Станислав Гагарин - Военные приключения. Выпуск 1

• Название: Военные приключения. Выпуск 1
• Автор: Станислав Гагарин
• Издательство: Военниздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1989
• ISBN: 5-203-00973-2

В книгу вошли произведения молодых авторов, написанные в жанре героики и приключений, историко-патриотической прозы, острой публицистики, посвященной проблемам современной Советской Армии.

---

Алексей Емельянович вновь переставил фигурки на шахматной доске. Подумав, взялся рукой за одну, стоявшую вне доски, на столе. Он уже догадался о маленьком черном пехотинце, выдвинутом скорее всего Бергером. А вот они о его человеке, который должен вступить в игру, сменив Волкова после выполнения им задания, догадаться не должны, — и Ермаков решительно поставил позади своих фигур, на самом краю черно-белого поля, скифского всадника на белом коне.

Гунн — под этим псевдонимом генералу был лично известен очень способный разведчик, опытный, хорошо законспирированный. Как это в шахматной игре ходит лошадка, углом? Три клетки прямо и одна в сторону, причем, кажется, в любую? Вот так и Гунн будет этим ходом коня в их игре, поменявшись ролями, в конце операции, с капитаном Волковым. Они сумеют это сделать.

Надо поговорить с Николаем Демьяновичем Козловым, пусть поинтересуется по имеющимся каналам, что это такое затевает СД. И подготовить все материалы по введению Гунна на конечном этапе в операцию, которую в основном должен теперь взять на себя Волков. Трудно придется парню, очень трудно. Но потому и послали именно его, что очень трудно…

Ермаков встал, открыл окно. В комнату ворвался свежий апрельский ветер, прохладный, немного сырой.

«Рано немцы считают себя победителями Польши, — подумал Алексей Емельянович. — Еще Монтескье писал: «Не побежден народ, хотя утративший войска, но сохранивший нравы свои». Нрав у поляков свободолюбивый, вспомнить хотя бы знаменитых «косиньеров» Костюшко… Сколько раз поднимался этот народ на борьбу за свободу. И сейчас там нарастает движение Сопротивления, Нет, рано немцам считать себя победителями Польши, рано! Для поляков это только поражение прогнившего режима Пилсудского, Бека и Рыдз-Смиглы, но время наверняка покажет, что это не поражение народа».

…В казино «Турмклаузе», расположенное на тихой улочке в центре города, Дымша пришел около семи вечера. Толкнув старинную дверь с перекладинами, пробитыми медными, позеленевшими от времени и непогоды гвоздями, он перешагнул порог и очутился в маленьком вестибюле. Стрельчатая арка, завешанная занавесом из разноцветных стеклянных бус, вела в зал. Небрежно раздвинув звякающие стекляшки, нанизанные на тонкие лески, пан Алоиз прошел в зал, сел за свободный столик и кивнул, как старому знакомому, пожилому мэтру. Похожий на носастую нахохлившуюся птицу старик в ответ только приподнял густые седые брови, нависшие над маленькими глазами, и сделал едва приметный жест рукой. Через несколько минут он подошел к столику Дымши, перекладывая из руки в руку стопку жетонов.

— День добрый… — приветствовал его Алоиз. — Как дела?

— Пан шутит… — бледно улыбнулся мэтр. — Какие могут быть теперь дела? Я же не шибер, как называют немцы спекулянтов.

— Ну, не прибедняйтесь, старина. У вас есть работа, а это в наше время тоже немало. Но крайней мере — кусок хлеба. Сегодня играют?

— Наверху, — лаконично отозвался старик. — Пойдете?

— Пожалуй, — протянул Дымша. — Дайте мне жетонов на десятку.

— Пан не уточнил, на какую десятку, — усмехнулся мэтр. — На злотые или на марки?

— На злотые, на злотые… Сколько вы даете на них сегодня?

— Три жетона.

— Не густо…

Подбрасывая на ладони полученные в обмен на деньги жетоны, Дымша направился к деревянной лестнице на второй этаж. Остановившись под прилепленным к стене плакатом с портретом немецкой кинозвезды Але Ондре, он достал сигареты и прикурил, зорко оглядел зал. Потом медленно поднялся и пошел по коридору.

Зал, где играли в карты и иногда в рулетку, был в конце коридора второго этажа, а по сторонам тянулись однообразные двери номеров. Дымша без стука открыл дверь под номером три и защелкнул ее за собой на замок.

— Опаздываете…

В продавленном кресле, стоявшем рядом с широкой деревянной кроватью, сидела женщина лет сорока, зябко закутавшись в большой платок. Сколько Дымша ее знал, она всегда так куталась, словно никак не могла согреться.

— Извините, раньше но мог вырваться. Зато я с хорошими вестями.

Алоиз прошел в глубь комнаты и сел на кровать — больше сесть было просто некуда.

— Рассказывайте, — глухо сказала женщина.

— Вот… — порывшись несколько секунд в поясе своих брюк Дымша достал туго скатанную полоску бумаги. — Здесь все, что удалось собрать за последнее время.

— Мало, — женщина выпростала из-под платка руку с сигаретой, прикурила, жадно затянулась. — Как Марчевский? Удалось найти к нему подход?

— Трудно, — полуприкрыл глаза Дымша, из-под опущенных век наблюдая за руками женщины. — Его почти ни на минуту но оставляют одного.

— Но все же оставляют? — с иронией спросила она.

— Не требуйте невозможного! — неожиданно окрысился Алоиз. — Я и так работаю на пределе. Удалось заглянуть в сейф Ругге — пленка в тайнике. Осторожнее… Не проявлена. Там очень ценные сведения о подготовке высадки немцев на Острова.

— Это меняет дело, — женщина нервно примяла в пепельнице недокуренную сигарету.

— Еще бы… — фыркнул Дымша. — Только поторопитесь. И вот что, сделайте одолжение, в тайнике найдете коробочку, я хочу иметь ее содержимое, выполненное в металле, как можно скорее.

— Надо было принести с собой. Неразумно доверять такие вещи тайникам.

— Неразумно таскать с собой! — парировал Дымша, — Это все равно, что носить собственную смерть. Думаете, там не устраивают внезапных проверок и обысков?

— Спокойнее, спокойнее… — осадила его женщина. — Не тратьте зря пыл, поберегите нервы, еще пригодятся, борьба предстоит долгая.

— До могилы, — мрачно пошутил Дымша. — И, скорее всего, до нашей.

— Не торопитесь туда, успеете, — женщина закурила новую сигарету. — Что удалось узнать о связном?

— Он взорвал себя гранатой, в развалинах.

— Об этом уже известно, — жестко сказала женщина. — Нас интересуют подробности.

— Какие, к черту, подробности? — снова вскинулся Алоиз. — В тот день приехал некий Выхин, из эмигрантов, говорит, выехал из России еще до революции. Он видел начало трагедии на площади. Там же был Тараканов, тоже из русских. Я рассказывал им о нем, помните?

Женщина кивнула, плотнее закутываясь в платок.

— Оба подозрительны… — продолжал Дымша. — Очень подозрительны. У Выхина были странные пятна на плаще, похожие на кровь, а Тараканов по заданию немцев ходил высматривать среди приехавших левых и коммунистов. Да, Выхин, как мне удалось узнать, якобы учился в школе абвера, расположенной под Краковом или в самом городе.

— Он объяснил, откуда пятна? — задумчиво спросила женщина.

— Тараканов его спрашивал, а тот отболтался, грязь, говорит. Удалось вам проверить, действительно ли Тараканов был осведомителем дефензивы?

— Пока нет. Сумятица войны, оккупации. В Лондоне нет архивов по Восточным кресам, сами понимаете. Надо выяснить, была ли гибель нашего человека случайной. Или подвели документы?

— Але ж ни свядека, ни почлаки, — разведя руками, ответил Дымша. — Ни свидетеля, ни улик! Но немцы что-то подозревают. В город прибыл новый начальник СС и полиции Байер.

— Знаю… — устало сказала женщина. — Он из Гамбургского гестапо, человек Гейдриха. Надо быть предельно осторожными. Кстати, вас тоже не было в замке, когда погиб связной.

— Обрастаете информаторами… — криво усмехнулся Алоиз.

Появившееся было у него желание рассказать об усилившихся подозрениях в отношении Тараканова, особенно после драки у границы, начало пропадать и исчезло. Стоит ли выкладывать всю информацию сразу — она и так сосет ее, как ненасытная пиявка, и никак не может отвалиться, пресытившись. Он пожалел даже, что сказал о пленке, спрятанной в тайнике: можно было бы приберечь это на следующий раз. Что станется с ним, когда не будет новых сведений? Впрочем, такое маловероятно — в военном калейдоскопе событий, да еще общаясь с герром Ругге, всегда принесешь что-нибудь в клюве в это гнездышко.

С Таракановым он разберется сам — не исключено, что тот только выдает себя за эмигранта, хотя и отлично владеет языком. Стоит натравить на него Выхина, пусть поговорит, поинтересуется приметами быта дореволюционной России, незначительными деталями, которые немцы, а у Дымши все более крепло подозрение, что Тараканов — немец, знать не могут. Только на кого же тогда он работает — на СД, на гестапо? Иначе зачем ему притворяться русским в абвере? Конечно, Тараканов мог жить в России — мало ли там было немецких колонистов — отсюда и прекрасное знание языка, но слишком многое за то, что он все же немец: как он пьет водку, как расходует деньги — аккуратненько, все записывая в книжечку, сводя дебит с кредитом в конце месяца. Почему он подловил Выхина в коридоре ночью? Где его, в конце концов, могли так прекрасно обучить приемам самообороны? И Тараканов не завет многого из того, что должен знать человек, долго проживший в Польше до войны, — в этом Дымша успел уже убедиться. Мелочей, вроде общеизвестных песен, он все же не знает, но зато знает тюремные. Откуда?