Коллектив авторов - Философия в систематическом изложении (сборник)

• Название: Философия в систематическом изложении (сборник)
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 5-91129-011-1

Данное издание представляет собой сборник избранных работ зарубежных мыслителей, ученых о философии, связи философии с другими науками, задачах философии, ее сущности.

---

Подобное размышление о значении жизни может найти свое полное обоснование только в познании божественных и человеческих вещей, а свое завершение – в идеале образа жизни. В нем заложена тенденция к миросозерцанию. Развитию этой внутренней черты в поэте способствуют окружающие его учения о жизни, философии и науки. Но что бы он от них ни заимствовал, происхождение его миросозерцания придает последнему своеобразную структуру. Оно непринужденно, всесторонне и жадно стремится вобрать в себя всю действительность в отличие от миросозерцания религиозного. Его предметное понимание природы и первичного порядка вещей зиждется всегда на углублении в значительность жизни, и именно это придает его идеалам свободу и жизненность. Философ будет тем научнее, чем тщательнее он отделяет способы отношений и расчленяет миросозерцание; поэт же творит из совокупности всех своих сил.

Если способности и окружающая обстановка побуждают поэта к выработке миросозерцания, то в отдельном произведении оно может обнаружиться в весьма ограниченных размерах. Сильнее всего оно проявляется не в прямом высказывании, которое никогда не может быть исчерпано вполне, а в энергии, с которой множественное связывается в единое, части – в одно целое. Внутренняя форма всякого истинного поэтического произведения, вплоть до мелодии стиха и до ритма в смене чувств, определяется сознательностью поэта и его века: типы принятой техники в разных поэтических произведениях должны быть поняты как выражение индивидуальных и исторических различий в способе постижения жизни. Поэтому высшее влияние истинно великих писателей достигается только тогда, когда обращается внимание на связь, в которой находятся выраженные в их отдельных произведениях жизнеотношения. Когда за первыми сильными произведениями Гете последовали «…Тассо» и «Ифигения…», они произвели довольно слабое впечатление, и то на ограниченный круг лиц; когда же братья Шлегель и их романтические единомышленники раскрыли их внутреннюю связь и показали взаимодействие между стилем и жизненным строем, это сильно повысило влияние Гете. Этот факт показывает всю неосновательность плоского предрассудка, утверждающего, что влияние произведений искусства страдает от эстетического и литературно-исторического понимания.

Формы поэтического миросозерцания отличаются безграничной сложностью и подвижностью. Из совместного влияния того, что привзносит поэту его век, и того, что он творит из собственного жизненного опыта, возникают для него извне прочные узы и границы его мышления. Но внутреннее тяготение истолковывать жизнь из опыта о ней всегда наталкивается на эти границы. Даже в тех случаях, когда поэт, подобно Данте, Кальдерону или Шиллеру, получает систематический остов своего мышления извне, эта сила преобразования все же никогда не умолкает в нем. Чем свободнее он черпает из опыта жизни, тем больше оно находится под властью самой жизни, которая открывается ему все с новых и новых сторон. Так, история искусства открывает нам все те бесконечные возможности чувствования и постижения жизни, какие содержатся в человеческой природе и в ее отношениях к миру. Религиозное отношение, образующее общины и создающее традиции, и характер философского мышления, выражающийся в непрерывности прочных понятий, очерчивают миросозерцание в прочные типы; поэт же и в этом отношении истинный человек: он свободно предоставляет себя влиянию жизни. В человеке обыкновенном уразумение жизни слишком слабо для того, чтобы он мог занять прочную позицию в современной анархии миросозерцаний; в поэте же, наоборот, влияние различных сторон жизни слишком сильно, и его чуткость к ее нюансам слишком велика, чтоб он мог всегда удовлетворяться каким-нибудь одним ограниченным типом миросозерцания.

История поэзии показывает нам рост стремления и способности понимать жизнь из нее самой. Влияние религиозного миросозерцания на поэтов отступает как в отдельных народах, так и во всем человечестве на задний план; влияние научного мышления, наоборот, беспрерывно увеличивается; борьба миросозерцаний между собой поглощает у каждого из них все больше и больше власти над душами; дисциплина мышления беспрерывно уменьшает силу фантазии у высококультурных народов. Таким образом, интерпретация действительности вещей без предрассудков превращается для поэтов почти в методическое правило. Все ныне существующие течения поэзии стремятся разрешить эту задачу, каждое – по-своему.

Из этих свойств поэтического взгляда на жизнь и поэтического миросозерцания вытекает историческое взаимоотношение между поэзией и философией. Структура поэтических воззрений на жизнь совершенно отлична от расчленения философского миросозерцания в понятиях. Правильный переход от одного к другому невозможен. Тут нет никаких понятий, которые можно воспринять и развивать дальше. И все же поэзия влияет на философское мышление. Поэзия подготовила возникновение философии в Греции и ее вырождение в эпоху Возрождения. От нее исходит правильное, беспрерывно длящееся влияние на философов. Она первая развила в себе объективное рассмотрение мировой связи и этим подготовила философское отношение. Неизмеримо огромно влияние, исходившее в этом направлении от Гомера. Поэзия стала образцом свободного блуждания взора по всей шири мировой жизни. Ее интуиции о людях стали материалом для психологического анализа и никогда не могли быть всецело им исчерпаны. Поэзия выражала идеал высшего человечества свободнее, радостнее и человечнее, чем на это когда-либо была способна философия. Ее жизневоззрение и мировоззрение определяли строй жизни многих великих философов. Новая радостность художников Возрождения превратилась в философии, начиная с Бруно, в учение об имманентности ценностей в мире. «Фауст» Гете содержал новое понятие о всесторонней способности человека погрузиться в целое: и так наглядно, сильно и могуче выражена эта мысль, что, наряду с идеалом трансцендентальной школы, сказалось и его влияние в стремлении философии к возвышению человеческого существования. Исторические драмы Шиллера оказали сильное влияние на развитие исторического сознания. Поэтический пантеизм в Гете подготовил развитие пантеизма философского. А под каким сильным влиянием философии, с другой стороны, находится вся поэзия! Философия вмешивается в интимнейшее дело поэзии – выработку жизневоззрения. Она предоставляет ей свои готовые понятия и свои стройные типы миросозерцания. Она оплетает поэзию узами опасными, но без которых все же обойтись нельзя. Эврипид изучал софистов, Данте – средневековых мыслителей, Расин исходил из Порт-Рояля, Дидро и Лессинг – из философии эпохи Просвещения, Гете углубляется в Спинозу, а Шиллер становится учеником Канта. И если Шекспир, Сервантес, Мольер не пленены ни одной определенной философией, то все же их произведения пронизаны бесчисленными тонкими влияниями философских доктрин как необходимыми средствами фиксирования разнообразных сторон жизни.

III. Философское миросозерцание. Попытка возвысить миросозерцание до общеобязательности

Итак, мы видели, что тенденция к развитию жизневоззрения и миросозерцания объединяет религию, поэзию и философию. В этом историческом взаимодействии развилась философия. С самого начала в ней была сильна тенденция к общеобязательному воззрению на жизнь и мир. Везде, где в различные моменты восточной культуры развитие приводило религиозное миросозерцание к философии, эта тенденция оставалась доминирующей и подчиняла себе всю остальную философскую работу. Когда затем в Греции философия выступила в полной сознательности, то уже в старопифагорийской школе и у Гераклита проявилась та же тенденция – охватить все существование в одно миросозерцание. И все дальнейшее развитие философии на протяжении двух тысячелетий было проникнуто тем же стремлением, пока, наконец, начиная с конца XVII века, одна за другой не выступили новые попытки Локка, Лейбница и Берклея. Правда, ей приходилось все это время вести борьбу против чувственного рассудка, против светских людей и позитивных исследователей. Но эта оппозиция ее стремлению была как бы внешней. Центральный пункт работы скептицизма, исходившего изнутри самой философии, из размышлений о методах и размерах познания, коренился в отношении к той же неразрушимой потребности нашего духа; отрицательное отношение скептицизма к этой потребности явилось причиной недействительности его. И мы видели, что даже в те два века, которые продолжали работу Локка, Лейбница и Берклея, в философии продолжало существовать внутреннее отношение к проблеме общеобязательного миросозерцания. Кант, величайший из мыслителей этих двух столетий, был как раз больше всех во власти этого отношения.

Это центральное место миросозерцания в философии может быть установлено также и на ее отношении к двум другим историческим силам. Оно объясняет как факт беспрерывной борьбы религиозности с философией, так и то, что поэзия, которая так много ей дала и так много от нее заимствовала, могла сохраниться только в процессе беспрерывной внутренней борьбы против властных притязаний абстрактного миропонимания. Был ли, может быть, Гегель прав, когда он утверждал, что религиозность и искусство являются второстепенными формами развития сущности философии, призванными все больше и больше переходить в высшие способы сознания философского миросозерцания? Решение этого вопроса зависит главным образом от того, достигла ли когда-нибудь своей цели воля к научно обоснованному мировоззрению.