Юлия Шолох - С привкусом пещерной соли. Том 1

• Название: С привкусом пещерной соли. Том 1
• Автор: Юлия Шолох
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Каждый сам для себя выбирает образ жизни и религиозное учение. Вариантов множество, кому-то кажется нормальным, когда религией большинства становятся деньги и власть. Кто-то поклоняется телесным удовольствиям. Но есть исключения, люди, которые ищут свои особый путь. А есть такие, как героиня, которая выведет на чистую воду фанатиков, сулящих глупцам несбыточную мечту, одурманивая наркотой. Она докажет, что нет иного... что выбора нет. Ну, по крайне мере, попытается. Первый том полностью.

---

     Наташка резко поднялась, отказываясь впускать в голову его слова.

     - Простите.

     Она уходила, стремясь к темноте, где Гуру и забытье, а Михаил Иванович продолжал говорить сам с собой.

     - Вы с ним так похожи. Вы - хамелеоны, но не по рождению. Я всю жизнь таким был, все притворялся... пока не стало слишком поздно.

     Наташка практически перешла на бег, только бы его не слышать.

     И почти натолкнулась на комок пустоты, которая оказался вполне себе материальной. Гуру остановился, молча ввинчиваясь в нее своими ненормально ровными глазами и Наташка зажмурилась и с радостью позволила своему мозгу отключиться, потому что не желала вести войну за то, чего у нее нет.

     И ноги двинулись и пошли сами собой.

     Темнота расступалась, но не было ни холода, ни страха. Легкие исправно дышали, в висках стучало и сердце билось в спокойном ритме прогулочного шага.

     Очнулась Наташка, когда они вышли на островок, окутанный плотной водой, слабо освещенный зеленовато-желтым светом.

     Гуру уселся на камень, разведя колени, положил на них ладони и замер.

     Наташка отвернулась и добрела до края суши, похожего на серую застывшую пену. Села на гальку, такую же, как на пляже, зачерпнула воды, на ощупь почему-то больше напоминающей жидкий гель и умылась. Теплая, мягкая вода казалась родной стихией, домом, куда стоило вернуться. Вот прямо так, наклониться головой вниз и уйти рыбкой на дно.

     Наташка оглянулась на своего молчаливого хозяина, и он улыбнулся. Вот тогда-то ее окатило волной возбуждения, когда в ответ на улыбку оставленные им в ее теле рыбки ринулись, стремясь попасть к источнику своего рождения.

     Что могло быть проще? Встать, подойти к Гуру и позволить себя обнять. Позволить положить себя на землю, проникнуть в свое тело и забрать последний мусор, не вымытый вчерашней водой.

     Сколько женщин через это прошли? Все они сдались, разрешили ему побаловать себя нежностью и любовью, которых недополучали в реальности. Все они.

     Вот только Наташка ненавидела быть такой, как все.

     Она готова была насмерть расшибиться, только бы отличиться от остальных женщин. Неважно в чем. Предсказуемость - худшее наказание, равнодушно задвигающее посмевших высунуть нос обратно в посредственность. Нелицеприятно, зато факт.

     Нет, быть как все - всё равно что пользоваться чужой зубной щеткой.

     Или, может, дело в том, что в отличии от остальных его гостий она не знала, как это - быть женщиной. Разве возможно ею стать, не имея в запасе достойного мужчины? Больной вопрос. Слишком больной, чтобы действительно о нем думать.

     Гуру мягко ее позвал. Не голосом, а так, будто рывок, заставляющий приблизиться, стал сильнее. Теперь окунуться хотелось не в воду, а в его тепло.

     Она хлюпнула носом, но сдержалась, оставаясь на месте. Почему же ей так хотелось отличаться от остальных? Когда-то давно не таких, как все, выгоняли из общин и они погибали, потому что было невозможно выжить в одиночку. Так откуда такое самоубийственное стремление выделиться?

     Очередной рывок, как будто Гуру напоминал - не трать время, забивая голову ерундой. Иди лучше ко мне.

     И все собственные размышления вдруг обрели прозрачность - и правда, все это только чтобы отсрочить свое наказание.

     Но большинство трусливо. А я - не большинство.

     И тогда Наташка сдалась.

     Но перед тем как встать и сделать все, что он пожелает, она наклонила голову, уткнулась лицом в коленки и разрыдалась.

     Над своей глупостью - так отчаянно стремиться быть не как все и все равно оставаться одной из них. И дело даже не в Гуру. В мужчинах, к которым все равно тянет, и каждый раз ты будто заново достаешь свое сердце и пакуешь в цветную коробочку. И получаешь возврат за ненадобностью - жеваным и мятым.

     И в неубиваемом, изматывающем желании стандартного бабского счастья во времена, когда на улице 21 век и групповуха становится таким же стандартом, как посещение парикмахерской.

     Над своим телом, таким же слабым, как все остальные человеческие тела. Вот, захотел ее отыметь великий подземный Гуру и чем-то таким воспользовался, что она не может ему отказать, хотя совершенно точно знает, что это раз и навсегда поставит крест на всех ее дальнейших планах, на жалких остатках растоптанного самоуважения и еле живой надежды на будущее. Не останется единственного очага, освещающего для нее эти сырые бездонные пещеры. Вокруг которого она вилась как глупый мотылек, и точно так же подпалила крылья.

     А за что?

     Почему она должна слушаться желаний этих придурошных Гуру?

     - Ты не должна.

     Наташка подскочила, как ужаленная, тяжело дыша. Она боялась пошевелиться, чтобы тело не перехватило контроль, потому что все в ней хотело только одного - секса, быстрого или медленного, грубого или нежного, любого, только немедленно. Суррогата любви, пусть даже самого низкопошибного.

     - Если тебе не хочется быть, как все, ты можешь уйти, - насмешливо говорил Гуру. Его голос слегка переливался, словно он пел песню на незнакомом языке и местами был неуверен в произношении.

     - Мне сказали, ты забираешь женщин для себя.

     - Я беру их, потому что они несчастны.

     - Я не несчастна! А вчера до твоего прихода я вообще была счастлива!

     Он покивал головой.

     - Я беру только тех, кто одинок.

     - Если бы не ты, я могла бы быть сейчас не одна!

     Он прищурился.

     - С чего ты решила? Я никогда...

     - Не продолжай!

     Ей вдруг стало страшно оттого, что могло прозвучать. Хоть убей, не хотелось знать на основании чего он сделал свои выводы об одиночестве, которое не имело шанса прекратиться. Вместо этого Наташка разозлилась и пошла в наступление.

     - Это подло, то, что ты тут проделываешь с нами.

     - Я ничего не проделываю.

     Она фыркнула.

     - Ну конечно! Почему тогда у меня настроение, как у мартовской кошки?

     Он наклонил голову вперед.

     - Я не знаю.

     Наташка затаила дыхание.

     - Ты не знаешь, как влияешь на женщин, которых сюда приводишь?

     Гуру рассеянно пожал плечами.

     - Я просто даю им то, чего они ждут.

     - Они ждут физического контакта? Все? Каждая из них? Что ты такое несешь?

     - Не просто контакта. Они жаждут стать чем-то недостижимым, целым, стать сконцентрированной слепой любовью, ведь за сотню часов они проживают со мной целую вечность, обладая большими возможностями, чем Амур. Тот стреляет стрелами, несущими любовь, а женщины, которые ко мне приходят, мечтают сами стать любовью. Хотя бы раз увидеть, как это - белый мир без единой тени.

     Наташка подошла ближе и осторожно села возле него на корточки, впрочем, готовясь при случае сбежать. Теперь, после прозвучавшего 'не должна' его соседство, казалось, воспринималось иначе - каждое слово охлаждало, рыбки покидали ее кровь и оставляли после себя немного горечи.

     - Ты... не предлагаешь им этого? Они просят сами?

     Он снова пожал плечами.

     - Когда я после целой вечности встретил людей... это была девушка - мы долго говорили, узнавая друг друга, и я спросил ее - что такое ваша жизнь? Она ответила - полоса препятствий. И чего ты хочешь, я многое могу подарить. Чего тебе не хватает? - поинтересовался я. Она погрустнела и призналась: 'Я не знаю любви. Вокруг много мужчин, которые выражают мне симпатию - и не одного любимого. А я хочу так, чтобы он появился и стал для меня целым миром, огромным, необъятным белым миром без единой крапинки'.

     - И что?

     - Я многое могу, - склонив голову на бок, повторил Гуру.

     Насколько многое? Наташка смотрела в его лицо - слишком длинное, плечи слишком острые, из ворота выглядывают ключицы, туго обтянутые белесой кожей. От него пахло так, как пахнет от камня в диких пещерах, где люди не появляются. Не то чтобы он тянул на ловеласа всех времен и народов, но если он сделал вывод, что всем земным женщинам важнее всего любовь и умеет творить этих рыбок... тогда его роль в аквельском маскараде вполне понятна.

     А если убедить, что не всегда любовь?