Алина Зарайская - Мама, я доктора люблю

• Название: Мама, я доктора люблю
• Автор: Алина Зарайская
• Издательство: ACT, Астрель-СПб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-040108-6

Героиня лучших любовных романов этого года!

Имя: Анжела Флерова.

Пол: Женский.

Дата рождения: 02.09.1964.

Знак Зодиака: Дева.

Место рождения: Вестюжанск.

Место жительства: Вестюжанск, Москва, Санкт-Петербург.

Семейное положение: Разведена, но замужества не исключаю.

Дети: Нет, но хотелось бы.

Идеал мужчины: Умный, добрый и красивый мужчина, с которым можно прожить долгую и счастливую жизнь. Около сорока. Не по-вестюжански галантен и любвеобилен. Я уверена, это ДОКТОР!!!

---

Радзинховский учтиво поздоровался (что показалось Анжеле оскорбительным) и поцеловал руку, в то же время протягивая пышный букет роз.

«Ладно, — решила Анжела, которой все эти любезности казались издевательством, — все равно правила игры задает он и деваться мне некуда, так, может быть, соблюдение этикета поможет мне держаться — это ведь тоже своего рода дисциплина».

И она, пригласив профессора в комнату, ушла подрезать длинные темно-зеленые стебли и выбрать подходящую вазу. По звукам, доносившимся из комнаты, она поняла, что Радзинховский принес еще вина и какую-то закуску, поэтому, поставив вазу с цветами в изголовье кровати (уж играть в романтическое свидание, так до конца!), она принесла бокалы и тарелочки. Станислав Янович налил вина и, одной рукой протягивая бокал Анжеле, другой мягко, но уверенно посадил ее к себе на колени, и его рука одним движением погладила все ее высокое стройное тело и скользнула под кофточку. Анжела вздрогнула, но скорее от неожиданности — после такого сдержанного и отстраненного начала она ожидала более долгой прелюдии, — чем от отвращения, которого она так боялась. Анализировать ощущения сейчас было некогда, надо было отвечать на ласки профессора и поддерживать разговор, который ему совершенно не мешало вести ни то, что он целовал ее поднятую к самому его лицу ногу, ни то, что она касалась его шеи уже освобожденной от одежды грудью.

Время, казалось, остановилось или, напротив, летело так быстро, что минуты и часы сливались в одно непрерывное, нерасчленяемое целое. Тяжелые серебряные перстни Радзинховского представлялись Анжеле огромными драгоценными камнями из арабских сказок — так тяжко они ложились на ее живот, — шампанское, ледяными каплями скользящее по шее и груди, одурманивало не только голову, но и тело, а сам Станислав Янович уже был не сладострастным, слегка обрюзгшим от возраста и утех развратником, а темпераментным шляхтичем с горящими глазами и обжигающими пальцами.

Глава двадцать пятая

Анжела открыла глаза и прислушалась. В квартире было очень тихо, только ритмично стучало ее сердце. Девушка осторожно протянула руку — рядом никого не было, даже простыни уже остыли. Еще несколько минут она лежала, затаив дыхание и напряженно вслушиваясь в тишину. Наконец она поверила, что профессор действительно ушел, и свободно вздохнула. На какое-то мгновение ей показалось, что все было только сном, но чужой запах от подушки да и воспоминания говорили о том, что произошедшее — страшная и неизменяемая действительность. В бессильном гневе и отчаянии сжав кулаки, она разрыдалась, почти завыла безысходным звериным воем.

Голова невыносимо болела, щеки щипало от слез, опухшие глаза почти ничего не видели. Анжела заставила себя встать и умыться. Плакать больше просто не было сил, а засыпать она боялась, опасаясь, что в полубреду ей привидится Радзинховский, и второй раз этого кошмара она не вынесет. Какое-то время девушка, сдерживая приступы тошноты, бесцельно бродила по квартире. Потом, почти машинально, плавными, как в замедленной съемке, движениями она стала убирать со стола, мыть посуду, перестилать кровать. И только теперь, когда в квартире не осталось ничего, напоминающего о ее жертве, Анжела открыла все форточки и прошла в ванную. Когда она наконец вышла из душа, в окна уже лениво лился бледный утренний свет. «Володя, наверное, у Кирилла, — как-то отстраненно подумала Анжела, — или, может быть, пьет в каком-нибудь баре… Надо приготовить завтрак, уже десятый час, и он наверняка скоро придет». Привычными движениями она взбила яйца для омлета, нарезала ветчину и овощи, заварила крепкого чаю и даже накрыла на стол. Сама она не могла даже подумать о еде и только выпила чаю.

К приходу Володи все было готово, только комнаты еще не успели согреться после проветривания. Анжела включила телевизор, но уже через несколько минут поняла, что не в состоянии спокойно сидеть на одном месте. Больше всего ей сейчас хотелось все бросить и прибежать к Кириллу, в его загадочную квартиру, закрытую для волнений и непогоды, и, ничего не рассказывая, ни на что не жалуясь, просто посидеть, поджав ноги, на высоком стуле, выпить необычного душистого чая и послушать легкие, текучие рассказы хозяина, наблюдая, как он ловко управляется с мисочками, лопаточками и рюмками, готовя какое-нибудь изысканное блюдо. Но ей было страшно встретить там Володю, да и непонятно, чем объяснить такой ранний визит к человеку, который, кажется, никогда не просыпается раньше полудня. Оставаться на месте было слишком мучительно, и Анжела решила, что лучше пойти погулять, чтобы ветер и холод отвлекли ее от ужаса, царящего в ее душе.

Глава двадцать шестая

Испытать целительную силу Петербурга Анжеле так и не удалось. Она не успела даже одеться, как пришел Володя. Услышав звонок, девушка вздрогнула и несколько секунд не двигалась с места, потом тяжело вздохнула и пошла открывать.

Лицо возлюбленного было как будто спокойно и приветливо, но видно было, что ему трудно улыбаться и тяжело смотреть ей прямо в глаза. Анжелу тоже охватило смущение, и улыбка вместо ласковой и непринужденной получилась такой жалкой, что дальше можно было только заплакать или убежать. Но она не сделала ни того, ни другого — все слезы закончились еще ночью, а дверь невольно загораживал Володя, все еще стоящий на пороге.

С минуту молодые люди молча стояли друг против друга, не смея сказать ни слова и опуская глаза. Наконец Анжела собралась с силами и почти ровным голосом сказала:

— Там завтрак готов. Ты ведь голодный, наверное.

— Господи! — почти стоном вырвалось у Володи, и он тяжело опустился на низенький табурет.

— Что с тобой?

Анжела, увидев, что любимому плохо, и мгновенно забыв о своей боли, присела перед ним на корточки и попыталась отвести от лица закрывавшие его ладони.

— Володя?!

Но его сильные пальцы судорожно сжимали лоб и виски, и Анжела лишь горячо прижалась к ним щекой. В ответ на это проявление нежности Володя только резко мотнул головой, отряхивая коснувшиеся его рук пушистые мягкие волосы.

— Ты… ты теперь никогда не простишь меня? — холодея от ужаса, спросила Анжела.

— Я себя никогда не прощу, — глухо ответил Володя и, резко поднявшись, не глядя на девушку, прошел в ванную.

Щелкнула задвижка, послышался шелест снимаемой одежды и шум воды душа. Анжела тихо села на пол, прижавшись спиной к двери ванной. Она не плакала и не пыталась заговорить с Володей. Она даже ни о чем не думала. Ей казалось, что вокруг совсем пусто и идеально тихо, а шум воды доносится не из-за тонкой фанерной двери, а откуда-то очень издалека. Произошло именно то, чего она боялась, — в их отношениях с Володей сломалось что-то неизмеримо важное, и теперь никакие взаимные уступки, прощение, ласки, жертвы ничего не спасут. И самое правильное, что теперь можно сделать, — это прямо сейчас встать, собраться и уйти, уехать обратно домой.

Шум воды стих, прошелестела клеенчатая шторка, чавкнули по мокрому полу резиновые шлепанцы, а Анжела так и сидела, не шевелясь, ни о чем не думая, понимая только, что не в силах оставить Володю.

— Анжела?! — вывел девушку из оцепенения встревоженный голос, и она почувствовала, что плавно едет по линолеуму, движимая открываемой дверью.

Володя протиснулся в образовавшуюся щель и попытался поднять Анжелу, с недоумением смотревшую на него.

— Да что с тобой? Почему ты тут сидишь? Почему не давала мне открыть дверь? Ты что, заснула?

— Нет-нет, извини, — она наконец пришла в себя и встала. — Я просто задумалась. Я сейчас подогрею омлет и поставлю чайник, — и, быстро юркнув в кухню, зазвенела посудой.

Володя появился через несколько минут, аккуратно одетый и надушенный, как будто пришел в гости.

— Ты уходишь куда-нибудь? — как можно равнодушнее спросила Анжела.

— Нет, с чего ты взяла? Я просто не хочу отставать от тебя. — Володя даже улыбнулся, окинув ее взглядом.

Она тоже посмотрела на себя и только теперь заметила, что на ней не халат и даже не домашний костюм, а строгое короткое платье.

— Мы оделись так, словно стали друг другу чужими, — грустно сказала она и с тоской взглянула на английский джемпер возлюбленного и свои дорогие колготки.

— Не преувеличивай, — мягко возразил Володя. — Это скоро пройдет, вот увидишь. Садись лучше пить чай. Ты ведь тоже, наверное, не завтракала.

— Да, еще не успела, — и она послушно налила себе чаю и сделала бутерброд.

Глава двадцать седьмая

Дни шли спокойные и однообразные. Володя был, как и раньше, внимателен и нежен, даже сделался менее раздражительным. Анжела все так же аккуратно занималась домом и ходила по выходным в парк.

Город вдруг стал к ней более дружелюбным. Или это в ней что-то изменилось? А может, она просто привыкла? Она часто теперь задавала себе этот вопрос, проходя мимо разваливающихся деревянных домиков на Крестовском, лавируя в толпе на проспектах или задыхаясь в до отказа набитом троллейбусе. Рассказы Кирилла, к которому она по-прежнему забегала погреться и попить необычного чаю, девушка слушала с большим пониманием, но менее эмоционально. Несколько раз она даже гуляла вместе с ним по его странным маршрутам, с интересом слушая историю того или иного дома, улицы, сквера и почти не обращая внимания на мрачность и неприглядность осыпающихся балконов и загаженных парапетов.