Константин Базили - Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях

• Название: Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях
• Автор: Константин Базили
• Жанр: Политика
• Год: 2007
• ISBN: 978-965-7382-09-7

Константин Михайлович Базили, популярный в русских литературных кругах 30-х годов XIX в. автор «Очерков Константинополя», видный дипломат, друг Н. В. Гоголя, пожалуй, меньше всего известен своими трудами о Сирии (вслед за автором мы употребляем здесь историческое понятие «Сирия», имея в виду современные территории Ливана и Сирии). А между тем работы Базили о Сирии оставили значительный след в науке. Его книга «Сирия и Палестина под турецким правительством» была одним из первых в мировой литературе трудов по Новой истории Сирии, Ливана и Палестины. Заимствуя материал из арабских рукописных хроник, европейских путешествий, используя собственные наблюдения, Базили сумел для того времени полно и обстоятельно осветить историю Сирии XVI–XVIII вв., талантливо обрисовать события 30–40-х годов XIX в., сложных и бурных лет сирийской истории, и дать им анализ более глубокий, чем это сделал кто-либо из зарубежных историков прошлого столетия.

Составитель: И. М. Смилянская

---

К. М. Базили Сирия и Палестина в историческом и политическом отношениях

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Институт стран Азии и Африки

Ассоциация «Мосты Культуры / Гишрей Тарбут»

Подготовка текста и предисловие И. М. Смилянская

Предисловие

Имя Константина Михайловича Базили, российского дипломата и соученика Н. В. Гоголя, было хорошо известно читающей публике 30–40-х годов XIX в. по имевшим успех сочинениям «Архипелаг и Греция в 1830 и 1831 годах» (СПб., 1834), «Очерки Константинополя» (СПб., 1835), «Босфор и новые очерки Константинополя» (СПб., 1836)[1]. После переиздания в 1962 г. (М.: изд-во вост. лит.) и последующих переводов на арабский язык основного сочинения Базили — «Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях»[2] это имя получило признание современных востоковедов. К сожалению, в издании 1962 г. и осуществленных по нему переводах на арабский язык отсутствовали важные дополнения, приложенные К. М. Базили к своему сочинению, что вызвало потребность в полном переиздании этой оставившей заметный след в науке книге, которая за прошедшие десятилетия превратилась в библиографическую редкость.

Заимствуя материал из арабских рукописных хроник[3], из бесед с участниками описываемых им событий или хранителями семейных исторических преданий и пользуясь собственными наблюдениями, К. М. Базили вместе с тем основательно изучил сочинения древних классиков, современных ему историков, записки европейских путешественников и агентов. Именно поэтому он сумел полно и обстоятельно — по тому времени — осветить историю Сирии XVI–XVIII вв., талантливо обрисовать события 30–40-х годов XIX в., сложных и бурных лет сирийской истории, и дать этим событиям анализ более глубокий, чем это сделал кто-либо из историков и публицистов того времени.

В результате книга «Сирия и Палестина…» до сих пор сохраняет свою научную ценность. Одновременно она представляет историографический интерес как одна из ранних работ в области русской арабистики.

О мастерском владении пером и глубоком проникновении Базили в избранные темы высоко отзывались уже современники. Соученик Базили И. Д. Халчинский, советник российского посольства в Стамбуле, замечал: «Вряд ли до того времени и после того являлись в нашей словесности книги равного достоинства о Востоке… Книги Константина Михайловича под обликом легкого рассказа заключают в себе наблюдения основательные, предчувствия, осуществленные последовавшими событиями и доказывающие верность взгляда и основательное знание Востока»[4].

Базили принадлежали также многочисленные консульские донесения, составившие десятки объемистых томов, высоко оцененные Азиатским департаментом МИД и нашедшие отражение в его «Сирии и Палестине…». Важные же для истории экономические записки, т. е. экономическая информация, содержавшаяся в донесениях, как и «Обзор Оттоманской армии» увидели свет лишь в 1991 г. и позволили читателям познакомиться с еще одной гранью творчества (равно как и служебных обязанностей) Константина Михайловича.

Для понимания того, как могли в России, «в стороне от академической арабистики», по словам акад. И. Ю. Крачковского, появиться подобные сочинения, нельзя пройти мимо некоторых фактов биографии Базили, оказавших влияние на его мировоззрение, а также побудивших его заняться изучением истории Сирии.

А судьба Константина Михайловича Базили была сложной. Он родился в Стамбуле 3 февраля 1809 г. в богатой греческой семье, внесшей свой вклад в освободительное движение и культурное возрождение Греции[5]. Дед Константина Михайловича — Василий Базили, албанский грек, участвовал в антитурецком восстании 1772 г. (так сказано в его биографии, но, по-видимому, речь идет о восстании 1770 г. и совместных действиях сражавшихся против турок греков и русской Архипелагской экспедиции под командованием А. Г. Орлова). После поражения восстания Василий Базили скрывался в Венгрии, затем вернулся в Аргиро-Кастро и снова был вынужден бежать от преследований Али-паши Тепеленского (Янинского). Он дважды лишался своего состояния, и македонские поместья семьи Базили в конце концов перешли в руки потомков Али-паши. Во время вынужденной эмиграции три сына Василия Базили, среди них и отец Константина Михайловича, воспитывались в Вене, где и получили образование. Один из братьев посвятил себя науке и даже стал известен в нарождающейся в начале века греческой литературе. Михаил же Васильевич поселился в Стамбуле, женился на дочери греческого банкира, занялся предпринимательством и стал весьма влиятельным человеком среди фанариотских греков Стамбула. Его старший сын, брат Константина, находился на османской службе, будучи консульским представителем Порты в Триесте. Сам же Михаил Васильевич направлял за свой счет греческих юношей на обучение в Европу, подобно графу Иоаннису Каподистрии (1776–1831), министру иностранных дел России (1818–1822), а с 1827 г. президенту Греческой республики, с которым семья Базили имела дружеские связи. В распространении просвещения Михаил Васильевич видел путь к национальному возрождению Греции.

С началом греческого восстания 1821 г. новые потрясения обрушились на семью Базили. Обвиненный в сочувствии восставшим Михаил Васильевич был обречен на смертную казнь, однако один благоволивший ему[6] турецкий сановник предупредил его об опасности, и он успел укрыться у российского посланника в Стамбуле Г. А. Строганова. Вместе с взрослым сыном, которому также угрожала казнь и который позже погиб в восстании, Михаил Васильевич переправился в Триест, а затем в Одессу, где жили родственники и куда с помощью того же барона Строганова после пережитых ужасов греческих погромов тайно бежала его жена с другими детьми, старшим из которых был Константин.

Семья была разорена. Константин Михайлович, получивший в доме отца хорошее классическое образование, в Одессе мог продолжать лишь занятия греческой литературой с «усердным этеристом»[7] профессором Геннади. Только год спустя он был принят в числе шести сыновей других греческих беженцев пансионером графа Г. А. Кушелева-Безбородко в нежинскую Гимназию высших наук и лицей князя Безбородко. Гимназия, основанная в 1820 г., была одним из привилегированных учебных заведений России и предназначалась для «образования детей бедных и неимущих дворян Малороссийского края и приуготовления юношества на службу государства»[8]. Учебный курс в гимназии приближался к университетскому, образование давалось всестороннее, хотя в 1820-х годах здесь преобладало преподавание гуманитарных наук.

В судьбе одаренного ученика Константина Базили принял большое участие ее директор И. С. Орлай, заступивший место покончившего с собой В. Г. Кукольника, первого директора нежинской гимназии, отца будущего драматурга. Знаменитый Сперанский, которому во время посещения учебного заведения представили Базили, пророчил юноше судьбу Каподистрии и приглашал его по окончании гимназии поступать к нему на службу. Все это было позже, а поначалу юный Базили страдал от плохого знания русского языка и насмешек соучеников над его произношением. Однако после годового обета молчания, во время которого он общался по-французски лишь со старшеклассниками, Константин Михайлович поразил своих товарищей блестящим владением русским языком. В 1823 г. он сдал экзамены за два первых класса, затем из третьего был переведен в пятый и на следующий год снова сдал экзамены за два класса.

В середине 20-х годов в гимназии витал дух «декабристской эпохи». В ней преподавали высокообразованные педагоги, придерживавшиеся широких общественно-политических взглядов. Учащиеся читали Руссо, Монтескье, Вольтера, Канта, хранили запрещенные цензурой сочинения Пушкина и Рылеева. («Дело о вольнодумстве» в нежинской гимназии, нанесшее удар по этой традиции[9], возникло уже после перевода И. С. Орлая в Одессу, где он возглавил Ришельевский лицей, и переезда туда Базили.) В первые годы своего существования гимназия собрала на редкость яркий состав учащихся. Среди соучеников-товарищей Базили были Н. В. Гоголь, Н. В. Кукольник, будущие поэт Е. П. Гребенка, поэт-переводчик В. И. Любич-Романович, профессор права П. Г. Редкин, литератор Н. Я. Прокопович, художник А. Н. Мокрицкий, дипломат И. Д. Халчинский и др. В стенах гимназии у Базили пробудился интерес к театру и обнаружились литературные наклонности. «Сверхклассные занятия наши не ограничивались театром (ученики гимназии устраивали спектакли для нежинского высшего света. — И. С.), — пи сал Базили в воспоминаниях о Гоголе. — В 1825, 26, 27 годах наш литературный кружок стал издавать свои журналы и альманахи, разумеется, рукописные. Вдвоем с Гоголем, лучшим мо им приятелем, хотя и не обходилось дело без ссор и без драки, потому что оба были запальчивы, издавали мы ежемесячный журнал страниц на пятьдесят и шестьдесят в желтой обертке с виньетками нашего изделия, со всеми притязаниями дельного литературного обозрения. В нем были отделы беллетристики, разборы современных лучших произведений русской литературы… По воскресеньям собирался кружок человек в 15–20 старшего возраста, и читались наши труды, и шли толки и споры…»[10].