Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви

• Название: Не страшись урагана любви
• Автор: Джеймс Джонс
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87952-038-2

Герой романа — драматург Рон Грант, находящийся в зените славы, — оказался запутанным в сложный любовный треугольник. И он пытается бежать от всех жизненных проблем в таинственный и опасный подводный мир. Суровым испытаниям подвергается и пламенная любовь к Лаки, девушке сколь красивой, столь и неординарной. Честность, мужественность, любовь, чувственность, дружба — все оказывается не таким простым, как казалось вначале. Любовь спасена, но теперь к ней примешивается и чувство неизбывной горечи.

---

— Да, — ответил он. — Да, мама. — Он еще раньше решил не ехать. Такого шанса он не упустит.

Эвелин, как он отметил, курила из длинного мундштука, и лицо ее, как очень часто бывало, выражало глубоко скрытое циничное веселье. Ясно было, что и она ощущает то же самое.

— Ну, ты не летишь в Майами, — сказала Кэрол. — Ты летишь в Кингстон. Ты должен ему объяснить. Как он нам нужен. С тобой он разговаривать будет. И ты старый дружок еще из группы, так что не будет смешно, если полетишь ты, а не Хант.

— Все верно. О'кей. Лечу, — ухмыльнулся Дуг, притворяясь, будто только что решил это. И какого черта? Он бы хотел взглянуть на то, как там они теперь, на крючке. И последить за развитием событий там смешно, наверное, как в зоопарке.

— Иначе, — сказала Кэрол, — они уничтожат, разрушат всю мою работу, все мои планы, все, ради чего я трудилась все эти годы в Маленьком театре Хант Хиллз, они меня высмеют. Ну, Рон был моим первым протеже. Он помог мне основать эту группу.

— Конечно, — преданно сказал Дуг. Он оглянулся на Ханта. Но Ханту было не до смеха. Лицо у него было абсолютно серьезное, абсолютно правильное, абсолютно среднебуржуазное. Иисусе, он не знает, что он рогоносец? Сколько раз ему наставляли рога? Наставляют рога? Или, возможно, знает? А если так, что за хреновину делает? Дугу до жути хотелось рассмеяться. — Конечно, может, я не сумею сегодня попасть на самолет, — сказал он вместо этого.

— Ты не будешь возражать, если они побудут здесь неделю-другую, а, Эвелин? — говорила Кэрол. — Помоги мне.

— Лучше и быть не может, дорогая, — замогильным голосом сказала Эвелин, ухмыльнулась и выдохнула табачный дым.

— Рон будет рад помочь с едой, счетом за спиртное и прочее.

— И не думай об этом, моя дорогая, — сказала Эвелин.

У двери, когда он выходил с чемоданом к машине, Кэрол сказала:

— Скажи ему, что он мне очень нужен. Это ненадолго.

Дуг кивнул, потрепал ее по плечу и поцеловал в щеку.

23

Рон Грант пробыл в Кингстоне на Ямайке девять дней, девять очень напряженных дней, когда его дружок по рыбалке и драматургии Дуг Исмайлех, полупьяный ввалился в дверь Гранд Отель Краунт. И четыре дня он уже был женат на Лаки Грант.

Лаки Грант.

Господи. Или: Лючия Виденди Грант, если говорить официально. Или, если говорить совершенно официально: Лючия Анжелина Елена Виденди Грант. Таким было имя в брачном договоре. Он не верил, что с ним это случится. И Лаки, когда дело дошло до решающего, исторического момента, тоже не верила. Лаки Грант. Лаки Грант. Это даже звучало неверно, неестественно, он не мог привыкнуть к этому, как и она, это им нравилось и не нравилось. Он вскочил и помчался поздороваться с Дугом, оставив утреннюю «Кровавую Мэри» на столике, где сидела Лаки и все остальные.

Сейчас ему казалось, когда он оглядывался на последние девять дней, что он пил каждую секунду этого времени. Но это не могло быть правдой, потому что он нырял каждый день, кроме одного, и ни с кем иным, как самим мистером Джимом Гройнтоном, с которым он познакомился в самолете, когда летел с Элом Бонхэмом на Гранд-Бэнк. И он много спал.

Гранд Отель Краунт в то время, когда они с Лаки туда приехали, был, возможно, самым шикарным отелем на всем Карибском море. Грант, индианаполисский увалень, конечно, не слышал о нем, но Лаки часто останавливалась здесь с Раулем, ее богатым южноамериканцем. За день до их приезда отсюда улетел в Нью-Йорк Джон Гилгуд, пробыв в отеле две недели, а через неделю на еще больший срок должен был прилететь карикатурист Чарли Адамс. В отеле сейчас проживала знаменитая бродвейская писательница, автор музыкальных комедий, с мужем, и очень знаменитый дирижер с женой. Питер Лоуфорд, актер, прислал телеграмму, чтобы ему с женой забронировали номер на апрель. Авторы путевых очерков уже пару лет писали о нем, как о самом шикарном, людном месте в Карибском море. Вся эта слава, удача, реклама, доходы и счастье обеспечивались умным служением одного человека, старого друга Лаки, владельца и управляющего отелем Рене Хальдера и его жены Лизы, которая сама была ямаитянкой.

Хальдер, французский еврей, был одним из лучших американских кинооператоров в годы войны, его имя все автоматически произносили: «эл-дэе» (отважный), — это был запальчивый, горячий маленький человек. С женой он познакомился в Нью-Йорке, где она училась танцевать, а когда после женитьбы они столкнулись с расовой дискриминацией, он уехал с ней на Ямайку и купил Краунт у наследника капитана английского ВМФ. Это и была его фамилия: Краунт!

Когда Грант спросил его — а он признался, что почти все об этом спрашивают, — почему он не сменил названия, он слегка улыбнулся и пожал плечами. «Зачьем меньять, Ронни? Так есть. И хоть она ужьясно, мине нравица. Ано смущаить всех, када я хочу сказать «Караунт» вместо «Крунт». Я и оставил».

Старый капитан Краунт построил маленький отель, чтобы и самому жить и зарабатывать на старости лет, и в то же время быть у моря. Ясно, что правительство предоставило ему скидку при покупке земли как военно-морскому офицеру, и он выбрал участок на обращенной к морю стороне длинной песчаной косы, известной под названием Палисадоуз, которая закрывала гавань Кингстона и граничила со старым пиратским городом Порт Рояль. Здесь он и построил маленький дом с низким и прочным каменным первым этажом, чтобы противостоять штормам, и дешевым деревянным вторым этажом с крышей из рифленой жести, так что если его и снесет, то легко заменить, и в нем было достаточно комнат, чтобы доживать жизнь и зарабатывать себе на виски. Расположенный в миле с четвертью восточнее от деревни Порт Рояль и в трех милях западнее от Международного аэропорта Кингстон на косе Палисадоуз, он высился — а вернее — стелился по песчаному пляжу, обращенный на юг, к сверкающему морю, а вокруг только песок, кустарник, несколько прудов с соленой водой и черное шоссе. И москиты.

Но Рене, его идея и персонал убрали все, что могло выглядеть непривлекательным. Какими-то сомнительными и неясными уловками, о которых он никогда не рассказывал, Рене сумел сохранить привилегии старого капитана, поскольку обычно скидка возвращается правительству при перепродаже земли наследниками. Он достроил маленький дом, сохранив ту же архитектуру, слишком уродливо-красивую, чтобы ее изменять, и сделал дом в форме буквы Г, добавив пристройку в сторону дороги, и теперь у него комнат хватало для приема тридцати клиентов или пар. Взяв деньги везде и всюду, где только он мог, большей частью у знакомых из быстро расширяющегося круга друзей — бывших клиентов, он и сделал это, посадил повсюду пальмы, построил маленький бассейн в углу буквы Г, прибавил три маленьких коттеджа и ухитрился оплатить все это за шесть лет, особенно за последние два года, когда пришла известность.

И сейчас почти все молодые администраторы и редакторы Мэдисон Авеню требовали зарезервировать им места на зиму и даже на лето, но им большей частью отказывали по простой причине — отсутствие мест. Большинство клиентов Рене размещал в пристройке — длинной части буквы Г, обращенной к дороге, которую он называл «Чистилищем», приберегая комнаты и покои на обращенной к морю стороне для более знаменитых клиентов. Это, как он пояснял со своим странным еврейско-французским акцентом Гранту в первый день их знакомства, не столько потому, что он обслуживает знаменитостей, а потому, что он считает знаменитостей или людей, оставивших след в мире, более интересными, более забавными и веселыми, чтобы ему было с кем общаться. А он заботился только об этом. Нельзя сказать, что некоторые знаменитости, неприятные люди (такие, например, как знаменитый дирижер, который в данный момент жил с женой в отеле) не оказывались в «Чистилище», как и этот дирижер («Ненавижу педерастов», — ухмыльнулся Рене), но в основном лучше было разговаривать со знаменитостями. А поговорить Рене любил. Более того, временами он мог и послушать.

Рене встретил их в аэропорту на джипе отеля в бело-розовую полоску и с бахромой под крышей. Грант ему сразу же понравился. Он читал все его пьесы и рассказы и даже видел два спектакля в театре, когда летал в Нью-Йорк. И он всегда любил Лаки, с того раза, когда она впервые три года тому назад жила в отеле. Он, ясно, был их тех, кто содействовал, посвятил себя содействию тайным и хитрым плана Лаки выйти замуж. И учитывая его спокойную, но крайне энергичную жену Лизу, у Гранта с самого начала не было шансов, но как он признавался себе сейчас, почти через две недели, у него не было уверенности, что он хотел, чтобы у него был этот шанс. Если бы он этого хотел, если бы он по-настоящему сражался за это, то даже тандем Рене-Лиза не загнал бы его в угол.

Лиза, тихая и спокойная, могла заговорить до потери пульса в любой момент, когда начинала говорить, тоже очень любила Лаки, и она занялась подготовкой и организацией брака, и именно поэтому все устроилось за пять дней. И она, как она сказала полусмеясь Гранту, собиралась это сделать. А сам Грант ничего не делал. Он, конечно, сам бы не организовал этот брак (а возможно, и Лаки не сумела бы), но он не останавливал Лизу. Он все же слегка повозражал, выглядел смущенным, как и ожидают от мужчин, но это все. Он полагал, что наполовину не верит в то, что ей удастся все сделать.