Василий Цветков - Генерал Алексеев

• Название: Генерал Алексеев
• Автор: Василий Цветков
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-0924-4

Новая книга В.Ж. Цветкова рассказывает о биографии талантливого военачальника, автора и разработчика военно-стратегических планов и операций Российской Императорской армии накануне и в годы Первой мировой войны — генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева. Автор детально рассматривает особенности формирования взглядов М.В. Алексеева, оценки им важнейших военных и политических проблем Российской империи конца XIX — начала XX столетия. Показаны особенности его характера, специфика его стратегического почерка при планировании военных операций, отношение к общественности и к идеям национальной диктатуры. Отдельные главы посвящены участию генерала Алексеева в событиях 1917 года, его роли в основании Белого движения на Юге России в 1917—1918 годах.

---

27 августа 1916 г., благодаря успеху Юго-Западного фронта, на стороне Антанты выступила Румыния. Правда, этот факт сложно оценить в однозначно положительном смысле для России. Несомненно, заманчивой представлялась перспектива выхода союзных войск на коммуникационные линии, угрожавшие Будапешту, Софии и Константинополю. Русская армия уже не в одиночку сражалась бы против врага на всей протяженности Восточного фронта.

Еще в начале 1916 г., в связи с возможным выдвижением болгарской армии к устью Дуная, в Ставке рассматривали возможность военной поддержки Румынии. Однако цели румынской и российской военно-политической деятельности не во всем совпадали. Правящие румынские политики и военные рассчитывали большую часть своих сил направить в принадлежавшую Австро-Венгрии Трансильванию, «предмет национальных вожделений», как называл ее Палеолог. Русские войска и Черноморский флот, по расчетам румын, должны были действовать на южных границах страны, против вероятной болгарской агрессии. Для России же более выгодным представлялось совместное с румынской армией наступление на Австро-Венгрию в Галиции.

Тем самым румыны могли бы взаимодействовать с левым флангом Юго-Западного фронта, что не требовало бы существенного растяжения фронтовой линии русской армии и не переводило бы ее в малоперспективный и оторванный от российских коммуникаций район нижнего течения Дуная. 14 января 1916 г. Алексеев направил главе МИД Сазонову примерный план поддержки Румынии. По воспоминаниям Палеолога, весьма заинтересованного в привлечении румын к Антанте, проект сводился к следующим выводам: «1. Можно было бы выделить армию в десять дивизий для поддержки Румынии; 2. Расстояния, трудности транспорта, состояние румынских железных дорог — все это препятствует отправке этой армии на Дунай, именно в область, наиболее угрожаемую Со стороны болгар — на юг от Бухареста; 3. Эта вспомогательная армия должна бы быть сконцентрирована в Северной Молдавии, являясь, таким образом, угрозой правому флангу австро-германской армии. Эту концентрацию можно было бы произвести достаточно быстро; 4. Немедленно можно было бы предпринять наступление в северо-восточном направлении, в связи с операциями, начатыми на главном фронте; 5. Благодаря этому румынская армия могла бы напрячь все свои силы для отражения болгарского наступления с юга и для прикрытия границы со стороны Трансильвании».

Примечателен и скептический вывод о целесообразности военной поддержки Румынии, данный Алексеевым в письме генералу По (24 февраля 1916 г.): «Неужели все это не противоречит ни одному из основных принципов военного искусства? По моему мнению, мы разбросаем свои силы, будем гоняться за многими целями, прежде чем достигнем главной, основной, против главного врага. Какие успехи мы не одержали бы на второстепенном театре, наша неудача на важнейших направлениях все-таки будет означать общую неудачу Русской армии».

Позднее, в одном из писем Жоффру Алексеев снова писал о «чрезмерности и неразумности» требований румынского Генштаба наступать на Дунае: «Это… заставило бы нас занять всю линию Варна, Шумла, Разгрод и Рущук. Даже если бы мы согласились на эту операцию, которая передвинет наш центр к югу и на самый левый фланг, Румыния немедленно предъявила бы новые требования, чтобы выиграть время до того момента, когда румыны, как они уверены, без жертв могут получить то, к чему стремятся. Нужно дать понять Румынии, что ее присоединение к Союзу небезусловно необходимо союзникам. Она может, однако, в будущем рассчитывать на компенсацию, соответствующую ее военным усилиям». Жоффр, в отличие от Палеолога, вполне соглашался с Алексеевым, считая, что «ее участие в войне желательно, но что без него можно обойтись; если Румыния желает в будущем получить те компенсации, к которым стремится (Трансильванию, прежде всего. — В.Ц.), она должна оказать существенную военную помощь в требуемой нами форме».

Но все же, как отмечал контр-адмирал Бубнов, «эта страна с се громадными хлебными, а главное, нефтяными богатствами представляла для Германии — особенно к концу войны, когда ее запасы истощились, — весьма лакомый кусок, и потому следовало ожидать, что немцы, если им не удастся привлечь ее на свою сторону, неминуемо ее просто-напросто завоюют. Именно поэтому дипломатия стремилась “оторвать” Румынию от Германии и привлечь се на сторону Антанты». С другой стороны, Восточный фронт существенно растягивался, ведь вряд ли можно было рассчитывать на то, что румынская армия в одиночку сможет справиться с ведением предполагаемых операций в Трансильвании. Таким образом, к уже существующим 1300 километрам, занимаемым русскими войсками, добавлялись еще около 450.

Недостатки присоединения Румынии к Антанте проявились не сразу, хотя еще до 27 августа Алексеев весьма прозорливо предупреждал Сазонова и русских военных представителей в Бухаресте о слабости румынской армии. Наштаверх обоснованно считал нейтралитет Румынии более выгодным, «потому что оказание помощи Румынии ляжет исключительно на наши плечи, так как западные наши союзники были всегда очень осторожны в отношении разбрасывания своей живой силы». Опасения Михаила Васильевича вряд ли выглядели беспредметными, поскольку помимо личных впечатлений от румынских войск во время войны 1877—1878 гг., он прекрасно помнил свою выпускную работу в Академии Генштаба, где ему следовало «разбить румын» (хотя и не со стороны Трансильвании).

Единственным, наиболее выгодным в стратегическом отношении моментом вступления Румынии в войну стал июль 1916-го. Успешно развивавшееся наступление Юго-Западного фронта парализовало Австро-Венгрию, а удар Салоникского фронта с Балкан на север, на Болгарию, мог бы нейтрализовать четвертого союзника Германии. В этой ситуации Румыния без особого риска могла бы развивать наступательные действия и на Дунае (против Болгарии, навстречу Салоникскому фронту), и в Трансильвании (против Австро-Венгрии, навстречу Юго-Западному фронту). Алексеев писал об этом Жоффру: «Вряд ли будут более благоприятные условия в дальнейшем для успеха наступления из Салоник. Русские войска пробили широкую брешь в австро-германской линии, а в Галиции мы вновь перешли к наступательной войне. Германия и Австрия стягивают сюда все свои свежие силы и, таким образом, ослабляют свой фронт на Балканах. Удар по Болгарии обезопасил бы тыл Румынии и был бы угрозой Будапешту. Для Румынии выступление является необходимым и выгодным и в то же время неизбежным». Алексеев определил крайним сроком выступления румынской армии 28 августа. Днем раньше, как сказано выше, Румыния вступила в войну.

Однако, по мнению Бубнова, Алексеев не оказал должной поддержки румынской армии сразу же после се вступления в войну. Четыре румынских армии (1-я, 2-я, 3-я и Северная) начали военные действия в Трансильвании, но уже в сентябре, в результате совместных ударов австро-венгерской и болгарской армий, румынские войска начали терпеть поражения. К концу года был занят Бухарест, остатки румынских сил отступили в Бессарабию. Русское командование в течение октября—ноября вынуждено было перебросить три армии (9-ю с Юго-Западного, 4-ю с Западного и 6-ю с Северного фронтов) для поддержки неудачного союзника. «Будь эти меры более решительными, — писал Бубнов, — возможно, и удалось бы спасти румынскую армию от полного разгрома и благодаря этому значительно уменьшить количество сил, необходимых для удлинения нашего фронта до берегов Черного моря. Но, с другой стороны, просто невозможно было предвидеть, что 700-тысячная румынская армия окажется до такой степени ни на что не пригодной. А генералу Алексееву после Брусиловского наступления и серьезных потерь у озера Нарочь приходилось в интересах будущего наступления в 1917 г. экономить силы».

Схожей точки зрения придерживался и генерал Гурко, отметивший недальновидность военно-политического руководства Румынии в ситуации, когда от него требовалось учитывать пожелания Алексеева и как можно решительнее содействовать развивавшемуся наступлению русских войск. «Румыны… вступили в бой только в последних числах августа, в то время когда наступление генерала Брусилова постепенно выдыхалось. Помимо недостаточности резервов и нехватки боеприпасов, с очевидностью начала проявляться усталость армии, которая в течение трех месяцев находилась в страшном напряжении от бесконечных боев. В то же время генерал Алексеев доказывал румынскому правительству, что большая протяженность их границы не допускает возможности защитить всю ее от вражеского вторжения собственными румынскими войсками, как не позволяет и предпринять наступление по всему фронту. Для этого было бы необходимо перебросить в Трансильванию, которая тогда была едва прикрыта австрийцами, русские войска и отозвать румынские части, занимавшие крайнюю восточную часть провинции Валахия близ сербской границы, для создания оборонительной линии на меридиане несколько восточнее Бухареста… Румыния тем не менее не воспользовалась преимуществами ни одного из предложенных вариантов, но начала с наступления по всему фронту, на протяжении всей границы». Поражение румынских армий стало в этой ситуации вполне закономерным.