Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви

• Название: Не страшись урагана любви
• Автор: Джеймс Джонс
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87952-038-2

Герой романа — драматург Рон Грант, находящийся в зените славы, — оказался запутанным в сложный любовный треугольник. И он пытается бежать от всех жизненных проблем в таинственный и опасный подводный мир. Суровым испытаниям подвергается и пламенная любовь к Лаки, девушке сколь красивой, столь и неординарной. Честность, мужественность, любовь, чувственность, дружба — все оказывается не таким простым, как казалось вначале. Любовь спасена, но теперь к ней примешивается и чувство неизбывной горечи.

---

Но неприятности начались не с еды, ее еще можно было переварить (если можно так выразиться). Началось со спальных мест. Через пару часов возбуждение у большинства улеглось (но не у Гранта). Орлоффски и хирург давным-давно натянули паруса, и ничего не оставалось делать, как только сидеть, смотреть на тускло освещенный компас, слушать плеск воды, хлопанье снастей и шум ветра в парусах и смотреть на звезды. Гранту этого хватало, а другим, даже Бену, нет. И когда возбуждение от отъезда и моря улеглось, они решили ложиться. Именно в этот момент выявились отвратительные условия внутри судна. Жуть этих условий слагалась из нескольких факторов.

Когда возникают неприятности, какими бы они ни были, а они возникают неизбежно, то корабль ни при чем, и погода ни при чем, как и море, — всегда виноваты люди. Во всяком случае, в этом путешествии ни разу виной не были посторонние условия, только люди.

Во-первых, хирург и его девушка решили спать на палубе. Лаки и Гранту отдали каюту капитана, где переборка на одну треть не доставала до потолка, и располагалась она по правому борту впереди салона. Хирургу (его звали Ричард Файнстейн, но во время всей поездки его звали только Хирургом) и его девушке дали откидную койку по левому борту, которая открывалась в проход из главной каюты. Когда они решили спать на палубе, то очень дружелюбно предложили свое место Бену и Ирме, которые теперь могли уйти с кормы и не спать, скрючившись, в подвесных койках экипажа. Сами они, как они сказали, будут спать в этих койках, если пойдет дождь. Это было прекрасно, но вскоре выяснилось, что единственная причина, по какой они захотели спать на палубе, заключалась в том, чтобы сохранить хоть минимум интимности, чтобы пить и трахаться. Когда все улеглись внизу, с носовой палубы раздались такие шорох и стуки, такая перебранка и глухие шумы, что они заполнили весь трюм. Это возмутило и Ирму, и Лаки, потому что, во-первых, они сочли все это абсолютно дурным тоном, а во-вторых, у них внизу не было и такого уединения. Ни одна из них, сказали они Бену и Гранту, не могла бы делать это даже там, на палубе, где «минимальное» уединение было слишком уж минимальным, в то время как здесь, внизу, это просто невозможно.

Фактически все, у кого есть мозги, должны были бы предпочесть палубу — конечно, пока нет дождя. Внизу пахло краской, вообще неудобно, и нигде не было заметно следов чистки и покраски, о которых так много говорил Бонхэм. Две стенки салона, кажется, были покрашены, но во всех остальных местах была та же облупившаяся краска и потрескавшийся лак. Матрацы следовали проветрить, наверняка это и было сделано, но запах остался. Простыней не было. Так что приходилось спать на запятнанных покрывалах под одним одеялом. Грант плевать на это хотел, а вот Ирма, Лаки, и даже Бен…

Он спустился вместе с ними, когда они все-таки решили идти вниз, и изо всех сил помогал им устраиваться. Он уже сказал Лаки, что хочет пробыть всю ночь наверху с Бонхэмом, и Лаки, кажется, все поняла и не возражала, хотя ей это явно не понравилось. Здесь, внизу, он отметил с улыбкой, как хорошо, что он остается наверху, она хоть как-то сумеет поспать в этой узкой постели. Лаки понюхала затхлый, пропитанный запахом краски воздух.

— Только бы заснуть, — сказала она, а потом добавила: — Эх вы, герои.

Грант неожиданно ощутил неясный, но острый укол гнева, но подавил его, не успев заговорить. Он повернулся уходить.

— Не уходи, — попросила Лаки. — Побудь минутку со мной.

Он присел на край кровати. Через секунду Лаки взяла его за руку. И тут же притянула к себе. Он вытянулся рядом с ней.

— Обними меня, — прошептала она. Он обнял ее. — Я боюсь плыть на этой проклятой лодке, — помолчав, сказала она. И потом прошептала: — Люби меня. Пожалуйста, люби меня.

— Я правда тебя люблю, — сказал он.

— На этой проклятой лодке мы ничего не сможем сделать. Все все слышат. В сортир даже не сходишь. Противно все это. Ты только послушай тех, наверху! — Они помолчали, слушая равномерные удары с носовой палубы. — Обними меня еще, — прошептала Лаки.

Он прижал ее и ощутил, что возбуждается, твердеет. Неожиданно он подумал о маленьком ямайском доме, где они жили рядом с Бонхэмом. Из-за тонких стен они тоже вынуждены были шептаться и заниматься любовью потихоньку. Неожиданно ему захотелось заплакать. По-настоящему всхлипнуть. Он вынужден был кашлянуть и сглотнуть. Лаки поцеловала его в щеку. Она ничего не заметила.

— Ну, теперь иди, — сказала она и оттолкнула Рона. — Возвращайся на палубу.

При выходе на палубу он остановился на маленькой лестнице, оперся руками о стены и поднял взгляд к небу, к звездам. Она полностью изменилась. И так внезапно. Но почему, почему? ПОЧЕМУ? Почему так внезапно. Снова возник безликий призрак, голый, с колоссальным болтом. Теперь он был убежден, что она это сделала. По-настоящему, и пытается скрыть. Как он сможет простить ее когда-нибудь?

Неожиданно он сообразил, что приступ гнева, который он ощутил внизу (и подавил через секунду), когда она сказала что-то типа: «Эх вы, герои», — был вызван множественным числом, что, конечно, включало и Гройнтона. Он стоял, опираясь на руки и отдыхая, и продолжал смотреть на небо и звезды.

— Привет, малыш! — сказал Бонхэм из-за штурвала, слегка освещенного компасом.

Грант присел рядом с ним на скамейку с новым пластиковым сиденьем. Похолодало, и Бонхэм был уже в куртке. Орлоффски соорудил себе постель на крыше, как можно ближе к корме, чтобы создать уединение Хирургу, и Грант увидел его спальный мешок. Кэти Файнер, тоже в куртке, скрючившись, спала неподалеку от Бонхэма, а рядом стояла бутылка виски.

— Ты не перетрудился там, внизу, под палубой, — сказал Грант через секунду и вспомнил почему-то, как в один из дней они с Лаки видели его в городе с Кэти Файнер, Хирургом и его девушкой, у них был обильный обед в самом дорогом ресторане, что означало, конечно, что платит Кэти.

— Я тебе говорил, что внутри оказалось гораздо больше работы, чем ожидалось, — ответил Бонхэм.

— Ощущение такое, что там ничего не делалось, — сказал Грант.

— Покрашены две стены салона, — ответил Бонхэм.

Он чуть повернул штурвал вправо. Грант глянул на освещенный компас. Они продолжали идти чуть западнее юго-запада.

— Проходим над Мэнерэл-Бэнк, — сказал Бонхэм. — Пару раз здесь погружался. Четырнадцать-девятнадцать морских саженей. — Грант автоматически перевел в футы: восемьдесят четыре-сто четырнадцать. — Теперь нас от Педро-Кис отделяет только чистая вода, — проговорил Бонхэм.

Грант снова взглянул на компас.

— Ты играешь с огнем, — сказал он через пару секунд.

— Всегда играл с огнем.

— Что если Сэм узнает?

— Откуда?

— Она может сказать.

— Вряд ли. Зачем ей это?

— Иисусе, парень! — сердито, но мягко воскликнул Грант. — Сэм тебя любит! Ты его герой!

— Ну и?

— Но это дает тебе наилучшие шансы. А она может сказать, чтобы его обидеть.

Бонхэм повернул голову и скосил глаза:

— Об этом я не думал!

— Потому что ты мало думаешь. Зачем тебе было ее цеплять?

— Я не цеплял. Меня подцепили.

— Пусть так. Но Сэм тебе вроде нравится.

— Нравится! Да я его люблю! Иначе я бы никогда не вез вот эту славную, милую дамочку. Только ради Сэма!

— Тогда как же ты можешь спать с его старушкой?

— Всякий мужчина обязан сам присматривать за своей мочалкой, — ответил Бонхэм.

— Это правило? Поэтому ты так поступаешь?

— Так жизнь поступает.

— Ты бы не цеплялся к ней. Есть вероятность потерять все твое…

— Я же сказал, я не цеплялся. Меня подцепили.

— Тогда сделай так, чтобы тебя не цепляли. Есть вероятность потерять шхуну и все прочее. Он может востребовать долг?

— Не знаю. Надо посмотреть, когда вернемся в Га-Бей. Но я так не думаю.

— Тогда есть еще следующие десять тысяч, — сказал Грант, качая головой. — А как Орлоффски? Он знает?

— Может подозревать. А твоя жена?

— Именно она первой и сказала, — с печальной улыбкой ответил Грант. — Но я уже и сам подозревал. Ты не очень-то осторожен, Эл.

Бонхэм оторвал взгляд от нактоуза, глянул на Гранта, и неожиданно его тусклые глаза вспыхнули.

— В жизни мужчины есть времена, когда он плевать хотел. На все. На последствия и все такое. Кажется, я сейчас в таком положении.

— Но ты всю жизнь на это работал: на этот корабль, на компанию, — вставил Грант. — Это твоя мечта.

— Знаю. Но это мне тоже нравится. — Он наклонил голову в сторону спящей Кэти. — Очень нравится. И я буду продолжать. В течение поездки уж точно. И потом, если сумею.

Он посмотрел на компас и повернул штурвал вправо;

— Что ж, раз нравится… — проговорил Грант. Он думал о том, что жена Бонхэма Летта рассказывала о нем. Как же все это получается? Как свести все воедино?