Вадим Шершеневич - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Вадим Шершеневич
• Жанр: Поэзия

---

Шершеневич Вадим Стихи

Вадим Шершеневич

- Квартет тем - Лирический динамизм - Н. Гумилеву посвящается - Принцип звука минус образ - Ритмическая образность - Ритмический ландшафт - Содержание плюс горечь - Эстрадная архитектоника

ЭСТРАДНАЯ АРХИТЕКТОНИКА Мы последние в нашей касте И жить нам недолгий срок. Мы коробейники счастья, Кустари задушевных строк!

Скоро вытекут на смену оравы Не знающих сгустков в крови, Машинисты железной славы И ремесленники любви.

И в жизни оставят место Свободным от машин и основ: Семь минут для ласки невесты, Три секунды в день для стихов.

Со стальными, как рельсы, нервами (Не в хулу говорю, а в лесть!) От двенадцати до полчаса первого Буду молиться и есть!

Торопитесь же, девушки, женщины, Влюбляйтесь в певцов чудес, Мы пока последние трещины, Что не залил в мире прогресс! Мы последние в нашей династии, Любите же в оставшийся срок Нас, коробейников счастья, Кустарей задушевных строк! Сентябрь 1918 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

СОДЕРЖАНИЕ ПЛЮС ГОРЕЧЬ Послушай! Нельзя же такой безнадежно суровой, Неласковой! Я под этим взглядом, как рабочий на стройке новой, Которому: протаскивай! А мне не протащить печаль сквозь зрачок. Счастье, как мальчик С пальчик, С вершок. Милая! Ведь навзрыд истомилась ты: Ну, так оторви Лоскуток милости От шуршащего платья любви! Ведь даже городовой Приласкал кошку, к его сапогам пахучим Притулившуюся от вьюги ночной. А мы зрачки свои дразним и мучим. Где-то масленица широкой волной Затопила засохший пост И кометный хвост Сметает метлой С небесного стола крошки скудных звезд. Хоть один поцелуй. Исподтишечной украдкой, Как внезапится солнце сквозь серенький день. Пойми: За спокойным лицом, непрозрач

ной облаткой, Горький хинин тоски! Я жду, когда рот поцелуем завишнится И из него косточкой поцелуя выскочит стон, А рассветного неба пятишница Уже радужно значит сто. Неужели же вечно радости объедки? Навсегда ль это всюдное "бы"? И на улицах Москвы, как в огромной рулетке, Мое сердце лишь шарик в руках искусных судьбы. И ждать, пока крупье, одетый в черное и серебро, Как лакей иль как смерть, все равно быть может, На кладбищенское зеро Этот красненький шарик положит! Октябрь 1915 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

Н. ГУМИЛЕВУ ПОСВЯЩАЕТСЯ * О как дерзаю я, смущенный, Вам посвятить обломки строф. - Небрежный труд, но освещенный Созвездьем букв: "a Goumileff".

С распущенными парусами Перевезли в своей ладье Вы под чужими небесами Великолепного Готье...

В теплицах же моих не снимут С растений иноземных плод: Их погубил не русский климат, А неумелый садовод.

* См. Гумилев Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

РИТМИЧЕСКАЯ ОБРАЗНОСТЬ Какое мне дело, что кровохаркающий поршень Истории сегодня качнулся под божьей рукой. Если опять грустью изморщен Твой голос, слабый такой?!

На метле революций на шабаш выдумок Россия несется сквозь полночь пусть! О если б своей немыслимой обидой мог Искупить до дна твою грусть!

Снова голос твой скорбью старинной дрожит, Снова взгляд твой сутулится, больная моя! И опять небывалого счастья чертя чертежи, Я хочу населить твое сердце необитаемое!

Ведь не боги обжигают людское раздолье! Ожогам горяч достаточно стих! Что мне, что мир поперхнулся болью, Если плачут глаза твои, и мне не спасти их!

Открыть бы пошире свой паршивый рот, Чтоб песни развесить черной судьбе, И приволочь силком, вот так, за шиворот, Несказанное счастье к тебе! Март 1918 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПРИНЦИП ЗВУКА МИНУС ОБРАЗ Влюбится чиновник, изгрызанный молью входящих и старый В какую-нибудь молоденькую, худощавую дрянь. И натвердит ей, бренча гитарой, Слова простые и запыленные, как герань. Влюбится профессор, в очках плешеватый, Отвыкший от жизни, от сердец, от стихов, И любовь в старинном переплете цитаты Поднесет растерявшийся с букетом цветов. Влюбится поэт и хвастает: Выграню Ваше имя солнцами по лазури я! - Ну, а как если все слова любви заиграны. Будто вальс "На сопках Манджурии"?! Хочется придумать для любви не слова, а вздох малый, Нежный, как пушок у лебедя под крылом, А дурни назовут декадентом пожалуй, И футуристом - написавший критический том! Им ли поверить, что в синий Синий, Дымный день у озера, роняя перья, как белые капли, Лебедь не по-лебяжьи твердит о любви лебедине, А на чужом языке (стрекозы или цапли). Когда в петлицу облаков вставлена луна чайная, Как расскажу словами людскими Про твои поцелуи необычайные И про твое невозможное имя?! Вылупляется бабочка июня из зеленого кокона мая, Через май за полдень любовь не устанет рости. И вместо прискучившего: я люблю тебя, дорогая!Прокричу: пинь-пинь-ти-то-ти! Это демон, крестя меня миру на муки, Человечьему сердцу дал лишь людские слова, Не поймет даже та, которой губ тяну я руки, Мое простое: лэ-сэ-сэ-фиоррррр-эй-ва! Осталось придумывать небывалые созвучья, Малярною кистью вычерчивать профиль тонкий лица, И душу, хотящую крика, измучить Невозможностью крикнуть о любви до конца! Март 1918 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

КВАРТЕТ ТЕМ От 1893 до 919 пропитано грустным зрелищем: В этой d29 жизни тревожной, как любовь в девичьей, Где лампа одета лохмотьями копоти и дыма, Где в окошке кокарда лунного огня, Многие научились о Вадиме Шершеневиче, Некоторые ладонь о ладонь с Вадимом Габриэлевичем, Несколько знают походку губ Димы, Но никто не знает меня.

...Краску слов из тюбика губ не выдавить Даже сильным рукам тоски. Из чулана одиночества не выйду ведь Без одежд гробовой доски.

Не называл Македонским себя иль Кесарем. Но частехонько в спальной тиши Я с повадкою лучшего слесаря Отпирал самый трудный замок души.

И снимая костюм мой ряшливый, Сыт от манны с небесных лотков, О своей судьбе я выспрашивал У кукушки трамвайных звонков.

Вадим Шершеневич перед толпою безликою Выжимает, как атлет, стопудовую гирю моей головы, А я тихонько, как часики, тикаю В жилетном кармане Москвы.

Вадим Габриэлевич вагоновожатый веселий Между всеми вагонный стык. А я люблю в одинокой постели Словно страус в подушек кусты.

Губы Димки полозьями быстрых санок По белому телу любовниц в весну. А губы мои в ствол нагана Словно стальную соску сосут. Сентябрь 1919 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ЛИРИЧЕСКИЙ ДИНАМИЗМ Звонко кричу галеркою голоса ваше имя, Повторяю его Партером баса моего. Вот ладоням вашим губами моими Присосусь, пока сердце не навзничь мертво.

Вас взвидя и радый, как с необитаемого острова, Заметящий пароходного дыма струю, Вам хотел я так много, но глыбою хлеба черствого Принес лишь любовь людскую Большую Мою.

Вы примите ее и стекляшками слез во взгляде Вызвоните дни бурые, как пережженный антрацит. Вам любовь, - как наивный ребенок любимому дяде Свою сломанную игрушку дарит. И внимательный дядя знает, что это Самое дорогое ребенок дал. Чем же он виноват, что большего Нету, Что для большего Он еще мал?!

Это вашим ладоням несу мои детские вещи: Человечью поломанную любовь и поэтину тишь. И сердце плачет и надеждою блещет, Как после ливня железо крыш. Март 1919 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

РИТМИЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ

Р. Року

Занозу тела из города вытащил. В упор, Из-за скинутой с глаза дачи, Развалился ломберный кругозор, По-бабьему ноги дорог раскарячив.

Сзади: золотые канарейки церквей, Наотмашь зернистые трели субботы. Надо мною: пустыня голобрюхая, в ней Жавороночная булькота.

Все поля крупным почерком плуг Исписал в хлебопашном блуде. На горизонте солнечный вьюк Качается на бугре - одногорбом верблюде.

Как редкие шахматы к концу игры, Телеграфа столбы застыли... Ноги, привыкшие к асфальту жары, Энергично кидаю по пыли. Как сбежавший от няни детеныш - мой глаз Жрет простор и зеленую карамель почек, И я сам забываю, что живу, крестясь На электрический счетчик. Август 1919 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.