Анджела Моррисон - Спой мне колыбельную

• Название: Спой мне колыбельную
• Автор: Анджела Моррисон
• Жанр: Современные любовные романы

---

Скотту не нужно было прятаться. И вообще ему не нужно было помогать мне и обрекать себя на вечное лузерство. Он стал очень милым после того, как с его лица исчезли прыщи. Не думаю, что он заметил это. Он по-прежнему выбирает короткий путь, должность капитана команды по интеллектуальной викторине. Главный ботаник. И все еще мой друг.

Он усмехается, беспечно жертвуя собой. Ну прямо Кларк Кент во плоти.

— Я больше не хожу в спортзал. Они не смогут украсть мою одежду и смыть ее в унитаз.

— Они могут побить тебя.

— Ты волнуешься? — Он гладит меня по плечу. — Это очень мило, Бет. Увидимся на занятиях хора.

Хор. Школьный хор. Не такой как в Энн-Арбор. Не тот хор, в который я просила маму позволить мне пойти на прослушивание с тринадцати лет. Никаких девочек с духом соревнования внутри, где я просто сижу позади и закрепляю альты. Не тот хор, из-за которого я вынуждена ехать сотни миль по Детройтским пробкам трассы I-94 каждый вторник и четверг на репетиции в холодную церковь. Мы не «Блаженные Молодые Певцы Энн-Арбор». Хора, ради которого я живу. Хора, который уводит меня от той, кто я есть, к той, которой я должна быть. Красивой? Может быть. Не это ли то, чего желают все? Ну конечно все также хотят любить. Я окружена такой сильной ненавистью, что даже не представляю, какая она, любовь. Это не в моей компетенции.

Скотт только и говорит о том, как наш школьный хор старается изо всех сил. Это что-то вроде шутки. Здесь всемогущ оркестр. Хор только убивает время. Ничего сложного. Музыка есть музыка. Петь значит петь. Отсрочка от безумия. Никаких старших парней-спортсменов. В школе сейчас около тысячи детей, а здесь всего восемь человек в группе, так что я сижу рядом со Скоттом и пою тенором. У меня низкий голос и абсолютный слух, поэтому я вполне легко считываю ноты. Я могу петь и высоко. Я могу петь так высоко, как никто не может, если захочу. Я помогаю сопрано и альтам, когда мы прорабатываем детали. Они просто лишаются самообладания, когда я возвращаюсь к тенору

Скотт не умеет петь, но старается. Я спросила его как-то, почему он посещает хор. Любому парню, кто посещает хор, Колби, его дружки, да и вся школа мгновенно наклеивают ярлык гея.

Скотт немного краснеет.

— Так я могу слушать, как ты поешь.

Это возможно самая милая вещь, которую мне когда-либо говорил парень. Но это Скотт не серьезно. Я подыгрываю.

— Берегись. Ты погубишь свою репутацию.

Он делается серьезным.

— Я не гей, Бэт.

— Конечно, нет.

Он собирался было сказать еще что-то, но только покачал головой и ушел.

Позволю вам подумать, что я не уродка.

Но вернемся к этому утру. Скотт прошел половину коридора, но я легко догоняю его. Длинные ноги Чудовища перекрывают чужие шаги с лихвой.

— Скотт, спасибо тебе. Школа была бы без тебя адом.

Он выставляет руку вперед, словно он сопровождающий принцессы выпускного бала.

— Мое почтение, мадам.

Не смелый, слабый смешок вырывается из моих уст. Я опускаю свою руку на его и позволяю ему вести меня по коридору, благодарная за поддержку.

Он улыбается мне. Теперь у него тоже нет брекетов. Зубы недавно побелели. Даже слегка ослепительны.

— Интересно, что думают люди, когда мы идем по коридору вместе. — Я смеюсь на этот раз. — Красавец и Чудовище. Доктор Намар великолепно поработал над твоим лицом.

У нас общий дерматолог. Чуда чистой кожи для меня еще не произошло. Доктор Намар продолжает стараться. Он сказал, что шрамов будет по минимуму, но у меня же есть глаза.

Скотт останавливается и поворачивается ко мне. На его лице появляется мечтательное выражение.

— Красавец и Чудовище? То есть, если мы станцуем под светом Луны…

— … тогда тебе лучше притащить табуретку.

— По-моему, одна на колесиках есть в библиотеке.

— Не против, если я поведу?

И тут я немею. Гигантская девочка и по-гномьему милый, маленький Скотт. Я отпускаю его руку и иду вперед, опустив голову вниз, снова уходя в себя. Мои плечи приходят в их обычное положение — сутулятся.

Скотт спешит догнать меня.

— Я хочу знать, — он хватает меня за локоть, заставляя остановиться, — если я тебя поцелую, когда музыка остановится, — он становиться на носочки и шепчет мне на ухо, — станешь ли ты моей прекрасной принцессой?

Я фыркаю.

— Мечтай! Никакая магия не сможет нам помочь. — Я отступаю и поглубже прячусь в свой капюшон чудовища.

Скотт улыбается.

— Я был бы не против поэкспериментировать.

Мне не нравится, когда он так делает.

— Ты не хочешь потратить свой первый поцелуй на меня. Ты мог бы поразить половину достойно выглядящих новичков и легко разделаться с этим. — Я направляюсь в класс. — Взгляни в зеркало.

Он догоняет меня, хмурясь.

— Как бы я хотел, чтобы ты преодолела все эти предрассудки о внешности.

Я неодобрительно смотрю на него.

— Скотт, посмотри на меня! — Я отвожу свои волосы от лица обеими руками достаточно долго, чтобы он увидел мой пугающий взгляд. — Как я могу преодолеть эти предрассудки? Я — Чудовище.

— Если ты веришь в это, значит, они победили.

— Очнись и оглянись вокруг! — Я складываю руки на груди, стараясь контролировать эмоции, бьющие из меня ключом. — Они давным-давно победили.

Глава 2. Уродина «в голосе»

Скотта нет в хоровом классе. Я ищу его после школы, но безуспешно. У меня репетиция в Блисс в Энн-Арбор, поэтому я не могу мешкать. Хотя мне нужно поговорить с ним. Я знаю, что он старается быть милым, но сказанная им ерунда о поцелуях и танцах причиняет больше боли, чем ярко-зеленая надпись «Чудовище» на капоте моего ярко-оранжевого форда.

Я хочу, чтобы меня поцеловали также сильно, как любая семнадцатилетняя девочка. Просто дух уродства дал мне свою дозу гормонов. Так с чего мне вообще думать об этом? Когда мне будет сорок, какой-нибудь слепой лысый парень может влюбиться в меня. К тому времени моё зрение будет ужасным настолько, что у нас даже будет что-то общее, чтобы строить наши отношения дальше. Я слишком отвратительна для зрячего. Я где-то читала, что у женщины пик сексуальности наступает в тридцать восемь лет, так что думаю это должно сработать. Мы сможем пожениться, и у нас родятся уродливые слепые дети. Мне даже будет плевать, если он толстый.

Я люблю детей. Жаль, что моя мама не вышла замуж еще раз. Иногда я думаю, любит ли она все еще моего отца после всей этой боли? Единственное, что досталось ей от всего этого — я. Никаких утешительных призов. Сестренка, за которой нужно было бы приглядывать… Это было бы круто. Летом я работаю в библиотеке — тысячи малышей и измотанных мам. Я старалась помочь со своими скудными умениями пару раз, но малыши пугались меня. В общем, слепые дети, это было бы весьма не плохо.

Я могла бы найти высшую школу для слепых и замутить там с кем-нибудь. Или я просто пойду домой, слопаю сэндвич и отправлюсь в дорогу, чтобы не опоздать на репетицию.

В эти дни я вожу машину сама. Мама всегда ненавидела вождение, это вынуждало ее каждый вторник покидать рабочее место раньше. Это было выполнимо, когда Блисс проводил репетиции раз в неделю, но прошлой осенью, Терри, наш директор, решила, что хочет попробовать подготовить нас к Олимпиаде хоров и объявила, что теперь репетиции проводятся два раза в неделю. Мама решила, что мои водительские навыки превосходны и купила мне старенький форд, так что я могу водить сама. По крайней мере, оранжевый цвет не выцвел, а стал только ярче. Выглядит как мертвая тыква. Прекрасное дополнение, вроде как моя сводная сестра-урод. Я назвала ее Джанет — прелестно и мило настолько, что ее чувства сложно будет задеть. Страдание составляет компанию любви. Посмотрите хотя бы на меня и Скотта.

Мокрый снег догоняет меня всю дорогу через Детройт. Я опаздываю. Ненавижу мартовскую погоду. Весна в это время мрачная, холодная и ненастная. Серые грязные сугробы, держащиеся за жизнь так долго, как могут. Мокрый снег и лед вместо чистоты белого зимнего снега.

Сегодня на дорогах ужасные пробки и Джанет слаба. Все подрезают нас. Я никогда бы не посмела сделать такое. Это Детройт. Может я и невероятно страшная, но все же хочу жить и спеть свою следующую песню.

Я, в конце концов, делаю выбор в пользу свободной от пробок дороги и приближаюсь к тихому Энн-Арбор, высококлассному университетскому городку, дремавшему на берегу ручья. Каменная церковь, в которой мы поем, такая же старая, как и этот городок. Я быстро проскакиваю в святилище, чтобы не замерзнуть.

Хотя в этом нет никакой проблемы. Мне уже жарко. Я пела песни, которые мы репетируем, всю дорогу. Горлопанила так, чтобы от зубов отскакивали. Все подряд. Я записала все, кроме моего альта. Мне нравится соло/сопрано в проповеди, которую мы будем петь на пробах Олимпиады хоров. Она называется «Забери меня домой». Я вырубаю умирающий CD-проигрыватель Джанет до того, как зазвучит соло. В своей машине я была суперзвездой.