Василий Воронков - Лидия

• Название: Лидия
• Автор: Василий Воронков
• Жанр: Космическая фантастика

Будущее. Человечество вышло в космос, управление космическими кораблями осуществляется через нейроинтерфейс, благодаря которому операторы могут принимать сложнейшие решения за микросекунды. Но из-за войны, разгоревшейся между Землёй и желающей получить независимость колонией на Венере, даже грузовые рейсы оказались под угрозой нападения.

Ахилл, обычная среднетонажная баржа, следует на Марс. Алексей, один из операторов, отвечающих за управление Ахиллом, впервые отправился в совместный полёт с девушкой, с которой был разлучён много лет. Однако происходит авария в маршевом двигателе, а на радарах появляется военный корабль сепаратистов. Перед нападением Алексей едва успевает подключиться к нейросети, а приходит в себя уже в тесном помещении, похожем то ли на медицинскую камеру, то ли на тюремную.

У Алексея нет амнезии, однако то, что он помнит, пугает его куда больше, чем потеря памяти.

---

— Не знаю, — попытался возразить я. — Мало ли чего они там хотят. Да и что будет-то на самом деле? Первая космическая война? Ты же сама писала…

— А жизнь часто похожа на скверную фантастику. Да и вообще… — Лида недовольно поморщилась, — зачастую обладает весьма странным чувством юмора.

— Чувством юмора? — спросил я.

— Ага, — ответила Лида, помешивая соломинкой коктейль, в котором плавали мелкие кубики льда. — Она ждёт… нужного момента… В каком году у нас выпуск?

Коктейль вдруг стал неожиданно горьким на вкус.

— Впрочем, я и правда стараюсь об этом не думать, — примирительно сказала Лида. — Подумаешь, какие-то фотографии.

— Но если они и правда убрали Венеру, — сказал я, — то, что повесили взамен?

— Фотографии чёрного беззвёздного космоса, — усмехнулась Лида.

— Пустоты?

— Ага, это было бы уместно.

Кубики льда вновь начали позвякивать в её стакане.

Мы замолчали. В кафе стало шумно — люди за столами теперь разговаривали громче, позвякивали бокалы, скрипели стулья. Близилось начало сеанса.

— Да, — сказал я, — надо бы нам для разнообразия походить по каким-нибудь другим местам, без космоса. А то они постоянно напоминают, — я посмотрел на Лиду, — о том, о чём ты предпочитаешь не думать.

— Но я люблю звёзды, — сказала она.

— Я тоже, — сказал я.

Лида пригубила коктейль.

— Я всегда так пьянею от рома, — сказала она.

Я улыбнулся. Несколько секунд мы просто смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Её надоедливая сумочка свешивалась со спинки кресла — оставленная, ненужная, — а рука с тонким серебристым колечком лежала на столе. Я вздохнул и, отодвинув в сторону стоящий на пути бокал — уже наполовину пустой, с тающими кубиками льда на дне — потянулся к ней рукой.

— А мы не опоздаем? — спросила Лида, убирая кисть.

Мы не опоздали.

Большинство мест в огромном зале были заняты, и нам пришлось протискиваться между рядами, заставляя уже устроившихся зрителей вставать, пропуская нас к своим нумерованным креслам. Через несколько секунд после того, как мы сели, приглушили свет, и наши странные ложа — высокие, с вытянутыми подголовниками, как у кресел операторов нейросети — с плавным шипением откинулись назад.

Мы лежали рядом, разделённые узкой скобой подлокотника. Лида взволнованно теребила похожую на портфель сумку и хмурилась, глядя в чёрный купол над нами — невероятный экран в сотни метров шириной.

— Всё в порядке? — прошептал я.

Лида быстро взглянула на меня и отвернулась.

— Я и не думала, что он такой большой.

— Именно так, как я себе и представлял, — сказал я, хотя пустой погасший купол тоже вселял в меня странный и необъяснимый страх.

Послышался мелодичный голос ведущего — хорошо поставленный и ровный. Было даже трудно поверить, что это говорит живой человек. Нас приветствовали и просили немного подождать — через несколько секунд должен был начаться рассвет.

— Рассвет? — удивлённо спросила Лида.

Наконец, зелёные таблички над дверями погасли, шёпот в зале затих, перестали поскрипывать кресла.

Мелодичный голос напевно произнёс:

— Проходят неуловимые мгновения, и на востоке, там, где ещё совсем недавно сгущалась тьма…

Голос потонул, поблёк в свете. Экран залило неестественное белое сияние, похожее на вспышку при химической реакции взрывоопасных веществ, и прямо у нас над головами, из пустоты, выплыло багровое, как сгусток плазмы, солнце, повиснув в воздухе, точно шаровая молния размером с дом.

Я невольно прикрыл рукой глаза.

Кошмарное солнце всходило, взлетало к вершине купола, оставляя после себя тонкий, поблёскивающий искорками шлейф — как хвост от горящей кометы.

— Что за ерунда? — прошипела Лида.

Полимерный купол неба медленно заливал оранжевый свет, сгущаясь у горизонта — там, где стены сходились с потолком.

— В полдень… — прозвучал музыкальный голос.

Солнце пролетело сквозь рдеющие потолочные своды, и закатные краски, игравшие на куполе, поблекли. Купол принял голубоватый оттенок, изображая оглушительно пустое дневное небо — без облаков, без солнца, но странно светящееся изнутри.

— Близится ве… — продолжал электронный ведущий.

Небо тускнело, как будто кто-то осторожно снижал яркость экрана, давая, наконец, отдохнуть глазам. Но потом у подразумеваемого горизонта вспыхнуло багровое зарево, и голографическое солнце — уже не такое яркое, выгоревшее за стремительный день — вновь возникло из пустоты у нас над головами.

— Голографический проектор, конечно, впечатляет, — шепнула мне Лида, — но зачем всё это нужно?

— Детям, наверное, нравится, — предположил я.

— Ага, — сказала Лида, усмехнувшись. — Если человеку, всю жизнь просидевшему в подземелье, рассказать о смене суток, то он наверняка представил бы нечто подобное.

Меж тем наступила ночь. Купол над нами погас, истлело призрачное солнце, и заведённый голос принялся рассказывать о звёздах, забавно растягивая слова.

— Это шоу длится уже сколько? Минус десять? — сказала Лида. — Нам пока что не показали ни одной звезды.

— Интригуют, — сказал я.

— Ага. Или проектор сломался.

Темнота, которая поначалу, после ослепительного заката и рассвета, давала приятный отдых глазам уже начала угнетать. Было похоже, что мы просто сидим в огромном зале, где выключили свет, и слушаем утомительную запись бессмысленной речи, которая доносится с разных сторон из спрятанных в стену динамиков.

Но потом появилась звезда.

Вернее, это был Марс — такой, каким его иногда видно по ночам с Земли. Маленькая искорка вспыхнула над нами, и под аккомпанемент мелодичного голоса поплыла, точно светлячок, в густой темноте.

— Одна, — прошептала, едва сдерживая смех, Лида.

Заиграла музыка — впервые с начала представления. Правда, тихие струнные переливы больше подошли бы фильму о несчастной любви, чем сумрачной бессветной ночи, которую старательно воссоздавал проектор.

Появилась ещё одна звезда — точнее, Венера, как не преминул сообщить незримый ведущий — и две мерцающих песчинки закружились над нами, как в водовороте, красиво взлетая ввысь.

— Две, — шепнула Лида.

Загорелось ещё несколько звезд — не таких ярких, тающих в искусственной ночи. Плавная электронная музыка звучала теперь совсем жалобно и тоскливо, а странный танец мерцающих песчинок под чёрным куполом напоминал всё, что угодно, но только не суточные движения звезд, как пытался уверить нас ведущий.

Лида уже перестала считать и со скучающим видом наблюдала за этим представлением.

Внезапно музыка ускорилась, послышалось тревожное пение горна, и в тот же миг весь купол над нами расцвёл мириадами сверкающих песчинок, кружившихся в обморочном вихре — так близко, что, казалось, можно было достать их рукой.

— Здесь и сейчас, — прозвучал голос ведущего, — мы способны достичь невозможного, отправившись со скоростью, превышающей скорость света, к далёким мирам.

Я посмотрел на Лиду. Она молчала и смотрела на звёзды. В глазах её отражались яркие огоньки.

Искусственное небо над нами вздрогнуло, звёзды на несколько секунд застыли под куполом, а потом зазвучала бодрая музыка — торопливый ритм ударных напоминал биения сердца, — и переливающиеся созвездия понеслись нам навстречу, возникая из пустоты.

— Вот такой вид представился бы космическому путешественнику, летящему на корабле со скоростью…

Движение звёзд ускорилось, мерцающие песчинки превратились в стремительные световые росчерки, и у меня даже закружилась голова. Но потом небо снова погасло, музыка сникла, сойдя на нет, и установилась тяжёлая чёрная тишина — как будто кто-то остановил вечное движение вселенной, просто нажав кнопку на своём пульте.

— Интересно, — прошептала Лида, — а звёздные карты у них правильные? Мне кажется, здесь всё ещё хуже, чем в том забавном кафе.

— Да, образовательный потенциал у этой программы, конечно, оставляет желать лучшего, — сказал я.

Тем временем проектор вновь изображал радиоактивный рассвет. Солнце плыло к вершине купола, оставляя после себя искрящийся след.

— Запись пошла по кругу? — спросила Лида.

Я пожал плечами.

Но солнце, вместо того, чтобы исчезнуть, пройдя сквозь своды, застыло под потолком, и ведущий торжественно произнёс:

— А теперь снова сделаем невозможное и перенесёмся на сотни лет вперёд, когда именно здесь, с этой самой точки, можно будет наблюдать полное солнечное затмение.

Лида зевнула, прикрыв рукой рот.

Солнце под куполом вздрогнуло, и с одной стороны его стала затягивать ровная темнота — тень от блуждающей Луны. Ведущий что-то говорил, но я уже слушал; Лида тоже с интересом смотрела в потолок. Тьма медленно поглощала солнце — через секунду оно уже превратилось в яркий горящий полумесяц, как народившаяся луна, а спустя ещё одно мгновение от него осталась лишь тонкая исчезающая полоска света.