Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина

• Название: Строптивая женщина
• Автор: Аннемари Шоэнли
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-582-1

Стремясь сделать карьеру, Марлена Шуберт, умная, энергичная и обаятельная женщина, последовательно убирает со своего пути каждого, кто пытается ей помешать: мужа, отца, завистливого коллегу.

При этом она не довольствуется только работой, но и ищет личного счастья, меняя мужей и любовников.

Может быть, в том, что она не может сделать выбор между карьерой и семейным благополучием, виноват ее неуемный характер?

---

Да, сегодняшний Никлас имел свою, совсем другую цель, он напролом шел к ней, хотя она находилась в туманной дали. И эта цель называлась «начальник правового отдела». Он даже думать не хотел, что какие-то ничтожные пустяки могут задержать его на этом пути.

Марлена так никогда и не узнала, как Никлас обделал это дельце, но Франц Клопфер не был уволен. Никлас даже пригласил его к себе, в свой романтический сельский домик. Тот сидел в их доме, ел козий сыр, пил вино и вспоминал старые времена. Ушел он совершенно пьяным. От вина, от собственных речей и от перспективы быть выбранным в производственный совет.

— Ты станешь начальником правового отдела, а я председателем производственного совета, — заявлял он и хлопал Никласа по плечу.

Никлас тоже был в приподнятом настроении. От самого себя и своего потрясающего умения обращаться с людьми. Он проводил Франца, «старого дружка», к его машине и с показным добродушием долго махал ему вслед. Вот и все, что осталось от маршей протеста, демонстраций, листовок, жарких дебатов. Мир дворцам, а не хижинам!

Когда Марлена этой ночью лежала рядом с Никласом, ей казалось, что они оба должны этого стыдиться. Никогда больше она не сможет до конца доверять Никласу. Он обманул ее, дал ей иллюзию освобождения из клетки, поработившей ее дух. Но он всего лишь перекрасил решетку. Теперь, когда краска облупилась, она оказалась в прежней клетке. И вина была на ней одной. Из клетки можно освободиться только самостоятельно! На самом деле, теперь она это понимала, цели Никласа никогда не были ее жизненными целями.

Между тем все споры по поводу домашнего хозяйства прекратились, поскольку Марлена, тихо позлившись, взяла все на себя. Обязанности Никласа ограничивались теперь поездкой раз в две недели в супермаркет за напитками и время от времени прогулкой к их соседу Либхарту. Тот угощал их парным молоком и только что снесенными яйцами. Никлас пил с Либхартом шнапс, рассуждал с ним о муниципальной политике, которая Никласа нисколько не волновала, и возвращался домой с красными щеками и новыми деревенскими сплетнями.

— Представь себе, Рози Либхарт снова родила.

Это означало: посмотри, у нее полный дом ребятишек, и она работает. Кто же будет спорить с тем, что многодетная жена фермера загружена по горло!

— Ты же знаешь, муж всегда помогает ей по дому, я это сама видела.

— Я тоже помогаю тебе, — миролюбиво ответил Никлас. Его защитные механизмы работали так же бесперебойно, как молочные железы Рози Либхарт. — Ну ладно… Если твои обязанности так тяготят тебя… Я полагаю, что теперь зарабатываю достаточно…

Марлена непонимающе взглянула на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты могла бы оставить работу и сидеть дома.

Каждый день новое крушение иллюзий! Марлена с тоской смотрела на Никласа.

— Ты можешь сама выбирать, что тебе больше подходит.

Никлас казался смущенным:

— Ты же постоянно жалуешься на двойную нагрузку…

— Не было бы никакой двойной нагрузки, если бы другие люди чуть больше нагружали себя.

У него хватило ума промолчать. Эта его дипломатическая уловка была блестяще отработана. Кто ничего не говорит, тот не совершает ошибок и не дает возможности критически оценивать свои слова. Это Марлена придиралась и брюзжала, он же был объективен, сдержан и выдвигал лишь обдуманные деловые предложения или с достоинством молчал.

Итак, она оставила свои придирки и взялась за организацию домашнего хозяйства. Она работала как машина, как когда-то сразу после развода с Бернхардом. По вечерам Марлена осуществляла грандиозную программу: покупки на неделю, стирка, поход с Андреа в бассейн, курсы повышения квалификации, приемы гостей. Утром в субботу — марш-бросок в супермаркет, в чистку, к сапожнику, мяснику и кондитеру. После обеда — работа в саду, а в воскресенье — дежурство у плиты, поскольку Никлас торчал на своем чердаке, ломая голову над личными делами сотрудников концерна, и не намерен был баловать ее спагетти под соусом ригатони. Конечно — конечно! — кое-что он делал. Споласкивал кофейные чашки, например, или выносил мусор. Время от времени.

А что, собственно, будет, если она тоже будет заниматься домашними делами «время от времени»? Но вопросы такого рода были запрещены, они относились к той категории неприличных вопросов, которыми могут задаваться только мещанки и на которые следует реагировать тактичным молчанием.

Но когда она, разозлившись, решила положить конец такой несправедливости, возмущаться, протестовать, спровоцировать его на скандал, то сразу одергивала себя: помни об Андреа, она не должна этого видеть, не должна расти в атмосфере ссор и неурядиц.

Когда приехал отец, чтобы посмотреть, что можно сделать с грибком в подвале, Марлена выбивала ковры в саду. Бруно осмотрел подвал и вышел, засунув руки в карманы брюк.

— Легче снести дом и построить на его месте новый, — вынес он свой приговор.

Марлена тяжело вздохнула и еще сильнее ударила выбивалкой по ковру.

Он секунду с любопытством смотрел на нее.

— Когда ты была замужем за Бернхардом, то, по крайней мере, не жила в доме с грибком.

— Тогда у меня грибок был вот здесь. — Она приложила палец ко лбу.

— А теперь лучше? — Он с сомнением посмотрел на ее грязный фартук.

— У меня все замечательно.

Бруно покачал головой:

— И к этой свободе ты всегда стремилась? Работа, дом, дочка — и ни одной свободной минуты для себя…

— Это только потому, что Никлас сейчас очень занят.

Она улыбнулась, как будто у нее и в самом деле все замечательно.

— Ты останешься на ужин?

— А что у тебя вкусненького? — оживился отец.

— Овощной суп.

— Нет, спасибо. — Он направился к калитке.

— Но это полезно для твоего больного желудка. Скажи, ты хоть ходишь к врачу?

— Мне не нужен врач. Врачи такие же шарлатаны, как и адвокаты.

Марлена посмотрела ему вслед. С тех пор как Тилли оставила его, он как-то сжался, сник, словно его широкие плечи и громкий, грубый голос неразрывно были связаны с женой. Внезапно острая жалость пронзила Марлену, когда она увидела отца стоящим у машины и суетливо выискивающим в карманах ключи.

— Займись собой, — сказала она.

Он уже садился в машину, но вдруг, передумав, вновь подошел к калитке:

— Скажи матери, что она может получить свой развод и оставаться в этой жалкой халупе, чтобы «реализовать себя». Однако пусть учтет, что, оставшись замужем за мной, она будет лучше обеспечена, если со мной что-то случится.

— Я передам ей.

Они посмотрели друг на друга. Марлена ощутила ком в горле. От жалости и сочувствия на глазах появились слезы.

— И почему ты был… так груб с ней?

Теперь он смотрел сквозь нее, как будто где-то за ее головой, в зелени старой вишни, надеялся найти правильный ответ.

— Я просто не умел по-другому.

— Или не хотел.

Он пожал плечами.

Благодаря мощной финансовой подпитке, о которой позаботился банкир Леонард, в издательстве начали реорганизацию. Основали дочернее предприятие, которое занималось исключительно путеводителями по городам и стране, репродукциями и туристскими проспектами. Это предприятие находилось в том же здании и подчинялось общей администрации. Это означало, что расширяются также производственный отдел и отдел сбыта, и Георг Винтерборн должен был окончательно решить вопрос с должностью заведующего подразделением. Поскольку как раз в это время он решил послать Марлену и Давида на специализированную выставку-ярмарку во Франкфурт, это послужило доказательством открытого предпочтения кандидатуры Марлены. Все восприняли эту командировку именно так. Слухи бродили и множились. Неужели женщина победит?

Неудивительно поэтому, что Герд Бехштайн ревниво следил за Марленой, надеясь хоть на какой-нибудь промах с ее стороны, который сразу уменьшил бы ее шансы. Он все еще очень переживал из-за своего морального падения в «Шератоне». Его мучили подозрения: уж не приложила ли Марлена руку к этой игре? Он зашел так далеко, что даже навел справки в ночном клубе, но там никто не захотел или не смог дать ему объяснений. Джаз, в котором, по словам Марлены, ей дали координаты «шлюшки», как он про себя именовал Иоганну, был на гастролях.

Поскольку он никак не находил повода придраться к Марлене, то стал распускать слухи, что она якобы ждет ребенка. Беременная начальница? Как это может быть? Думающая о памперсах и детских молочных смесях? Какой вызов! Пожалуй, это слишком даже для их прогрессивного предприятия, злорадно заявлял Бехштайн.

Георг Винтерборн пригласил Марлену для откровенного разговора. Марлена побагровела от возмущения: она давно уже сказала господину Винтерборну, что не собирается больше иметь детей. Но, даже если бы она и решилась на это, бюджет ее семьи вполне позволяет ей держать домработницу и няню. Выговорив это, Марлена покраснела еще больше — но теперь от собственной бессовестной лжи.