами смотреть на тех, кого терзают пытками и подвергают казни. При этом случается, что кровь нередко брызжет ему в лицо, но он все же не волнуется, а, наоборот, радуется и громко кричит, изображая человека, ликующего и радующегося: «Гойда, гойда»[59]. И все подонки, убийцы и солдаты, подражая ему, также кричат: «Гойда, гойда». Но если тиран замечает, что кто-нибудь молчит, то, считая его соучастником, он прежде спрашивает, почему тот печален, а не весел, а затем велит разрубить его на куски.

Привычка к человекоубийствам является у него повседневной. Как только рассветает, на всех кварталах и улицах города появляются прислужники опричнины или убийцы и всех, кого они поймают из тех, кого тиран приказал им убить, тотчас рассекают на куски, так что почти на каждой улице можно видеть трех, четырех, а иногда даже больше рассеченных людей и город весьма обильно наполнен трупами. А стоит тирану заметить, что народ взволнован столь сильной жестокостью, он переселяется в другое место, чтобы своим отсутствием успокоить скорбь людей. Обычно он часто уезжает из города Москвы в Александровский дворец, в каковом месте он обычно применяет другой способ губить людей, кого он решил убить.

Он приглашал их к себе под предлогом расположения: в результате каждый день двадцать, тридцать, а иногда и сорок человек он велит отчасти рассечь на куски, отчасти утопить, отчасти растерзать петлями, так что от чрезмерной трупной вони во дворец иногда с трудом можно проехать.

Старший сын его не непохож на отца по своим добродетелям. Когда он проходит мимо трупов убитых или снятых с шеи голов, то являет дух, жаждущий еще большей кары, скрежещет зубами, наподобие собаки, ругается над трупами, поносит их, а также протыкает и бьет палкой всех их, укоряя убитых за неверность в отношении к его отцу, великому князю Московскому. А коль скоро насытит он глаза жестокостью, то в конце концов возвращается к отцу. Всякий раз, как тиран приглашает кого-нибудь явиться к нему в Александровский дворец, тот идет как на Страшный суд, оттуда ведь никто не возвращается. А если кому выпадет такое счастье выбраться оттуда живым, то тиран посылает опричников устроить засаду по пути, ограбить возвращающихся и отпустить их домой голыми. Так поступил он с Федором Умным, которого отправил послом к Польскому королю. По прошествии нескольких дней тиран велит Умному явиться к нему в убранстве и наряде, как будто приглашенному на торжество и на пир. Тот является прикрашенным и изящным в сопровождении 40 друзей и челядинцев, нарядившись так, чтобы угодить желанию государя и снискать у него милость. Во время пути, однако, он, печальный, «ликом притворно надежду являет, в сердце глубоко скорбь сокрывает»[60], так как не надеялся вернуться оттуда живым. Когда он явился в Александровский дворец с другими товарищами своего посольства, которых привел с собой, то тиран принял его благосклонно и обошелся ласково. После роскошного приема тиран напоил его до опьянения, одарил мехами и платьями огромной ценности и отпустил весьма милостиво, поручив ему вместе с остальными воинами заботу о городе Москве. Но прежде чем велеть ему удалиться, он тайно послал вперед убийц из опричнины с тем, чтобы перехватить его на дороге, отнять у него все имущество и пустить домой голым, что и было сделано. Именно, произведя нападение, те отняли у них и имущество и лошадей и оставили всех нагими, так что от холода (тогда была зима) некоторые потеряли ноги, другие — руки, а третьи — даже жизнь. Сам Умный, заполучив довольно грязный плащ, проделал пешим путь вплоть до города Москвы. А город Москва отстоит от Александровского дворца на тридцать шесть немецких миль. Что же касается добычи, то похитители доставили ее тирану, и он велел положить ее в казну.