Николай Павленко - Лефорт

• Название: Лефорт
• Автор: Николай Павленко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03247-7

Уроженец Женевы Франц Лефорт (1656—1699) оставил глубокий след в истории России. Один из ближайших сподвижников Петра, генерал и адмирал русской службы, первый посол Великого посольства, он оказал огромное влияние на формирование личности царя Петра I и, можно сказать, стоял у истоков европеизации России. Имя Лефорта до сих пор носит один из районов Москвы. О судьбе этого необыкновенного человека и его роли в Петровских преобразованиях рассказывается в новой книге старейшего автора серии «Жизнь замечательных людей», признанного классика историко-биографического жанра Николая Ивановича Павленко.

---

После возвращения в Москву в августе 1696 года Петр вынужден был возобновить розыск о стрелецком бунте, и это помешало ему отправиться в Воронеж, чтобы посмотреть, с каким успехом ведется кораблестроение. Царь задержался в Москве на два месяца и прибыл в Воронеж лишь 31 октября, проведя в пути восемь дней. 3 ноября в письме к Виниусу он объяснил причину столь продолжительного путешествия: «Мы в сем пути несказанную нужу принели от непогодов, однако по суетному времени той же час позабыли, как приехали». Позабыть трудности пути царю помогли впечатления от увиденного. Скромный и тихий городок превратился в грандиозную строительную площадку, на верфях города трудились многие тысячи согнанных со всей России плотников, кузнецов, пильщиков, работников, валивших вековые дубы и доставлявших их на верфи. «Мы, слава Богу, во изрядном состоянии нашли флот и магазейны обрели», — делился царь с Виниусом. 19 ноября он сам заложил по своим чертежам линейный корабль, названный им «Предестинацией», то есть «Божьим предвидением», длиной в 130 футов (40 метров), шириной в 32 фута (9,8 метра), вооруженный 58 пушками.

Первое впечатление Петра оказалось, однако, обманчивым. Более основательное знакомство с состоянием дел на верфях опрокинуло радужные представления об успехах в постройке кораблей. Оказалось, что часть нанятых за границей кораблестроителей, называвших себя мастерами, таковыми не являлись. Это и неудивительно: хорошо знавшие свое дело корабельные мастера были востребованы у себя на родине, на службу же в Россию нанимались те, в чьих услугах в их собственных странах не нуждались. К тому же Владимирский судный приказ, осуществлявший общее руководство воронежским кораблестроением, не выполнил обещание прислать в Воронеж макеты кораблей, которыми должны были руководствоваться корабельные мастера. Все это не способствовало высокому качеству построенных кораблей.

Цесарский резидент Гвариент сообщал в Вену 29 ноября 1698 года: «Жар и восторг, с которыми приготовлялись к наступающей войне, почти охладели; государь исключительно занят переделкою и постройкою кораблей. Дорого построенные корабли дурны и скорее годятся под купеческий груз, чем для военных действий»{97}.

Главная причина брака заключалась в использовании сырого, непросушенного леса. На верфях «кумпанств» отсутствовали эллинги, и сооружавшиеся корабли использовали доски только что срубленных дубов; доски эти подвергались воздействию непогоды. Кроме того, нередко вместо железных гвоздей использовались деревянные.

В итоге многие корабли оказались непрочными или недостаточно устойчивыми на воде. Две комиссии, осматривавшие корабли на их пригодность к эксплуатации, обнаружили в некоторых из них существенные недостатки. Так, проверяющие нашли, что «три шихбомбардира (мелко сидящие двух- и трехмачтовые суда, используемые для бомбардировки крепости с моря. — Н.П.) гостиных, хотя через неискусство мастера недоброю пропорциею сделаны, однако же по нужде их употреблять возможно», а два корабля, сооруженных казной на итальянский манер, сделаны «пропорциею не зело доброю, паче же зело худою крепостию». Кумпанские корабли Девичья монастыря, вологодского архиерея и стольника Зыкова также имели серьезные дефекты. Корабли «кумпанств» светских землевладельцев «плошая вышеписанных размером и крепостью», а корабли Т.Н. Стрешнева, князя Я.Ф. Долгорукова и Б.П. Шереметева «худшие из всех кораблей размером и крепостью». Общая оценка качества построенных кораблей удручающа: «Все же сии кумпанские корабли есть зело странною пропорциею ради своей долгости и против оной безмерной узости, которой пропорции ни в Англии, ниже в Голландии мы не видали, мню же, что и в прочих государствах таких нет же; но уже тому поправлению учинить невозможно»{98}.

Тем не менее на Воронежский флот Петр возлагал большие надежды — он решил использовать его в качестве средства устрашения турок. Еще не завершились переговоры на Карловицком конгрессе и не удалось заключить договор о двухлетнем перемирии с Турцией, а царь решил продемонстрировать туркам свою военно-морскую мощь и тем вынудить султана стать более податливым в мирных переговорах. Надобность в замене краткосрочного двухлетнего перемирия с Турцией многолетним или даже вечным миром становилась тем острее, чем успешнее продвигалось оформление Северного союза.

Уже после смерти Лефорта, 13 марта 1699 года, царь вновь отправился в Воронеж, где завершались приготовления к спуску на воду «Предестинации» и к Керченскому походу Воронежского флота. Получив известие о заключении П.Б. Возницыным двухлетнего перемирия с турками, Петр решил отправить в Константинополь для продолжения переговоров думного дьяка, руководителя Посольского приказа Е.И. Украинцева. При этом Петр внял совету Возницына отправить посольство не традиционным путем по суше, а непременно морем и на военном корабле. Совет вполне импонировал царю — во-первых, возможностью опробовать в море свое детище — корабль Воронежского флота, а во-вторых, удобным для России случаем предстать перед Турцией в новом качестве морской державы.

Подготовке эскадры к походу и спуску «Предестинации» Петр уделял огромное внимание. «Его величество, — записал вице-адмирал Крюйс в своем «Журнале», — в сей работе неусыпно так с топором, диселем, калфатом (плотничьими инструментами. — Н.П.), молотом и мазаньем кораблей и гораздо прилежнее и больше работал, нежели старой и весьма обученный плотник»{99}.

К концу апреля корабль был готов к спуску. Петр сам установил на корабле мачты и часть пушек. «Предестинация» заслужила восторженные отзывы современников. Ф.А. Головин писал Ф.М. Апраксину: «…О корабле, сделанном от произволения монарха нашего известую: есть изрядного художества… зело размером добрым строением, что с немалым удивлением от английских и голландских есть мастеров, которое уже многих лет сие искусство употребляют, и при нас спущен на воду и щезлы (мачты. — К П.) подняты, и пушек несколько постановлено». Головину вторил голландский дипломат Ван дер Гульст, тоже присутствовавший при спуске корабля: «Корабль сей весьма был сооружен его царского величества русскими работниками без содействия немецких мастеров…» Голландскому путешественнику Корнелию де Бруину довелось осматривать «Предестинацию» в 1703 году. Он записал: «Один из этих военных кораблей, выстроенный под надзором и по указанию его царского величества, блистал перед всеми остальными всевозможными украшениями, и в нем капитанская каюта обита была ореховым деревом»{100}. Петр, как видим, успешно выдержал экзамен на звание конструктора и кораблестроителя.

Отправку флота к границе морских владений Турции — Керчи, равно как и морское путешествие Украинцева в Константинополь, следует вне всяких сомнений отнести к акциям государственного значения. К Керчи намечалось отправить эскадру в составе двенадцати линейных кораблей, четырех галер, тринадцати бригантин (малых кораблей типа галер с двумя мачтами) и одиннадцати галиотов (малых галер с одной-двумя мачтами). Командование эскадрой царь поручил генерал-адмиралу Ф.А. Головину, занявшему эту должность после смерти Лефорта. Впрочем, Головин отправлял ее номинально, поскольку, как и Лефорт, не владел ни опытом, ни знаниями в военно-морском деле — он лишь дважды преодолел на корабле пролив, отделяющий Англию от Голландии. Фактически эскадрой командовал сам Петр и, видимо, с большим рвением — это был его первый опыт командования эскадрой, состоявшей из разных по размерам и назначению кораблей.

Эскадра вышла из Воронежа 27 апреля и добиралась до Азова почти месяц — корабли бросили якорь у крепости 24 мая. К 30 июля все было готово к отправлению эскадры в Керчь, но пришлось задержаться в Азове еще на две недели в ожидании западного ветра, поднявшего уровень воды в устье Дона и давшего возможность кораблям с глубокой осадкой выйти в море. Лишь 18 августа эскадра из двадцати двух кораблей при пальбе из всех орудий бросила якорь в десяти верстах от Керчи.

Керченский паша был заранее осведомлен о прибытии русских кораблей. Однако их количество и мощь поразили его. Формально эскадра сопровождала посла Украинцева, отправлявшегося в Константинополь на военном корабле «Крепость». В столице Османской империи полагали, что русское посольство, прибыв на корабле в Керчь, продолжит свой путь по суше. Каково же было удивление паши, когда на рейде он увидел не один посольский корабль, а целую эскадру! Удивление перемежалось со страхом, ибо паше были неведомы подлинные цели эскадры. Он мог противопоставить русскому флоту лишь девять галер и четыре корабля.

Петр в одежде саардамского плотника высадился на берег. Паша любезно принял русских гостей. Своими впечатлениями о пребывании в Керчи царь поделился с А.А. Виниусом: «В 18-й день пришли под Керчь, где турецкий обретался Асан-паша с 9 галерами и с 4 воинскими кораблями, которые приняли нас зело ласково, но с великою частию боязни. Потом посылал посол наш о приеме своем, которого они всяким образом трудилися, дабы он ехал сухим путем; но он весьма отказал в том, о чем хотя и много споровалися, но принуждены были взять с его кораблем и проводить до Константинополя с вышереченным флотом…»