Юлия Павлова - Финт покойной тети

• Название: Финт покойной тети
• Автор: Юлия Павлова
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5–04–007829–3

Ну и финт выкинула моя покойная тетя Катя, завещав все свое богатство мне, несчастной хромой калеке! Добра у нее немерено: квартира, картины, антиквариат, драгоценности, счета в банке, машина и… собака по кличке Стерва. А тут и претендент на мою руку появился. Счастья — прорва! Живи и наслаждайся! Да не тут-то было: на днях обнаружила в квартире труп неизвестного. Все и завертелось.

---

На стук не отвечали долго. Но тихие ругательства давали надежду на общение.

— Эй, помоги, а? Я вчера тут с палкой скакала по коридору. Сто баксов дам.

Тут же зашлепали шаги, дверь открылась. Парень смотрел сонно, но с интересом.

— А, это ты, калека, вчера к туалету путь прокладывала?

— Я. А девушка где?

В комнате были сдвинуты две кровати, из-под одеяла выбралась вчерашняя девица. Была она взлохмаченная и абсолютно голая.

— Привет, страдалица. Чего надо?

— Помоги, а? Домой надо, а не могу, ребята убежали. Дали сто баксов до дома добраться.

— Договорились, — сказал парень и за руку втащил меня в комнату. — Садись. Что делать? В травмопункт поедем?

— Нет.

Я села на ближайший стул, огляделась. Комната для двоих. Кровать сдвоенная, холодильник, телевизор, письменный стол с тетрадями и учебниками. У парня на руке обручальное кольцо, у девушки тоже.

— Так вы супруги?

— Ну. Вчера выдачу этой комнаты обмывали, сегодня в институт никак…

Парень сел на кровать, девушка передвинулась к нему поближе.

Минут десять я объясняла им, куда позвонить и что делать, они внимательно слушали.

— А деньги когда?

— Когда я окажусь дома.

— Договорились.

Парень и девушка быстро встали, оделись, не стесняясь, буквально донесли меня до комнаты, привычно упаковали сумки плотнее. Девушка одернула на мне юбку, застегнула шубу.

Они вывели меня к подъезду общежития и посадили на лавочку. Странно, я совершенно не помнила этого района. Только когда они осторожно поместили меня в машину и она отъехала, стало ясно, что это район Перово.

Дома, открыв квартиру, я впервые услышала, как орет сигнализация. Молодожены напряглись, но я позвонила на пульт охраны и сняла вызов.

Отдав ребятам сто долларов, попросила их посидеть со мной полчаса. Они с радостью согласились, помогли мне раздеться и переодеться. Звали их Люда и Паша. Увидев инвалидное кресло, Люда улыбнулась.

— Так ты вчера врала про парня, наступившего тебе на ногу?

— Врала. А что, объяснять ночью, что попала не в ту компанию?

— Да. Не стоило.

За полчаса Люда проявила свои хозяйственные способности, сварганив из остатков еды в холодильнике хороший обед. Ребятам нравилась новая обстановка. Я позвонила маме на работу.

— Мам, это я.

— Уже приехала? Не понравилось в пансионате?

Та-ак. Опять новости. Значит, родители не волновались, думали, дочка хорошо пристроена. Ну хоть это неплохо.

— Не понравилось.

— Я утром звонила, мне сказали, ты после процедур спишь.

Интересно, пробежку в туалет можно считать «процедурой»?

— Я же знаю твой характер, тебе лучше дома. Андрей с этим пансионатом совершенно меня не убедил.

— Да, мамочка, дома лучше. Интересно, Андрей-то здесь при чем?

— Умница моя. Мне приехать?

— Нет, мам. Я действительно сейчас лягу спать. Ты работай спокойно. Позвони мне вечером. Ты с папой вместе сейчас?

— Да, мое счастье. У нас все так… боюсь сглазить. Прямо бабье лето.

— Замечательно. До вечера, мам.

Люда и Паша нашли в холодильнике мартини. Радость их была искренна и глубока. Мне тоже захотелось выпить рюмку. Хорошие мне попались ребята. Красивая пара. Мы распрощались после обеда, я вручила им бутылку любимого их мартини, стесняясь, что она початая, но ребята от души благодарили и звали в гости, когда оклемаюсь.

Закрыв за ними дверь, я добралась до ванны и долго лежала там, задрав ногу на деревянную подставку, пытаясь понять, что со мной произошло. Ничего в голове не выстраивалось. И с какого боку прислонился здесь Андрей? Пансионат? Я-то думала, вся московская милиция поднята мамой «на уши». Ничего не понимаю.

Конструкция на ноге разболталась окончательно, и я осторожно развинтила и сняла железки, сложив их в пакет. Коленка выглядела не так, как двадцать лет до этого. Она стала похожа на полноценную ногу, только белые шрамы линиями и точками намекали на недавнюю операцию.

После ванны не стала звонить ни Андрею, ни Сергею Дмитриевичу. Перерыв бумажки у телефонного столика, нашла номер Ладочникова.

— Алло. Можно Ладочникова?

Женский голос вздохнул:

— Зачем?

— Поговорить.

— Девушка, он еще спит после дежурства.

— Тогда передайте, что беспокоила Настя. И, если можно, пусть он сначала мне позвонит, а не начальству.

— Хорошо, передам.

Я забралась на свою водную кровать, включила массаж и телевизор. Через пять минут перезвонил Ладочников.

— Насть, ты где?

— Дома.

— Ты в порядке?

— Можно сказать и так.

— Я буду у тебя через двадцать минут.

— Жду.

Говорить по телефону не хотелось. Через двадцать минут он стоял в моей прихожей, раздевался.

— А как тебя зовут, Ладочников?

— Костя.

— Очень приятно. Я в тот вечер, когда меня похитили, первое вспомнившееся имя назвала. Ты не знаешь, где Стерва?

Костя переобулся в тапочки и прошел в комнату.

— У Татьяны Степановны. Ты уже ходишь?

— Пытаюсь. Давай поговорим?

— Давай. Давно пора. Только поудобнее хотелось бы расположиться.

— Тогда на российский переговорный пункт — на кухню.

— Туда с особым удовольствием.

Ладочников налил себе супчику, приготовленного Людой, и наворачивал его с большим удовольствием.

— Ладочников, надежда ты нашей российской милиции, объясни, пожалуйста. Два месяца назад я становлюсь богатой наследницей, в масштабах России, конечно. Через пятнадцать дней после смерти Кати в моей квартире застрелили парня, причем даже его подельники не знают, какого черта он сюда полез. Неделю назад зарезали Григория на четвертом этаже. Меня похищают, и стоит такое похищение лично для меня четыреста долларов… А Леша, говорят, за это мероприятие миллион заплатил.

Костя, слушая меня, очистил зубчик чеснока, покрошил в суп.

— Он за себя заплатил.

Говорил сегодня Костя спокойно, устало. Вот такая работка у человека — то маскарад, то с инвалидами разговаривай в свое личное свободное время.

— Даже если и за себя. Ты представляешь, что это за сумма? Если тратить в день сто долларов, то хватит на тридцать лет, а если только по пятьдесят, то хватит на шестьдесят. То есть если в один месяц можно потратить только полторы тысячи, а в следующем четыре с половиной…

— Не напрягайся, он фальшивыми заплатил.

Я перестала чертить на салфетке цифры.

— Странно. Зачем он тогда у меня тысячу брал?

— Значит, фальшивых под рукой не было. Вкусный супчик. Я налью еще?

— Конечно.

Ладочников налил себе еще борща, заглянул в холодильник, плеснул в рюмку лимонной водки.

— Насть, отвернись, мне пить нельзя, я за рулем, и ты ничего не видела.

— Не видела, хотя зря ты с утра… Кость, а как раненые ребята? Виталик и другой, милиционер?

— Нормально. Виталик в больнице под круглосуточным присмотром наших, младших по званию эмвэдэшников. А парень, я, правда, не знаю, из какой он службы, но не мент, в пуленепробиваемом жилете был, два ребра от выстрела сломаны, нормально отделался.

— Ну и слава богу. Я так переживаю, что вокруг меня люди погибают…

— Они не вокруг тебя, они вокруг денег погибают. — Ладочников, поискав в холодильнике еще чего-нибудь для души и не найдя, сел за стол, заглянул мне в глаза. — Настя, я хочу тебе рассказать одну историю… Ты как к своему брату относишься?

— Никак. Не уважаю.

— Ну и хорошо. Точно суп не будешь? Тогда я доем… — Костя переставил с плиты к себе кастрюлю и навалил в нее сметаны. — История на первый взгляд к нашей ситуации отношения не имеет, но ты послушай…

В армии, после служебки, я попал в самое тихое место. Средняя полоса России, пять километров от районного центра, войска ПВО. С утра пробежка, затем занятия. Расчехлить-зачехлить, навести-отвести, протереть окуляры. Шучу.

В армии, как ты знаешь, не любят нацменов, евреев и москвичей. Не знаю почему, видимо, традиция. А сосед по койке мне попался как раз наполовину еврей и из Москвы, Генка Задорновский. Я думал, у него батяня, былинный богатырь, женился на какой-нибудь Иде Израилевне по расчету, а оказалось, наоборот, Генка в мать пошел. Отец, интеллигент потомственный, невысокий, худой, а мама его, Бэлла Цезаревна, комплекции Татьяны Степановны твоей… Ты, кстати, к ней приглядись, она… другая.

Я открыла рот для вопроса, но Ладочников погрозил пальцем.

— Потом, Насть. Так во-от. Сдружился я с Генкой. Тормозной он был абсолютно. Доходит до него на третьи сутки. Бывало, пятнадцать километров марш-броска, все падают на подходе к казарме, а он еще по плацу пробежится в сторону столовой, сядет за стол и только там понимает, что есть от усталости не может. Бил редко, но метко и сильно. Шуток не понимал вообще, но на всякий случай не обижался. Он по жизни такой расп… широкого характера! Из института со второго курса вылетел, на занятиях спал, а когда его преподаватель будил, объяснял, что ему очень скучно было. Откровенный парень. И служили мы нормально в части, без особых эксцессов. Дедовщина в меру, как положено, офицерский состав не обижает, к сержантскому мы попривыкли.