Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви

• Название: Не страшись урагана любви
• Автор: Джеймс Джонс
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87952-038-2

Герой романа — драматург Рон Грант, находящийся в зените славы, — оказался запутанным в сложный любовный треугольник. И он пытается бежать от всех жизненных проблем в таинственный и опасный подводный мир. Суровым испытаниям подвергается и пламенная любовь к Лаки, девушке сколь красивой, столь и неординарной. Честность, мужественность, любовь, чувственность, дружба — все оказывается не таким простым, как казалось вначале. Любовь спасена, но теперь к ней примешивается и чувство неизбывной горечи.

---

— Эй, эй! — спокойно сказал Бонхэм, а Грант увидел, что Кэти быстро встала и стала прямо перед правым плечом Сэма.

— О да, сэр, — сказал бармен. Лицо ухмылялось. — Я шильна щастлив.

— Тогда давай стакан для себя! — приказал Файнер.

Бармен поставил. И когда они выпили, делая это очень официально, высоко поднимая бокалы, пока Грант произносил тост, он хладнокровно выпил с ними.

Сэм Файнер грохнул стаканом о стойку и обнял жену за талию.

— Чего я хочу, так это отправиться в первое плавание.

— Конечно, — спокойно сказал Бонхэм, — и это абсолютно реально.

— Пошли, старушка, — ухмыльнулся Файнер, — ударим по сну. Я пьян, одинок и разбит. Мне нужна любовь.

Когда они ушли, Бонхэм расслабленно ухнул.

— Утром он вспомнит? — спросил Грант.

— О, конечно. Я видел его в состоянии и похлеще. Я тоже разбит. Но я не собираюсь ложиться. Джон, — сказал он бармену, — дай нам еще по разу выпить, и мы отпустим тебя домой.

— Канешна, миста Бонхэм, — ухмыльнулся бармен.

— Он, знаешь, не плохой. Тока инада выпендривается, када напьется.

— Мне чиво? Таких знаю, — бармен наполнил им стаканы.

— Ты не собираешься спать? — спросил Грант, когда они чокнулись.

— Нет, — решительно ответил Бонхэм.

— Ты думаешь, он войдет?

— Да, войдет. Мой дедушка, бывало, говорил: «Мое слово — моя облигация». И Сэм такой же. Но он войдет только как кредитор. Он не возьмет никакой доли. Не знаю, почему. Но «дареному коню в зубы не смотрят».

— Сколько он тебе дает?

— Десять тысяч.

Грант свистнул и поднял брови.

Бонхэм кивнул в подтверждение.

— Это настоящий прорыв, конечно, все ныряние и поездки бесплатно. Навечно. Как они говорят.

— Во столько же ему обошлись бы отпуска с нырянием за пять лет, — сказал Грант. Бонхэм кивнул. — Ты правда не идешь спать? — спросил Грант.

— Нет, еду в город, — решительно сказал Бонхэм. — Может, возьму какую-нибудь черножопую красотку. Извини за выражение, Джон.

— Ага, миста Бонхэм, — ухмыльнулся Джон.

— Это день, который я не хочу забывать. А я ведь не думал, ЧТО он войдет. Хочешь со мной?

Грант допивал и обдумывал.

— Твой дружок Орлоффски ни хрена тебе не помог?

— Нет, — ответил Бонхэм. — А, ладно, — сказал он и вздохнул. — Я же тебе говорил, что он олух.

Для Гранта это слово странно прозвучало в устах Бонхэма. Ехать в город или не ехать? То ли из-за принятой за день выпивки, то ли еще почему-то, но внутри у него все клокотало, грозя взорваться. Было еще и бешеное отвращение к себе из-за того, как он реагировал на Кэти Файнер. И он не хотел видеть Кэрол Эбернати, которая, должно быть, не спит. Так ехать в город или нет?

— Ладно. Еду. Но мы должны встать и до восьми подготовиться к плаванию.

Бонхэм ухмыльнулся грозными глазами.

— Черт с ними. Мы просто проведем там всю ночь.

— Ладно. Хорошо, — так же твердо сказал Грант.

Случилось же так, что они не остались в городе на всю ночь. В пять тридцать они вернулись. Но в свете того, что случилось позднее, наверное, лучше было бы, если б они остались.

— Но как мы доберемся? — спросил Грант, когда они покинули убирающего бар Джона.

— О, это самая простая часть, — пообещал Бонхэм. Выяснилось, что у отеля было три машины, и самый старый, самый разбитый маленький английский пикап всегда оставляли Бонхэму, когда он здесь бывал. Ключи были в машине. Иногда он возил в ней клиентов на другой конец острова нырять.

— А не украдут ее, а? — спросил Грант, залезая в нее.

— Что бы они с ней делали? — сказал Бонхэм. — Увезти нельзя, спрятать негде. И сбыть тоже. На этой скале живет всего около четырехсот человек. — Он предусмотрительно прихватил из бара бутылку виски и через милю, на полпути к городу, они отхлебнули из нее.

В бледном свете зарождающегося месяца у города — который подобно множеству других крошечных Карибских городков на крошечных островах просто именовался Джорджтауном — был мрачноватый вид. Он состоял примерно из шестидесяти ветхих домишек из коралловых камней и дерева, с жестяными крышами, из них двенадцать были складами, а шесть — барами. Ни одна стена не была вертикальной во всем городе, а все это вместе взятое делало деревню Ганадо-Бей похожей на прилизанный большой современный город. Как и во всех портовых городах в два ночи, такие респектабельные здания, как склады и жилые дома, были темными и наглухо закрытыми, зато все шесть забегаловок у пристани распахнуты настежь, и дым в них стоял коромыслом. И пока текут деньги, они и будут открыты.

Одна из причин того, почему они не остались на всю ночь, заключалась в том, что еще в машине, по дороге в город, Грант пояснил, что ему не нужна никакая … «Не? — сказал Бонхэм, этого слова он вновь не употребил и ухмыльнулся. — По твоему виду под полотенцем в отеле, когда я тебя будил, было похоже, что ты готов к чему-то». Так Грант впервые признался ему, что в Нью-Йорке у него новая девушка, на которой он, может, женится, и что он, уф… — нелепая фраза — бережет себя. Лицо большого человека медленно изменялось, стало уважительным, и он тяжеловесно кивнул с таким же нелепым пониманием; по это как-то расхолодило и его, он тоже решил с джентльменской задумчивостью, что и ему не нужно укладываться. Так они и ходили от одного кабака к другому, все пили и пили виски и ели бутерброды, рассматривая разные группки доступных девушек и разговаривая о ширянии и мужестве. Бонхэма не волновала проблема мужества Гранта; он видел его в двух настоящих испытаниях: проход через щель в большую пещеру и выстрел в ската, хотя по-настоящему они не были опасны, но действовал он великолепно. Он видел и его прыжки с трамплина, именно после них он повел обучение быстрее, это во-вторых. Бонхэм будет полностью доверять ему, как только он поднаберется опыта. Но даже такая беседа не могла вечно поддерживать двух пьяных мужчин в состоянии бодрствования.

Пребывание с Бонхэмом в знакомом ему портовом городе — тоже приобретение опыта. Два пьяных моряка с грузового судна, которые появились и тут же исчезли, были единственными встреченными ими белыми людьми. Бонхэм знал, пожалуй, половину встреченных ими людей, некоторые подходили, пожимали руку и предлагали выпить. Он был на Гранд-Бэнк всего четыре раза со своими клиентами, но, очевидно, все, кто его видел, не забыли его. С ним было и удобно. Со времен своей военно-морской юности, когда он шлялся с четырьмя-пятью дружками, Грант не чувствовал себя в такой безопасности среди сутенеров и шлюх, воров и забулдыг, задир и пьяниц портового города — цветных или белых. Некоторые грузчики из местных доков были неплохо сложены, выглядели внушительно, и все они были пьяны, но Бонхэма никто не задевал. Никто и не собирался. Он сидел крепкой маленькой горой за любым столиком, ел бутерброды, пил виски, и его грозные глаза становились все ярче и жестче. Он был исключительно вежлив со всеми, и все были исключительно вежливы с ним. Но даже все это не смогло удержать голову Гранта на достаточном расстоянии от стола. В двух предыдущих случаях этого же дня он не был так пьян. Да и вообще, давно он так не напивался. Нос его почти касался залитого пивом стола, когда Бонхэм потащил его откуда-то и сказал: «Пшли. Двай ухдить тсюда».

— Жизнь ушла. Нету огня. Говно, не стоит тово, — сказал он, когда они вышли на невероятно свежий воздух. — Фу! Нажрались!

В момент, когда он забирался в маленькую машину, Грант, хотя и пьяный, ощутил резкий запах секса внутри. Ага! Бонхэм все же не стерпел. Но потом он усомнился. Вполне могло быть, что какая-нибудь парочка забрела в первую попавшуюся машину перепихнуться. Он ничего не сказал.

Бонхэм, хоть и качался на ногах, но машину вел осторожно, очень медленно и точно. И конечно же, на всей длинной прямой дороге от Джорджтауна до отеля не было ни единой машины. Чудесный воздух отрезвил и немного встряхнул их обоих.

— Чего мы так пьем? — неожиданно квакнул Грант, тупо глядя на прибрежный отель, показавшийся в свете фар в конце прямой ровной дороги.

Бонхэм секунду молчал.

— О, поддержать себя; и других людей, — спокойно сказал он и аккуратно повернул машину на травяную стоянку. К пяти тридцати они уже спали.

Последнее, что услышал Грант перед тем, как отключился, были слова Бонхэма с соседней койки: «Черт с ними. Запру дверь. Пусть сами утром выходят. А мы пойдем днем». И впадая в мирный пьяный сон, Грант полностью с ним согласился.

Но случилось совсем иное. Без десяти восемь их разбудил дикий грохот в дверь. Это была Кэрол Эбернати, она ругалась и проклинала их во весь голос, чтоб они поднимались к такой-то матери.

Почти автоматически Грант встал и побрел в трусах со слипшимися глазами к двери (голова гудела, как пустая бочка), чтоб хоть как-то прекратить этот сумасшедший возмутительный вопль.