Андрэ Нортон - Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира

• Название: Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира
• Автор: Андрэ Нортон
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5 - 86314 — 011 - 9

Четвертый том собрания сочинений Андрэ Нортон продолжает сериал «Колдовской мир».

Трилогия «Дети Трегартов» — третья, четвертая и пятая книги цикла «Колдовской мир»

---

Ей не нужно было просить нас об этом. И Кимок, и я тревожились за неё. Она была слишком молода и хрупка, хотя и прошла суровую школу колдовства. Сестра старалась казаться спокойной и уверенной в себе, каким старается казаться юный воин, которому предстоит первый бой.

Тучи, закрывавшие небо весь день, к заходу солнца рассеялись. Каттея позвала нас на западную сторону островка, откуда мы могли наблюдать закат. Мы взялись за руки и так замерли.

Мои ощущения были схожи с теми, что я испытывал, когда мать созвала нас помочь ей найти отца. Также, как и в тот раз, я утратил сознание себя и, ничуть не противясь этому, растворился в каком-то пульсирующем потоке, словно сам стал этим потоком…

Не знаю, как долго это продолжалось. Внезапно я опять ощутил себя самим собой. Я держал за руку Каттею, которая, судорожно глотая воздух и стеная, дёргалась всем телом, как в падучей. Свободной рукой я взял её за плечо, стараясь сдержать эти конвульсии, и заметил, что Кимок тоже вцепился в неё обеими руками.

Она резко вскрикивала и дёргалась так, что мы едва удерживали её на месте. Глаза сестры были закрыты. Казалось, сознание покинуло её, и тело само собой продолжает противиться тем мукам, которые она ему навязала.

Вдруг она пронзительно закричала, изогнулась дугой и так застыла, а над её телом возник узкий и длинный язык света, который чуть покачивался, как пламя свечи на ветру. Каттея задрожала и открыла глаза. Порождённое ею свечение изменило форму — оно приобрело вид крылатого жезла и больше не двигалось.

Поддерживаемая нами под руки, Каттея опустилась на колени перед этим сгустком света и стала что-то наговаривать — как тогда, когда обращалась с фланнаном. Всё ещё соприкасаясь с нею разумом, мы были способны улавливать смысл произносимых ею слов: она твердила древние заклинания, уговаривая своё бестелесное создание быть послушным и послужить ей.

— Теперь, лети! — крикнула она под конец.

Светящийся жезл исчез. Каттея поднялась с колен и провела по себе руками, будто снимая боль.

Я подбросил сучьев в костёр. Огонь осветил Каттею, и она показалась мне чуть ли не старухой. Её искажённое болью лицо ужасно осунулось. Кимок шагнул к сестре и притянул её к себе. Она приникла к его плечу и, постояв так, подняла голову и провела рукой по его щеке.

— Вот и всё, — сказала она, — кончились мои муки. Вы помогли мне, братья. Это дитя не связано ни с пространством, ни со временем. Наш посланец вернётся и укажет нам путь, уверяю вас в этом. А теперь давайте спать.

Сестра и брат скоро уснули. Мне почему-то не хотелось ложиться; что-то не давало покоя, и я не мог понять что. Опасения за жизнь Каттеи? Но её муки кончились. Боязнь подвергнуться нападению? Но мы находились на безопасном месте. Мой собственный проступок? Скорее всего. «Мне предстоит расплатиться за содеянное, — сказал я себе. — А пока лучше выкинуть это из головы»..

Я улёгся на подстилку, закрыл глаза и уже начал дремать, как вдруг был взбудоражен знакомым мне звуком: в ночи послышалось лошадиное ржание!

Глава 10

Я услышал глухой стук копыт и увидел — или мне это только показалось? — как раза два полыхнули белые вспышки на той стороне реки, откуда явились напавшие на нас кутора. Я заставил себя забыть об этих тварях и стал думать о лошадях, настраиваясь на то, чтобы утром что-нибудь разведать о них. Предавшись этим мыслям, я успокоился и уснул.

Поднялся я раньше всех, хотя лёг последним. Угольки в костре догорели и только чуть-чуть дымились. Было холодно. Над рекой клубился туман, цепляясь за островок белесыми щупальцами. Я бросил на тлеющие угли охапку хвороста и присел, чтобы раздуть огонь, как вдруг увидел, что на другой стороне потока стоит конь, пришедший на водопой.

Кони торской породы в Эсткарпе считаются самыми резвыми и выносливыми. Но они отнюдь не красавцы: их шерсть не блестит, как бы за ними не ухаживали, и они весьма низкорослые. Природа не наделила их статью и красотой, и с этим оставалось только мириться. Казалось, лучших коней можно было увидеть лишь во сне. И теперь мне подумалось, что я вижу сон: на берегу реки стоял сказочный конь — вороной масти, крупный, с длинными, стройными ногами.

Я смотрел на жеребца, и во мне разгоралось неодолимое желание завладеть им. Он поднял голову и посмотрел в мою сторону — без испуга, а скорее с любопытством, и я понял, что передо мной — дикий, не ведавший узды конь.

Он стоял и смотрел на меня, пока я двигался к краю островка. Затем, точно утратив ко мне интерес, он снова опустил голову и стал пить. Немного погодя он ещё глубже вошёл в реку, наверное получая удовольствие от того, что вода холодила ему ноги. Он завораживал меня своей красотой.

Не задумываясь, я стал нащупывать мысленный контакт с благородным животным, чтобы как-то удержать его, не дать уйти. Жеребец вскинул голову и захрапел. Он попятился из воды на берег и остановился, глядя на меня с любопытством и настороженностью.

Сбросив шлем, кольчугу и оружие, я кинулся в воду и поплыл к коню, который нервно бил копытом и встряхивал гривой, оставаясь, однако, на месте.

«Он дожидается меня! Он будет моим!» — торжествовал я. Никогда ещё мой контакт с животным не был таким успешным.

Когда я выбрался на берег, с меня ручьями текла вода. Она хлюпала и в сапогах, но я почти не замечал этого — всё моё внимание было сосредоточено на большом прекрасном животном, которое ждало меня. Меня!.. Я подошёл к коню и протянул к нему руку. Он опустил голову и, ткнувшись мордой в мою ладонь, шумно выдохнул воздух. Он позволил мне похлопать себя по крупу и вообще вёл себя так, как будто давно был моим и понимал каждое моё движение. У меня не было сомнений, что он мне полностью послушен. Обхватив коня за шею, я вскочил ему на спину. Он тут же двинулся рысью, а затем пошёл ровным намётом. Я был в восторге от его мощного хода. Никогда мне не приходилось скакать на таком сильном и гордом красавце. Радость от езды пьянила меня, как вино. Этот конь казался мне божеством, явившимся из далёкого прошлого.

Где-то позади осталась река, перед нами простиралась открытая равнина. В тот миг в мире существовали только мы двое — одинокие и свободные. Едва уловимое волнение возникло в моём мозгу: «Только мы двое? Но ведь кто-то остался там — на реке…». Конь чуть напрягся и перешёл в галоп. Я глубже запустил пальцы в его развевавшуюся на ветру гриву. Мы неслись по равнине, и меня переполняло ликование.

Уже поднялось солнце. Жеребец не сбавлял бега, словно его мышцы не знали усталости. Я понял, что он может так бежать час за часом. Моё ликование сменилось растерянностью. Река… Я оглянулся назад. Там далеко-далеко виднелась едва заметная дымка… Река, посреди которой островок…

«Да ведь там же Каттея и Кимок! Я, похоже, забылся, — пронеслось у меня в голове. — Назад! Надо немедленно возвращаться назад!» — Для того, чтобы управлять конём без узды, мне не оставалось ничего иного, как попытаться воздействовать на него силой мысли, и я приказал ему вернуться.

Это ни к чему не привело: жеребец продолжал галопом нестись вперёд. Я снова попробовал воздействовать на него, но конь не сбавил бега и не изменил направления. Я сосредоточил всю свою волю на том, чтобы внушить животному свой приказ.

И вдруг до меня дошло, что подо мной никакой не конь, а создание, мне совсем чуждое и неведомое, и я почувствовал себя так, словно очутился по горло в болоте, а мои попытки подчинить это существо своей воле подобны барахтанью утопающего в горном потоке. Было ясно, что я оказался в какой-то колдовской ловушке, в которую завлёк меня этот неукротимый зверь.

Я не решался соскочить с него из опасения сломать шею. «Куда и зачем он меня несёт?» — спросил я себя, мучимый мыслью о том, что всё это, случившееся по моей глупости, неминуемо навлечёт беду на сестру и брата.

«Они воспользуются мною как приманкой для Каттеи и Кимока, — подумал я. — А кстати, кто это — они? Кто они, правители этой страны, и что им от нас надо?» — Я не сомневался, что сила которая распоряжалась мною, была по своей природе губительной — вроде той, которая действовала на меня там, в лабиринте. Однако в этот раз мне следовало воздержаться от призывов о помощи.

Промчавшись через равнину, мы влетели в какой-то диковинный лес: здесь росли деревья, покрытые не зелёной, а совсем прозрачной, пепельной листвой. Их стволы и ветви были серые и как бы высохшие. Лес, словно смрадом, был пропитан флюидами зла.

Через него вела мощёная дорога. Копыта жеребца грохотали по ней так, будто он был подкован. Теперь он бежал почему-то не прямо, а петляя, и у меня вовсе пропало желание соскочить с него. Мне казалось, что сама земля источает здесь смертельный яд.

Лес кончился. Конь продолжал галопом нести меня по дороге. Впереди показались стены и башни города… По мере нашего приближения к нему всё явственнее ощущалось, что в городе витает тлетворный дух, и людей в нём нет. С каждым мгновением во мне росла уверенность, что, оказавшись в его стенах, я перестану существовать как Кайлан Трегарт.