Давид Алексеев - Один год из жизни Блюхера

• Название: Один год из жизни Блюхера
• Автор: Давид Алексеев
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1980

В книге рассказывается о боевой и политической деятельности на Южном Урале в 1917—1918 годах стойкого большевика, героя гражданской войны, выдающегося пролетарского полководца В. К. Блюхера.

---

Один год из жизни Блюхера

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ РЕВКОМА

…ТОВАРИЩ БЛЮХЕР — ОДИН ИЗ САМЫХ ОТВАЖНЫХ СОЛДАТ РЕВОЛЮЦИИ. ТАЛАНТЛИВЫЙ ВОЖДЬ-СТРАТЕГ. ЕГО БИОГРАФИЯ: МОСКОВСКИЙ РАБОЧИЙ, РАНЕННЫЙ НА НЕМЕЦКОМ ФРОНТЕ СОЛДАТ, БОЛЬШЕВИК, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЧЕЛЯБИНСКОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА И СОВЕТА, ТРИЖДЫ УЧАСТВОВАЛ НА ДУТОВСКОМ ФРОНТЕ…

(Из донесения Уралобкома РКП(б) В. И. Ленину, Я. М. Свердлову и И. И. Вацетису. 20 сентября 1918 г.)

1

Днем 20 ноября 1917 года по заснеженным улицам из конца в конец Челябинска — от вокзала в зареченские Красные казармы — проследовала колонна хорошо экипированных и вооруженных бойцов. Это был Сводный отряд самарских и уфимских красногвардейцев.

Впереди отряда шли двое — командир и комиссар. Их совместная служба началась лишь несколько дней назад. Знакомиться по существу стали, когда уже в эшелон погрузились.

…Валил снег. Густые и влажные хлопья врывались в теплушки. Но двери их по-прежнему оставались распахнутыми настежь. Жаром дышали раскаленные печки-буржуйки. Заливисто рассыпались гармошки, гремели раскаты могучего «Ермака».

— Отвоевались, касатики. По домам едут. Пора бы и нашим, — судачили на станциях молодухи, по складам разбирая коряво выведенные мелом надписи на вагонах: «Демобилизованные»…

В дверях штабной теплушки сидели командир и комиссар отряда. Командир, защищаясь от снежных хлопьев, глубже надвинул козырек офицерской фуражки с артиллерийским черным околышем. Во взгляде, которым он провожал бегущий вспять каменистый откос, было полное равнодушие. Комиссар же вел себя по-иному. Крутил непокрытой головой туда-сюда, ловил цепким, внимательным взглядом стремительно меняющиеся картины природы.

— Горы-то, смотрите, какие!

— Обычные, уральские, — буркнул командир.

— Карпаты, пожалуй, не лучше.

— А вы что, комиссар, не из русских?

— Не шутите, Садлуцкий. Или по обличию не видите?

— Да фамилия у вас странная: Блюхер, — командир подчеркнуто растянул последнее слово.

Комиссар нахмурился, свел брови к переносице и ответил:

— За то с господ спрашивайте, что приклепали когда-то такую кличку моему прадеду Лаврентию. Отменным воякой он был. Домой с турецкой возвратился — вся грудь в крестах и медалях. Вот и произвел его барин, потехи ради, во фельдмаршала Блюхера…

— А раньше, — продолжил после паузы, — фамилия у нас была русская, Медведевы. Я ж из деревенских, из Барщинок, что под Рыбинском. Да пожил там недолго. Проучился две зимы в приходской — отец сказал: хватит. Увез в Питер, к купцу в лавку устроил. Потом я в Москву укатил, слесарем на Мытищинском вагонном работал. Да тоже недолго. В Бутырку на три года упрятали за то, что народ на забастовки подбивал. Вышел на волю — война. На фронт погнали…

Садлуцкий оживился и, не скрывая любопытства, спросил:

— И с Карпатами там познакомились?

— На всю жизнь запомнились. Под Тернополем ран нахватал. Долго тогда колдовали надо мной врачи. Три раза санитары из операционной в мертвецкую носили. Да не дался ей, старой… Выкарабкался. Списали по чистой. Все, отстрелялся, думал. Но грянул Февраль, и партия направила к солдатам: большевиком в шестнадцатом стал… Выходит, еще повоевать придется.

— Надо будет — повоюем. Во мне можете не сомневаться, — отчеканил Садлуцкий. — Я подписался служить честно. Верю, ваша власть твердая. Твердая и справедливая.

Замолчал, задумался. Комиссар тоже ушел в себя. Вспомнил последний разговор с председателем Самарского военно-революционного комитета В. В. Куйбышевым. Поздний вызов к нему не удивил. Такое и прежде случалось не раз. Валериан Владимирович приступал к делу без предисловий:

— Товарищ Блюхер! Ревком решил послать вас в качестве комиссара вооруженного отряда в Челябинск. Мы только что получили задание из ЦК от товарища Ленина и остановили свой выбор на вас. Поручение чрезвычайно ответственное. Дутов, захватив Оренбург, отрезал Среднюю Азию от Центра, сейчас дутовские отряды окружили Челябинск и тем самым создают угрозу движению продовольственных поездов на запад, к Москве и Петрограду. Центральный Комитет принимает меры по ликвидации челябинской пробки. Посылаются отряды из Петрограда и с Урала. Нам поручено выделить не менее 500 человек с артиллерией из революционных полков и вновь созданных рабочих отрядов. Вы в качестве комиссара должны обеспечить эту важную операцию[1].

И вот уже отряд вторые сутки в пути. В Уфе к самарцам присоединилось еще 400 красногвардейцев. До Златоуста ехали без особых препятствий, но едва перевалили в Азию — на станциях появились казаки. Выручила бойцов отряда сметка комиссара. Он загодя распорядился сделать на вагонах надписи: «Демобилизованные». Проинструктировал, как следует вести себя. Блестяще справлялся со своими обязанностями командир отряда бывший капитан артиллерии В. К. Садлуцкий. Обычно угрюмый и неразговорчивый, он быстро находил на остановках общий язык с железнодорожным начальством и старшими казачьих застав. Как видно, действовал и блеск офицерских погон.

…Блюхер, развернув газету, придвинулся к Садлуцкому, прервал затянувшееся молчание:

— Послушайте-ка, до чего договорился Дутов. Хочет свою казачью федерацию строить. Казаки-де — особая ветвь великорусского племени и должны считаться нацией.

— Слыхал я, Василий Константинович, как-то оратора из их же, есаульской братии, — откликнулся Садлуцкий. — Так тот все доказывал, что казаки и по духу даже не русские, к англичанам ближе. А посему не следует казачеству сливаться с остальной массой российских граждан, ему надлежит свое государство иметь.

— Теоретики! — усмехнулся Блюхер.

Перехитрив казаков и на станции Шершни, «демобилизованные» получили разрешение проследовать через Челябинск. Перед самым вокзалом эшелон остановился. К штабному вагону подошли двое гражданских. То были руководители челябинских большевиков Е. Л. Васенко и С. Я. Елькин. Блюхер слышал о них еще в Самаре и, коротко назвавшись, обнялся как со старыми знакомыми. Садлуцкий начал представляться по-военному, но Васенко сразу же сбил его с официального тона:

— Ого! И артиллериста прихватили?!

— Берите выше! — улыбнулся Блюхер. — И не одного, а с артиллерией!

— Да ну! И где пушки?

— Укрыты по теплушкам, — ответил в рифму Садлуцкий.

Васенко и Елькин оповестили, какова обстановка.

— Деятельность Совета в городе нарушена. 31 октября белоказаки окружили Челябинск и предъявили ультиматум — разоружить Красную гвардию, распустить Совет, передать всю власть городской думе, — говорил Васенко. — Сила была на их стороне. Пришлось оружие Красной гвардии передать солдатам гарнизона. У них настроение хорошее, они безусловно за нашу власть. С командным составом положение хуже, многие стоят за соглашение с дутовцами. Власть со 2 ноября в руках городской думы.

— Угроза нашествия по-прежнему висит над городом, — сказал Елькин. — Казаки все еще в окрестностях Челябинска, порой и в город заскакивают их разъезды.

— Понимаю, положение серьезное, — ответил Блюхер. — Что ж, действовать будем немедленно. Для того и прибыли.

— С вами теперь мы — сила. Сегодня соберем собрание и решим вопрос о власти в городе, — подытожил беседу Васенко.

Разместив отряд в Красных казармах, Блюхер и Садлуцкий сразу же взялись за организацию дел по укреплению обороны города. На окраинах усилили сторожевые заставы, а в сторону Троицка, захваченного дутовцами, выслали и артиллерию.

Быстро прошел короткий ноябрьский день. В шестом часу вечера руководители прибывшего отряда направились в центр. Возница попался бойкий. Легкие санки неслись вдоль слепых домишек, упрятавших свет за крепкими ставнями. Вскоре упряжка выскочила из глухой улочки к роще городского сада, и сразу по глазам резанули огни. Возница привстал с козел:

— Вона Совет наш высвечивает!

Поворот — и санки замерли у подъезда Народного дома. Блюхер, не сбрасывая с плеч шинели, торопливо прошел в гудящий зал. Все тонуло в клубах махорочного дыма.

Евдоким Лукьянович Васенко объявил об открытии объединенного собрания Совета рабочих и солдатских депутатов, полковых и ротных комитетов, фабрично-заводских комитетов, городского бюро профессиональных союзов при участии представителей Самарского, Уфимского, Златоустовского, Курганского и Троицкого Советов.

Прошли жаркие прения. Собрание приняло постановление: власть в городе Челябинске и его окрестностях переходит в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. Для осуществления этой власти избрать Военно-революционный комитет.

Председателем ревкома стал прибывший из Самары старый большевик А. П. Галактионов, заместителем — Е. Л. Васенко. В состав комитета вошел В. К. Блюхер. Эсеро-меньшевистский комитет «Спасения родины и революции» и Городская дума были распущены.