User - o bdf4013bc3250c39

• Название: o bdf4013bc3250c39
• Автор: User
• Жанр: Прочая старинная литература

---

глаза от стола и посмотрела на Добрякова. – Я прекрасно понимаю ваше

295

состояние, но поймите и вы. Закон есть закон, и уйти от ответственности вам

не удастся. Вы должны это определенно уяснить себе. Советую вам набраться

мужества. Уверена, у вас это получится. Так что прошу вести себя на

следствии достойно. Достойно офицера. Вам понятно?

- Понятно, - кивнул Добряков. – Можно идти?

- Идите, конечно. Завтра приходить не надо, а вот подругу вашу очень жду.

Отнесите-ка ей вот эту повестку, - Анна Кирилловна черкнула что-то на

бланке и передала Добрякову.

16.

Открыв дверь, Зина встретила его в прихожей, провела на кухню, где на столе

уже стояла бутылка водки, а на блюдце аккуратными кружочками краснел

сервелат. Добряков отметил, что она уже навеселе, и спросил:

- Ты без меня расслаблялась, я вижу?

- А ты думал, я не переживаю за тебя? - возмутилась Зина и села за стол. –

Выпила, конечно немного. Вон, пустая чекушка стоит, - кивнула она в угол, в

сторону мойки, но Добряков туда даже не посмотрел. - Угомонись. Если

нервишки расходились – самое время хлобыстнуть немного. Будешь?

- Еще спрашиваешь! – огрызнулся Добряков. – После всего, что я там

натерпелся!

- Ну вот, сейчас и расскажешь, - она начала наполнять стопки. – А первую

давай все же за то, что явился туда, как и следовало поступить. Теперь в

любом случае к тебе отношение серьезное. Поехали! – она протянула стопку

навстречу Добрякову, он подхватил со стола свою.

296

- Рассказывай, - попросила Зина, зажевывая выпитое.

- Она меня насквозь видит, - начал Добряков. – Все мои чувства знает, будто

внутрь смотрит. Вертишься перед ней, как карась на сковороде…

- Все следователи такие, - успокоила Зина. – А что конкретно она говорила-

то, рассказывай.

- Да очную ставку мне с ним устроила.

- С Рюминым? – Зина даже перестала жевать и неотрывно глядела на него.

- Ага, - Добряков закурил, затянулся, стряхнул пепел. – Пыталась выяснить, кто из нас правду говорит.

- Ну, что ты сказал, я догадываюсь. А что тот молол?

- Да что он-то может молоть, с его вывернутой челюстью!

Зина прыснула и закатилась густым, непрерывным смехом. Поднесла к глазам

кухонное полотенце, время от времени утирала глаза. На секунду

остановится будто – и снова заливается перекатистой, колоратурной трелью.

Добряков долго смотрел на нее, забыв про сигарету, и опомнился только

тогда, когда приблизившийся к пальцам пепел обжег руку. Он дернулся,

задавил бычок в пепельнице и рассерженно спросил:

- А чего смешного-то, а?

- Да… я… не над тобой… - никак не могла остановиться Зина.

- А чего тогда? – все еще не понимал он.

- Да я над чудиком над этим… Только представлю, как он пытается

заговорить, только представлю… - Зина уголком полотенца смахнула с лица

297

остатки слез и, понемногу успокоившись, пояснила. – Я ведь видела его в

этом аппарате, я ж тебе говорила. Как тут можно говорить?

- Однако ж пиво хлестать это ему не мешает, сама говорила.

- Хлестал за милую душу! – согласно закивала Зина. – Не морщился и не

закусывал. Не знаю, что ему сломать надо, чтоб он пить перестал… Похоже, такие только в гробу завяжут… Ну так что же он все-таки говорил?

- Да ничего особенного. Тык-мык, туда-сюда, шепелявил, нес лабудень

какую-то.

- Что следователь вывела из этой вашей очной ставки?

- Ну, сказала, что ей понятно мое душевное состояние, но что вины с меня все

равно никто не снимает. Что следствие будет продолжаться…

Он наполнил стопку и выпил один. Зина следом наполнила свою и тоже

выпила.

- Где твой адвокат, в конце концов? – не выдержал Добряков и бухнул

кулаком об стол. Блюдце подскочило, кружочки сервелата повыпрыгивали из

него и шлепнулись на клеенку.

- Ты чего взъерепенился? – налетела на него Зина. – Адвокат только вчера

задание получил! Ишь ведь, деловой какой! Сам накуролесил, и подавай ему

все на блюдечке! Имей выдержку и терпение! Боевой офицер называется!

«И она туда же!» - мелькнуло у него.

- Да пойми ты, - чуть не со слезами он приблизился к Зине, обнял ее и,

уткнув голову в мягкую грудь, зашептал: - Еще один такой визит к ней, и я

всю выдержку потеряю! Понимаешь? Страшно мне становится, как подумаю

о следующем посещении! Хорошо хоть, завтра не надо идти…

298

- Как не надо? – Зина отстранила его от себя. – Почему не надо?

- Да она вот… - он нащупал в кармане рубашки повестку и протянул Зине. –

Она просила завтра тебя прийти. Вот, читай.

Она пробежала глазами повестку, облегченно выдохнула:

- Фу ты, ну ты, лапти гнуты! Так это ж в корне меняет дело!

Добряков поднял на нее удивленные глаза.

- Ну конечно, конечно, - повторила Зина. – Ты что, не понимаешь? Раз она

хочет меня видеть, значит, не целиком против тебя настроена, пытается хоть

какие-нибудь зацепочки найти, чтобы чуть-чуть тебя оправдать. А может, и

сама статью хочет переквалифицировать.

- А она имеет право?

- Она все имеет - и право, и нас с тобой заодно с этим правом, - сострила

Зина.

- А что ты ей скажешь?

- Я пока не знаю, что она спросит. Но уж будь спокоен, не стану, как ты, дрожать. Давай-ка выпьем за это!

Они выпили по третьей, страх понемногу улегся в груди Добрякова, отступил

на время. Он понимал, однако, что хорошо бы подольше поддерживать в себе

достаточный градус алкоголя, чтобы избежать нового приступа отчаяния.

«Хотя бы до завтра, пока она сходит туда, - думал он, опрокидывая

очередную стопку. – А там… там… Она обязательно что-нибудь придумает,

она у меня умница…»

299

Он повел осоловевшими глазами на Зину, которая в этот момент тоже

смотрела на него, облокотившись на стол и опустив голову на ладонь.

- Не надо менжеваться, как ты говоришь, - промямлила она и улыбнулась

пьяно, во весь рот: - Эх, Любимка! Какой же ты трус, однако…

- Это пускай, - отмахнулся Добряков. – Ты лучше скажи, у нас еще есть,

кроме этой? – он показал глазами на полупустую бутылку.

- А как же! – она мотнула головой в сторону холодильника. – Думаешь, я не

предвижу последствий?

За последствия он особенно и не волновался. Он знал, что завтра ему к

следовательше не идти, и рад был оторваться по полной. Но угасающим

сознанием все же ухватился за одну, показавшуюся ему очень важной, мысль.

Поднял тяжелую голову и, пытаясь удержать ее на весу, медленно, с

расстановкой спросил:

- А ты… сможешь… завтра идти?

- А ты… сомневался… во мне? – так же тяжело ответила она.

- Н-н-нет, - мотнул он головой.

Она уже ничего не ответила, плеснула еще водки и медленно, с трудом

выпила. Икнула и спросила:

- Может… споем?..

- А чего? – не поднимая головы поинтересовался он и тут же забыл о своем

вопросе.

- Магнитофон включим… там много всего…

- Много… чего?..

300

- Да иди ты! – она встала и, пошатываясь, пошла в спальню.

Добряков продолжал клевать носом, забываться… но вдруг ужасный грохот

вернул его к действительности. Он дернулся, подскочил и кинулся в спальню.

Зина, споткнувшись об угол ковра, растянулась на нем во весь рост и мирно

посапывала.

У него еще хватило сил взять с кровати теплый плед и кинуть поверх

распластанной фигуры.

«Надо добавить, и все на сегодня…» - медленно и вязко последняя мысль

вползла в сознание. Он сделал неуверенный шаг в сторону кухни, но понял, что не дойдет. Развернулся, поплелся к койке, едва нащупал рукой матрац, грузно повалился на него и тут же уснул. Без страха, как того и хотел…

* * *

Ночь пролетела, как один час, а рассвет не принес облегчения.

Добряков проснулся от приснившегося кошмара: страшный душман, весь в

лохмотьях и с перевязанным лицом, сидел перед ним на стуле и все тянул и

тянул к нему свои длинные, какие-то изломанные руки, все в ссадинах и

синяках, но не мог дотянуться и только кривился от напряжения. Вдруг где-то

за спиной у Добрякова раздался одиночный выстрел, и нижняя челюсть

душмана разлетелась на мелкие кусочки, брызнувшими в лицо Добрякову

холодными и колючими косточками.

Он вздрогнул, подскочил на кровати и открыл глаза. Над ним стояла Зина –

она изо рта брызгала ему в лицо холодной водой, отпивая ее из стакана.

- Ты чего? – ошалело уставился он.

301

- Чего-чего! – передразнила Зина и расхохоталась звонко, беспардонно. –

Идти мне пора! А тебе, выходит, провожать меня!

- Куда идти? – не понял он.

- Как это куда? – снова передразнила она. – К следователю. Тебя

выгораживать. Или забыл?

Он надулся и снова плюхнулся на подушку. «Поддала, что ли, с утра?» -

подумал он обиженно. Будто угадав его мысли, она подтвердила:

- Ну да, опохмелилась чуть-чуть. Зарядилась бодростью. Зато голова теперь