Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

• Название: Страна убитых птиц
• Автор: Владимир Баграмов
• Издательство: Звезда востока
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

И не считай года, Читатель, 2119 — это произвольная дата. Я знаю точную, ОН сказал мне ее, но вправе ли я проводить черту, отделяя НАСТОЯЩЕЕ ОТ ОЖИДАЕМОГО? Я не люблю слово «будущее», равно как и слово «диктатура», даже в приложении к «пролетариату». Диктат — это смерть всему духовному, нравственному, а значит, смерть всему прекрасному, что заложено в сути человеческой.

---

Президент косил на него глазами и пытался кивнуть, не отрывая головы от подушки.

Но это было десять лет назад… Давно. Очень давно.

А сейчас он стоял у громадного окна своего кабинета, смотрел на Старую площадь. Она вся была заполнена войсками. По периметру стояли танки. Отряды «спецназа» Президентского Надзора принимали присягу. По правилам он должен был принимать присягу, но события последних четырех суток совсем выбили его из равновесия.

И он послал Исполнителя.

Президент усмехнулся. Вон он едет, его старый, верный, добрый товарищ. Длинная бронированная машина с притемненными стеклами. Выезжает из ворот Покоя медленно, торжественно. Сейчас она подъедет к трибуне Саркофага Вечности. Он выйдет из машины, маленький, совсем дряхлый.

Сколько ему лет? Президент сморщил лоб, припоминая. Черт, он был лет на восемь-десять старше, ну а точно? Если мне семьдесят, то ему без ничего восемьдесят?

И у него нет Джу Найдис. Президент усмехнулся. Джу Найдис его собственность. Ее он никому не отдаст. Пусть лечатся, поддерживают силы в своих дурацких спецклиниках.

Джу Найдис — она достояние Федерации, значит, только его. «Старик»! Какой он Старик, если в последнюю их встречу Джу сказала, откинувшись устало на спинку кровати, счастливая и смущенная, что у него «в позвоночнике вечный двигатель…»

А еще она называет его «марал в весеннем гоне». Марал — эта красиво. В госзаповеднике еще сохранилось десятка три этих мощных, грациозных созданий, увенчанных ветвистыми рогами, с атласной, вздрагивающей кожей.

Исполнитель вышел на трибуну. Отсюда Президенту не было слышно, что говорит он, но по движению рядов «спецназовцев», по тому, как завертел головой генерал, командующий войсками Президентского Надзора, Президент понял, что Исполнитель, как всегда, начал речь с какой-то остроты или шутки. Ну что ж, с народом, а особенно с солдатами, надо шутить, это приятно им, располагает, настраивает на доверительный тон.

Президент с неудовольствием посмотрел на толстые бронестекла окна кабинета.

Они не пропускали ни звука. Немое кино, черт его дери.

Он отошел от окна, секунду, раздумывая, стоял посреди кабинета, прошел к столу, сел в глубокое кресло, нажал кнопку вызова секретаря.

Секретарь, рослый, с безукоризненной выправкой, белобрысый генерал, вошел мгновенно. Президента всегда это поражало, словно он дежурил под дверью в ожидании вызова-звонка. Поражало и настораживало. Он не любил слишком усердных исполнителей. Кроме самого главного Исполнителя, проверенного годами совместной работы.

Президент глубоко вздохнул. Стоит. Встал и стоит чурбаном! И голову свою белобрысую чуть пригнул в готовности слушать. Надо же, пробор, как по линейке! Оперативной сводки по Ясногорску нет? Нет. А почему? Президент раздраженно ткнул пальцем в направлении вспоенного в стену большого бара.

Секретарь подлетел к бару, открыл дверцу, поколдовал там недолго. Перед Президентом стояла высокая хрустальная рюмка коньяка и долька лимона на пластмассовой тарелочке. Секретарь молча стыл у двери.

Медленно, со смаком выцедив коньяк, Президент провел ладонью по лысине, лимон не взял, ну его, с утра и так изжога донимала.

— Сводка?! — спросил коротко и резко, не глядя на секретаря.

— По телефаксу: в городе напряженная обстановка, активизировались боевики «Движения» — листовки, два случая нападения на патруль Надзора, убит начальник городского Комитета Порядка и Контроля, вскрыт склад оружия Комитета, боевиками изъято около ста стволов.

— «Изъято»! — передразнил его Президент.

— Виноват.

Секретарь смотрел немного исподлобья, наклонившись корпусом вперед, руки прижаты к бокам. Президент с усмешкой поразглядывал его, откинулся на спинку кресла, уперев кулаки в стол.

— Еще что?

— Караул Комитета был выведен из строя с помощью газа «Сиприм», все десять человек госпитализированы. И еще…

Секретарь замялся, быстро провел ладонью по лицу. Президент угрюмо смотрел.

— Этот, «реаниматор», он… — секретарь откашлялся, — он исчез.

Президент вздрогнул, несколько раз с силой сжал и разжал пальцы рук, но не проронил ни слова, молча ждал продолжения.

Секретарь неудержимо хотел в туалет. Так, что даже низ живота горел огнем, а по спине бежал ручеек холодного пота. Он немного знал случаев, когда подобные вести оставались безнаказанными. Интуиция, какое-то звериное чутье подсказывало ему, что событиям в Ясногорске, странному делу с оживлением трупа той бабы Президент придает колоссальное значение.

— Представитель Надзора Области передал по «ВЧ», что «реаниматор» исчез. Ведутся поиски.

Президент кивнул, не сводя пристального взгляда с секретаря.

— Звонил Секретарь объединенных партий Области, просил доложить, что он направил в Ясногорск майора Матвеева. Я не стал вас беспокоить, вы спали. — Секретарь посмотрел на часы. — Спали один час семнадцать минут.

В кабинете повисла нехорошая тишина. Президент, нагнув большую лобастую голову, молча смотрел в стол перед собой. Секретарь переминался у двери с ноги на ногу, чувствуя, что еще секунда — и под ним растечется большая, горячая лужа.

— Ввести в город танки, пожарные машины, «Особый отряд». — Президент говорил медленно, не поднимая головы. — Представителя Надзора Области расстрелять. Лысая тварь… Он еще там, в Сибири, не отличался расторопностью. Только интрижки плести, да под Комитет копать! Область объявить «Зоной контроля Президента». Олухов из Комитета убрать всех, кроме… Кроме Матвеева. Этот пусть сидит там, ждет моего приказа. Указаний пусть ждет, понял!?

Последние слова Президент проревел. Налитые кровью глаза его были страшны. Секретарь дернулся, чувствуя, как по ноге бежит тонкая горячая струйка, прямо в высокий, из толстой кожи ботинок.

— Мой самолет — в Ясногорск. Доставить лечащего врача этой… оживленной, патологоанатома, главврача больницы, медсестру…

— Главврач больницы Шнейдер в специзоляторе Области, медсестра, она жена Первого Секретаря Области, в психиатрической больнице, тоже в Области.

— Кто приказал? — Президент даже подался вперед, облокотившись на стол, в упор рассматривал секретаря.

— Первый. — Секретарь почти терял сознание.

— Дурак. Я сказал ему отправить Матвеева в Ясногорск! И больше ничего, ждать указаний! Все!

Секретарь вылетел, как ошпаренный, пробежал приемную, мимо охранников, в коридор.

Президент нажал кнопку на панели настольного прибора связи. В глубине кабинета на стене осветился большой телеэкран. На экране появилась огромная, облицованная мрамором комната без окон. Посреди комнаты бассейн с синеватой, хрустально-прозрачной водой.

Джу Найдис сидела на краю бассейна на корточках, уперев руки в колени, голова на подставленной ладони. Президент покрутил трансфокатор — изображение придвинулось.

Он с любовью рассматривал ее. Гибкая спина, лесенка позвонков на ней, широкие, мощные бедра, длинная шея и волосы… Он испытывал каждый раз непередаваемое волнение, когда трогал или просто рассматривал волосы Джу. Тяжелые, волнистые, они струились и словно мерцали под светом. Иссиня-черные, теплые даже для глаза.

— Джу! — позвал он тихонько.

Джу Найдис обернулась, прищурилась, всматриваясь, узнала. Она была близорука, его поздняя, как он говорил, «зимняя любовь». Очки не носила, объясняя тем, что от них жутко болит голова. Ее часто мучили головные боли. Та, которая исцелила множество людей от самых различных, зачастую смертельных недугов, иногда буквально корчилась в судорогах, задыхаясь от дикой головной боли. И она не могла себе помочь. Не получалось. Некая сила, обретающаяся в ее сухих, смуглых ладонях, была бесполезна для нее самой.

— Как дела?

Она улыбнулась, и он прямо вздрогнул от охватившей его нежности. Капельки воды блестели на ее теле, но волосы были сухими. У ног валялась шапочка из плекрона. Стояла бутылка сухого вина.

— Ты опять пьешь из горлышка?

Она кивнула.

— Джу, это неприлично.

Она снова пожала плечами, демонстративно взяла бутылку, отпила.

Президент подождал, пока она выпьет и поставит бутылку на мрамор. Заговорил, вглядываясь в ее лицо, негромко и нарочито беспечно:

— Ты не придумала всю эту историю с этим… пророком? Тебе не показалось? Понимаешь, он сбежал. Исчез. Подробностей не знаю, но через десять минут буду знать. В городе беспорядки. Я не хочу созывать Президентский Совет, может быть, это несерьезно.

— Это серьезно. Очень.

Она покачала головой, встала. Волосы прилипли к мокрому телу. Вся она походила на одного из персонажей своих мистических картин, и Президент пытался вспомнить, на какой? Может быть, на ту фиолетовую деву, что висела у нее в мастерской? Берег реки, красная, источающая кровь Луна, чахлые уродливые деревья, черная вода и выходящая из воды фиолетовая девушка. Гибкое, тонкое тело, волосы, грудь — все можно было бы понять и это было красиво. Если бы не глаза! Они были отдельно от лица, висели в воздухе! Огромные, фиолетовые глаза с безумными зрачками, они висели НИГДЕ — это было страшно. Президент не любил эту картину. Отдельно висящие глаза его пугали и тревожили, вызывая странное желание протянуть руку и раздавить их.