Алексей Кацай - Ад

• Название: Ад
• Автор: Алексей Кацай
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-028382-2

Статья о выборах мэра в тихом провинциальном городке…

Не задание, а кошмар для столичного журналиста!

Что может ожидать его в захолустье, кроме мышиной возни местных политиков?

НЕВЕРОЯТНАЯ, смертельная война между двумя инопланетными цивилизациями, одна из которых, враждебная человечеству, выбрала именно этот тихий городок местом вторжения на Землю, а другая, пытаясь ее остановить, попросту разрушает ВСЕ НА СВОЕМ ПУТИ…

---

— Магистр, я же просил тебя, — вдруг негромко, но с нажимом сказал Гемонович.

Айк было замялся, но, дернув плечами, продолжил:

— …а эту голимую троицу таки отдадим нашим друзьям. Но только под торжественную клятву относительно их сурового наказания, назначенного вместе с нами. Я кончил, и пусть свершится воля светосиятельного!..

Толпа расступилась, освобождая путь к лавовому озерцу, к которому двое охранников потащили Михая, оторвав от него Лианну. Вся она была измазана кровью парня, и казалось, что ее вырвали из Михаевых объятий прямо с мясом. Вот она упала, но мгновенно вскочила и снова было бросилась за мужчинами, но какая-то грудастая тетка ловко схватила ее за волосы и, крутанув на месте, снова бросила девушку на землю.

— Цыть, лярва! — взвизгнула она. — Лежи, а то глаза выдеру!

Михай обернулся и выдавил разбитым ртом:

— Не надо, Лианна! Не надо, солнышко мое! Все будет хорошо. Подожди меня. Ты же умеешь ждать. Ничего со мной не случится. Верь мне. Главное — верь. А ты, Айк, — болезненно (или презрительно?) скривившись, обратился он к магистру, — дурак! И шутки у тебя дурацкие! Я тебе потом все это подробнее объясню.

Один из охранников ударил Михая в спину, и он упал на колени на самом берегу огненного озерца, едва не ударившись лицом об лаву. Мне показалось, что лицо у него задымилось.

Это было мгновение, когда я не выдержал и бросился было к парню, но что-то острое уперлось мне в живот. Упитанный верзила с блуждающей улыбкой на грязной морде выставил вперед нож. Красивый такой. Изящный. Ручной работы. С калиброванным, наверное, лезвием. Сантиметров в двадцать длиной.

— Поиграем, братан? — вяло протянул он. — В казаков-разбойников.

Рядом что-то бухнуло. Я скосил глаза и увидел рядом тело Алексиевского, которое бессильно расплылось по асфальту. Он не шевелился, крепко сжав мохнатой рукой свой портфель. Бабий же, замерший после того, как нас вытянули из киоска, так и стоял, бессмысленно разинув рот. В одной руке у него был кофр, в другой — видеокамера.

Михай медленно поднялся, харкнув кровью на раскаленную лаву. Только зашипело. Потом выпрямился, расправил плечи и насмешливым взглядом обвел толпу. Вдруг его глаза встретились с моими и, как мне показалось, на миг потеплели. Он хотел что-то сказать, но вдруг порывисто обернулся и застыл, оглядывая красноватое озерцо с пятном бабешки посредине.

— Светосиятельный, говоришь?.. Каменные слуги его, говоришь?.. Ну-ну…

И я вспомнил первый, такой далекий, день своего пребывания в Гременце. И битое стекло на асфальте бульвара, и босые ноги, с веселым остервенением топчущиеся по нему. И понял, что Михай может сделать это. Да и Айк, наверное, знал. Просто хотел выйти из неудобного положения с наименьшими потерями. Но сейчас он волновал меня меньше всего.

— Соберись, парень, — прошептал я. — Соберись. Ты сможешь.

Я не видел лица Михая. Видел только его чуть согнутую спину, которая напряглась, когда он сделал свой первый шаг. Мне будто ступни обожгло. Даже больно стало.

— Расколотый, — произнес Михай в тишине.

— Континент, — он сделал второй шаг.

— Ржавым-покрыт-пеплом, — еще три быстрых шага.

— Я — ангел, — тихонечко прошелестел кто-то в толпе.

— Диссидент, — подхватило еще несколько голосов.

— И рай для меня — пекло, — вполголоса завибрировала почти вся толпа.

Маска Айка резко качнулась в ее сторону, но из оскаленной пасти не вылетело ни звука. А Михай, босиком выбивая огненный ритм под скандирование людей, осторожно шел по дуге, особо не отдаляясь от берега. Вдруг он на неуловимое мгновение замер, а потом двинулся напрямик, медленно приближаясь к центру озерца, в котором угрожающе выпячивалась красновато-черная уродина. Я был уверен, что и этот путь он прошел бы до конца. Хулиган, рокер, поэт, немного — йог, немного — каратист, он бы сделал это, но… Но проклятая жажда внешних эффектов губит многих из нас.

Михай уже почти обогнул кремняка, но внезапно взмахнул руками и прыгнул на него, выбивая рэп на раскаленном камне.

Это было красиво.

Это было ужасно.

Раскаленная лава. Юркие змейки огня. Черный дым. Безобразная голова жуткой химеры. А на ней — гибкая юношеская фигурка, вся в отблесках адского пламени, каждым своим движением издевается над этим самым адом. Вот только последний не терпит издевательств над собой. Он сам любит издеваться. Это — его парафия. И ад вскрикнул.

Я чуть не наткнулся на нож, который верзила так и держал возле моего живота. И сквозь слезы, внезапно затопившие весь мир, увидел, как Михай снова замер на частицу секунды, а потом, дугой выгнув тело, взлетел в воздух, падая спиной на вязкую магму.

Все происходило молча. Этот парень умел все-таки сжимать зубы. Он перекатился через спину, вспыхнув бледным огнем. Весь трепыхаясь, конвульсивно, попробовал встать на колени, но в конце концов упал, медленно погружаясь — или вгорая? — в огненное болото. Только черный дым взвился над озерцом.

— А-а-а-а, — выдохнула толпа, и верзила с ножом, оставив меня и бешено выкатив глаза, бросился к Лианне, которую желеобразная тётка так и держала за волосы.

— Она — моя, она — моя! — орал он, размахивая острым лезвием.

Вот оно мелькнуло в воздухе, и прядь волос в теткиной руке так и осталась в ней. А оживший вдруг симулянт Алексиевский, выпивоха Пивонов-Алексиевский, болтливый баламут Д. Раконов-Алексиевский, трус и кидала Шнеерзон-Алексиевский, неожиданно вскочил на ноги и, опережая меня, бросился к здоровяку, изо всей своей неуклюжей силы гатя его портфелем по голове. Тот на мгновение, спасшее Лианну, остановился и отмахнулся ножом. Алексиевский как-то по-детски растерянно ойкнул и начал оседать на землю, схватившись рукой за рубашку, на которой расплывалось большое красное пятно.

Я действовал чисто автоматически. Так, как в давних уличных потасовках. Так, как меня учили в армии. Так, как действовал не очень давно в обгоревшей Боснии.

Обманное движение. Удар. Захват. Рычаг. И, чуть хрустнув, рука верзилы обвисла. Сам он, закатив глаза и судорожно хватая ртом воздух, словно мешок, упал рядом с Алексиевским, а в моем кулаке очутился его нож… Красивый нож ручной работы.

Берегитесь, ребятки!.. Вы еще не видели меня в деле. Вы еще не знаете, что нож — мое любимое оружие, которым я владею безупречно. Вы еще не знаете, что в десантуре у меня была кличка Ромка-лезвие, а в одном далеком латиноамериканском крае я, почти невредимый, прошел около ста километров сквозь джунгли, засады и выстрелы в спину, благодаря только этой вот полоске закаленного металла. Вы не знаете этого, а я знаю и помню. Помню памятью не ума, а каждой клеточки тела. Ведь в той трудной работе, которую я только что начал, мозгу делать совершенно нечего.

За пять минут я расчистил среди толпы круг радиусом около трех метров, посреди которого, кроме меня и упавшего Алексиевского, оказались и Лианна с Дмитрием. Несколько мужиков, повизгивая, ползали по его краю. Несколько десятков орали за ним, размахивая руками и брызгаясь слюной, но поближе к нам подойти не отваживались. Меня чуть трясло от ярости и ощущения своей силы. Потому что я стал бывшим Романом Волком. Потому что я был злым и вооруженным.

Конечно, долгое время пребывать без изменений такая ситуация не могла, но я был уверен в том, что смогу потащить за собой в пекло еще человек с пятнадцать. Смочь-то смогу, но как снасти хотя бы растяпу Бабия и изуродованную горем девчонку?

За неровным рядом оскаленных рож мелькнула маска Айка.

— Дмитрий, — крикнул я не оборачиваясь, — бери Алексиевского, хватай Лианну и держись возле меня! В драку не лезь, если что-то не так — кричи. Доберемся до того сучьего магистра, другой разговор пойдет!

Но идти по трупам мне не пришлось. Стена толпы неожиданно пошатнулась, разлетелась в стороны, и в круг, заколдованный моим ножом, выскочил Гемонович с четырьмя оранжевожилетчиками. Настроены они были очень серьезно, поскольку каждый держал по метровому обрезку трубы.

Я завел за спину кулак с затиснутым в нем ножом и мягко прыгнул к Гемоновичу.

— Стой! — не вскрикнул, а сплюнул тот. — Стой, дурак!..

И дико заорал:

— В стороны! Всем разойтись! Разойтись, говорю! Поубиваю, курвы! Айк, лахудра, я тебе что говорил? Дело хочешь завалить, паскуда!

Айк, не выходя из-под защиты грязных тел, что-то ответил ему, но я не расслышал, что именно, бросившись к скрюченной фигуре Алексиевского. Тот тяжело и прерывисто дышал, и с каждым дыханием на его губах появлялись новые и новые пузырьки крови. Лианна, зажав рот ладонью, молча раскачивалась на месте. Бабий топтался возле нее.

На одной стороне реальности Гемонович вел какие-то переговоры с Айком, на другой — мы с оранжевожилетчиками тащили Алексиевского к машине и, выбросив из нее сиденье, устраивали его поудобней.