Александр Боханов - Николай II

• Название: Николай II
• Автор: Александр Боханов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-235-02296-3

Судьба последнего русского царя стала сегодня предметом многочисленных спекуляций. Кто он на самом деле? «Николай кровавый», как еще совсем недавно уверяли нас школьные учебники истории, или Святой великомученик, как считает русская зарубежная православная церковь? Автор далек от того, чтобы идеализировать своего героя. Но он убежден: Россия была обречена пройти страшный путь революций, гражданской войны, пережить эпоху «диктатуры пролетариата». Дело отнюдь не в том, как и какие решения принимал царь. Монарха предали его подданные: аристократия, впереди которой были представители царской фамилии, так называемое «просвещенное общество» и только потом уже — народ. Судьба последнего русского царя, со смирением предающего себя и свою семью на поругание и смерть, не может не волновать нас еще и потому, что их расстрел явился началом бессудных ночных расправ, жертвами которых стали миллионы наших соотечественников. Иллюстративный ряд книги вобрал в себя значительное количество редчайших фотодокументов.

---

Александр III ни с братом, ни со свояченицей обо всей этой истории не говорил, но Мария Федоровна знала, что он одного с ней мнения. Ну хорошо: Сергей мог себе это позволить. От него всего можно ожидать. Но Элла? Казалась такой чистосердечной, такой открытой. Она-то как посмела? И хватило же характера, нашла в себе мужество так вести себя! Какая интриганка! Когда императрица стала с ней об этом говорить, Мария Федоровна не заметила у Эллы ни тени раскаяния.

Мало того, великая княгиня заявила, что без ее помощи уговорить Аликс не удастся. И почему кого-то надо годами уговаривать? Ее сын — наследник престола великой империи, он красивый и умный молодой человек, и царицу шокировали все эти «уговоры». Они ей казались оскорбительными. Боже мой, ни на кого нельзя положиться, только и жди неприятностей от родственников. И этот «дармштадтский цветочек» тоже многого стоит. Не хочет менять религию, а не может отказаться от Ники, все водит его за нос. Но как день ясно: без православия у нее нет никаких шансов. Все это не добавляло Марии Федоровне симпатий к будущей невестке.

В декабре 1893 года царица заключила, что гессенская история завершилась. Ники получил сообщение от Аликс, что она окончательно решила не менять свою веру, а следовательно, вопрос о браке, как казалось матери, отпал сам собой. Но Николай все еще не терял надежды и упросил родителей позволить ему самому переговорить со строптивой принцессой, которую одну он только и любит. Ну что ж, пусть попробует и сам во всем удостоверится, решила Мария Федоровна.

Случай представился весной 1894 года, когда в Кобурге должна была происходить свадьба гессенского герцога Эрнста-Людвига с дочерью Марии и Альфреда Эдинбургских принцессой Викторией-Мелитой («Даки»). В столицу Саксен-Кобург-Готского герцогства съезжались именитые гости со всей Европы во главе с королевой Викторией. Цесаревич должен был возглавить делегацию, представлявшую Дом Романовых. Мария Федоровна была убеждена, что вся эта «скучная история» близка к завершению и сын лишь испытает новые моральные мучения. Она сочувствовала ему. 2 апреля 1894 года из Петербурга вышел поезд, в котором ехали: наследник Николай Александрович, великий князь Сергей Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Владимир Александрович, великая княгиня Мария Павловна и великий князь Павел Александрович.

Мария Федоровна оставалась в России, ждала известий и переживала. 7 апреля она писала сыну Георгию на Кавказ: «Бедный Ники был на грани отчаяния, потому что именно в день его отъезда Ксения получила письмо от сестры Эллы, в котором она сообщала, что никогда не переменит религию и просит сообщить об этом Ники. Ты представляешь, как приятно нам было это узнать и, главным образом, Ники уезжать под ударом этой новости. Если бы она написала об этом раньше, он бы, конечно, не поехал. Но в последний момент уже невозможно было изменить решение. От всего этого я ужасно переживаю за Ники, которого все эти годы ложно обнадеживали «два Сержа». Это же настоящий грех. В этот раз я говорила об этом с Сержем, а он ответил, что разочарован моими взглядами. Ну в общем — это самая идиотская история, какую только можно представить. Она не только грустная, но и показательная. Все мои надежды только на Бога. Он все делает к лучшему, и если Он хочет, чтобы это свершилось, это свершится, или же Он поможет нам найти настоящую (невесту. — А. Б.)».

Действительно, накануне отъезда брата Ксения Александровна получила письмо, где, размышляя о возможности своего брака с Ники, Алиса писала: «Душка, зачем ты опять говорила об этом предмете, который мы не хотели упоминать никогда? Это жестоко, ведь ты знаешь, что этого никогда не может быть — я всегда говорила это, и подумай, как это тяжело, если знаешь, что ты причиняешь боль тому человеку, которого больше всех ты хотела бы порадовать. Но этого не может быть — он это знает — и потому, молю тебя, не говори об этом снова. Я знаю, Элла опять начнет, но что в том толку, и жестоко все время говорить, что я ломаю ему жизнь, если для того, чтобы сделать его счастливым, я совершила бы осознанный грех. Все и так уже тяжело, и начинать все снова и снова так немилосердно».

На исходе дня 4 апреля 1894 года поезд из России подошел к Кобургу. На станции ждала пышная встреча: помимо герцога и герцогини Эдинбургских, много и других лиц, в том числе и Алиса с братом Эрнстом. Мысли цесаревича были заняты лишь одним предстоящим объяснением, но как это произойдет и где это случится — того не знал. Тетя Элла еще в поезде дала твердое обещание посодействовать, то же обещал и дядя Сергей. Гостеприимные хозяева разместили русских гостей в огромном Кобургском замке, возвышающемся монументальной глыбой над всей окрестностью. Виды из окон были замечательные, но Николай Александрович, всегда любивший изучать незнакомую местность, в окна не глядел. Некогда было. Да и настроение не соответствовало такому занятию. Вечером состоялся фамильный обед, а затем поехали в театр. Шла веселая оперетта «Продавец птиц». Золотоволосая гессенская принцесса на спектакле не появилась.

Следующий день прошел в суете и без радости. Главным событием для цесаревича стал разговор с Алисой. Около десяти утра он встретился с ней в комнатах тети Эллы и дяди Сергея, которые немедля оставили молодых людей вдвоем. Сразу же начался разговор, который мысленно Николай Александрович вел уже не один раз, но который в действительности совсем не походил на рисовавшийся в воображении. Сказал ей о любви, о том, что только ее может любить, что лишь о ней думает. Просит стать его женой. Старался доказать, что перемена религии — не есть грех, что так случается. Вот тетя Элла, ее сестра, приняла же в 1891 году православие по зову сердца, и ничего, все поняли. Сказал, что родители очень просят дать согласие и сделают все, чтобы она чувствовала себя в России как дома.

Звучавшие фразы казались ему плоскими и скучными, мучило сознание недосказанности, собственного неумения выразить и донести словами до Аликс то, что накопилось в душе. Он надеялся, что она — умная, чуткая, образованная — сама поймет остальное. Два часа продолжался разговор, больше походивший на монолог русского престолонаследника. Аликс мало говорила. Плакала почти не переставая, и сквозь слезы лишь произносила «не могу» и «прости». Николай сам был готов разрыдаться, комок подступал к горлу, голос дрожал, но сдержался. Уже в конце все-таки услыхал и нечто обнадеживающее: принцесса призналась, что любит его. Готов был с ней не расставаться, говорить и говорить о собственных чувствах и снова услышать ее признания. Однако надо было уходить. Ждали иные, совсем неинтересные для него дела.

Вскоре после полудня состоялся общий завтрак, далее — визиты вежливости. Около четырех часов все поехали встречать английскую королеву Викторию. Это было крупнейшее событие: во многих странах пристально наблюдали за тем, что происходило в маленьком, затерянном в глубине Германии герцогстве, куда съезжались именитые гости. Первая среди них — королева Великобритании и Ирландии и императрица Индии.

С Кобургом ее многое связывало: ее мать, Виктория, была урожденной принцессой Саксен-Саальфельд-Кобургской, и будущая английская королева провела детство в этих местах. Ее отец, герцог Кентский — четвертый сын короля Георга III (1760–1820), не был королем; она взошла на престол в 1837 году, так как прямых наследников по мужской линии в Ганноверском доме уже не осталось. Ее дяди, короли-предшественники: Георг IV (1820–1830) и Вильгельм IV (1830–1837) вели слишком фривольный образ жизни, и хотя у них имелись дети, но все — незаконнорожденные.

Когда Виктория заняла престол в 1837 году, правившая в Англии с начала XVIII века династия находилась в полном упадке. Скандальные любовные истории, пьяные оргии, незаконнорожденные дети, мотовство, душевные болезни Ганноверов дискредитировали королевскую власть, престиж которой в Англии был очень невысоким. Многие во весь голос говорили о необходимости упразднения института монархии и перехода к республике. Республиканские настроения в середине XIX века в Англии были чрезвычайно сильны. Монархию не просто критиковали, ее поносили. Известный философ Герберт Спенсер публично называл королевскую семью «преступным классом»; на страницах газет и журналов публиковалось множество карикатур и язвительных памфлетов. В центре Лондона регулярно собирались шумные митинги антироялистов, где королеву именовали «мусором», а ее супруга Альберта — «вшивым ублюдком».

Ум и сила характера молодой королевы мало-помалу меняли критическое отношение в обществе. Через пятьдесят лет после восшествия на престол уже мало кто в Англии ставил под сомнение и само монархическое устройство, и огромный моральный авторитет королевы. Она умела проявлять ум, такт и волю, а ее беззаветное служение интересам Британии признавалось даже врагами и недоброжелателями. Росту престижа королевы способствовала и ее безупречная семейная жизнь: никаких скандалов и адюльтеров. Такого в Англии уж давно не бывало.