Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

• Название: Почему евреи не любят Сталина
• Автор: Яков Рабинович
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-480-00329-1

Проблемы, связанные с памятью о сталинизме, в сегодняшней России болезнены и остры. На прилавках — масса просталинской литературы: художественной, публицистической, квазиисторической. В социологических опросах Сталин неизменно в первой тройке «самых выдающихся деятелей всех времен». В оправдательном духе интерпретируется сталинская политика и в новых учебниках истории для школы.

А рядом — безусловные достижения историков и архивистов, сотни посвященных сталинизму фундаментальных томов документов, научных статей и монографий. Но они если и оказывают влияние на массовое сознание, то слишком слабое.

Причины этого и в недостатке практических механизмов такого влияния, и в исторической политике последних лет. Но более всего — в особенностях нынешнего состояния нашей национальной исторической памяти о сталинизме.

---

В этот период, когда Советский Союз приоткрыл свой «железный занавес», со вторым человеком Кремля могли познакомиться множество зарубежных политических и общественных деятелей. Позже в своих мемуарах они давали Молотову почти одинаковую характеристику. Неизгладимое впечатление произвел этот сталинский помощник на Черчилля, который писал о нем:

«Фигура, которую Сталин двинул теперь на престол советской внешней политики, заслуживает некоторого описания, которое в то время не было доступно ни английскому, ни французскому правительству. Вячеслав Молотов был человеком выдающихся способностей и хладнокровной беспощадности. Он пережил ужасающие случайности и испытания, которым все большевистские лидеры подвергались в годы победоносной революции. Он жил и преуспевал в обществе, где постоянно меняющиеся интриги сопровождались постоянной угрозой личной ликвидации. Это подобная пушечному ядру голова, черные усы и смышленые глаза, его каменное лицо, ловкость речи и невозмутимая манера себя держать были подходящим выражением его качеств и ловкости. Больше всех других он годился для того, чтобы быть представителем и орудием политики неподдающихся учету машины. Я встречал его на равной ноге только в переговорах, где иногда проявлялись проблески юмора, или на банкетах, где он благодушно предлагал серию традиционных и бессмысленных тостов. Я никогда не встречал человека, более совершенно представляющего современное понятие робота. И при всем том это все же был, видимо, толковый и остро отточенный дипломат… один за другим щекотливые, испытующие, затруднительные разговоры проводились с совершенной выдержкой, непроницаемостью и вежливой официальной корректностью. Ни разу не обнаружилась какая-либо щель. Ни разу не была допущена ненужная полуоткровенность…

Переписка с ним по спорным вопросам всегда была бесполезна и, если заходила далеко, кончалась лганьем и оскорблениями. Только раз я как будто видел у него нормальную человеческую реакцию. Это было весной 1942 г., когда он остановился в Англии на обратном пути из Соединенных Штатов. Мы подписали англо-советский договор, и ему предстоял опасный полет домой. У садовой калитки на Даунинг-стрит, которой мы пользовались для сохранения секрета, я крепко взял его за руку, и мы посмотрели друг другу в лицо. Внезапно он показался глубоко взволнованным. За маской показался человек. Он ответил мне таким же рукопожатием, и это было жизнью или смертью для многих…»

Чарльз Болен, бывший одно время американским послом в Москве, вспоминал о Молотове:

«Подозрительный по природе и благодаря сталинской выучке, он не рисковал. Где бы он ни был, за границей или в Советском Союзе, два или три охранника сопровождали его. В Чеквере, доме британского премьер-министра, или в Блэйтер-хаусе, поместье для важных гостей, он спал с заряженным револьвером под подушкой. В 1940 г., когда он обедал в итальянском посольстве, на кухне посольства появлялся русский, чтобы попробовать пиццу.

Молотов был прекрасным помощником Сталина. Он был не выше пяти футов четырех дюймов роста, являя пример сотрудника, который никогда не будет превосходить диктатора. Молотов был также великолепным бюрократом. Методичный в процедурах, он обычно тщательно готовился к спорам по ним. Он выдвигал просьбы, не заботясь о том, что делается посмешищем в глазах остальных министров иностранных дел. Однажды в Париже, когда Молотов оттягивал соглашение, поскольку споткнулся на процедурных вопросах, я слышал, как он в течение четырех часов повторял одну фразу: “Советская делегация не позволит превратить конференцию в резиновый штамп”…

…Он никогда не проводил собственной политики… Сталин делал политику, Молотов претворял ее в жизнь. Он был оппортунистом, но лишь внутри набора инструкций. Он пахал, как трактор. Я никогда не видел, чтобы Молотов предпринял какой-то тонкий маневр; именно его упрямство позволяло ему достигать эффекта.

Невозможно определить действительное отношение Сталина к любому из его помощников, но большую часть времени Молотов раболепно относился к своему хозяину».

Чарльз Болен был прав, когда описывал характер взаимоотношений Сталина и его ближайшего окружения. Тиран ни к кому из своей клики не питал чувств привязанности. Всегда подозрительный, страдавший манией преследования, он лишь пользовался услугами подчиненных для установления своей тоталитарной диктатуры. И он без всякого сожаления расправлялся с самыми преданными из своих помощников при первом же намеке на их неугодность. Зачастую мнимый заговор зрел в голове самого диктатора. Не избежал подобной участи и Вячеслав Молотов.

В первые годы после войны он все еще находился подле вождя и занимался вопросами внешней политики. Никому и в голову не могло прийти, что счастливая звезда человека, продержавшегося на плаву более тридцати лет, может закатиться в одночасье. В марте 1949 г. отмечался 60-летний юбилей Молотова. В довершение к уже имевшимся знакам благосклонности хозяина Герой Социалистического Труда и почетный академик Академии наук СССР получил четвертый по счету орден Ленина. Но неожиданно он был освобожден от обязанностей министра иностранных дел, и его место занял А. Я. Вышинский. Молотов оставался еще членом Политбюро и заместителем Сталина в Совете Министров, но он все реже и реже получал от вождя ответственные поручения. Наконец, Сталин перестал приглашать его на свою дачу, где во время продолжительных обедов и ужинов решались важные государственные дела. Затем в разговоре с Хрущевым Сталин высказал подозрение, что Молотов был завербован во время своих поездок за границу и стал «агентом американского империализма». Он даже просил узнать у Вышинского, каким образом его предшественник передвигался по Америке и не выделялся ли ему специальный вагон, как будто это могло служить доказательством его измены. Сталину словно надоело свое ближайшее окружение, и он решил сменить его.

Тучи продолжали сгущаться над головой Молотова. Открывая XIX съезд партии, Молотов выступил с краткой вступительной речью. В конце этого форума он был избран в состав ЦК и в расширенный, согласно пожеланиям вождя, Президиум ЦК КПСС. Для постоянного руководства партийными делами Сталин предложил избрать Бюро Президиума и продиктовал список кандидатур. Настоящей сенсацией явился тот факт, что среди девяти перечисленных фамилий не было фамилии Молотова. Так начиналась опала Вячеслава Молотова, которая могла бы закончиться самым трагическим образом, если бы не последовавшая вскоре смерть Сталина. Многих из арестованных в это время людей заставляли давать ложные показания на Молотова, а также на Кагановича, Ворошилова и Микояна.

Почему же верноподданнейший и один из самых осторожных помощников Хозяина впал в такую немилость? Отчасти причиной этого обстоятельства послужил арест Полины Жемчужиной, жены Молотова. Она была еврейкой, и, когда во время войны в СССР был создан Еврейский антифашистский комитет, П. С. Жемчужина стала одним из его руководителей. В 1948 г. на Ближнем Востоке появилось государство Израиль, созданное по решению ООН и при непосредственном содействии Советского Союза. СССР был первым государством, которое установило с Израилем дипломатические отношения. Но дружба между двумя странами длилась недолго. Вскоре стало понятно, что Израиль стремится к самостоятельности и не намерен подчиняться воле СССР.

В 1948–1949 гг. в Советском Союзе набрала силу пресловутая кампания против «безродных космополитов». В энкавэдистские жернова попало множество представителем еврейской интеллигенции. Жемчужина была обвинена в «измене Родине», в связях с международным сионизмом и в тому подобной нелепице. Вопрос о ее аресте обсуждался на Политбюро. После того как Берия изложил данные своего ведомства, все члены Политбюро проголосовали за арест Полины Жемчужиной. Воздержался лишь Молотов, но он не выступил с опровержением. Бывший Генеральный секретарь ЦК Компартии Израиля С. Микунис в своих мемуарах описывал встречу с Молотовым. Он недоуменно спросил у него, почему такой влиятельный среди партийной элиты человек не смог защитить свою жену или хотя бы выступить в ее защиту. На это Вячеслав Молотов ответил: «Потому что я член Политбюро, и я должен был подчиниться партийной дисциплине».

Само собой разумеется, что арест Жемчужиной основывался главным образом не на политическом мотиве. У Сталина был личный мотив для того, чтобы убрать жену своего ближайшего помощника. Дело в том, что эта женщина одно время дружила с Надеждой Аллилуевой, второй супругой диктатора. Она была свидетельницей драматической сцены, разыгравшейся между Аллилуевой и Сталиным в квартире Ворошилова. Утром следующего дня Аллилуеву нашли в спальне с пистолетом в руке и с простреленной головой. Первыми на место совершения самоубийства были вызваны Орджоникидзе с женой Зинаидой и Молотов с Полиной, а затем о трагедии сообщили Сталину. Мстительному Сталину Жемчужина уже тогда стала внушать подозрения. Но он ждал удобного случая, чтобы устранить ее со своего пути.