Олег Гриневский - Перелом. От Брежнева к Горбачеву

• Название: Перелом. От Брежнева к Горбачеву
• Автор: Олег Гриневский
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 978-5-94849-616-0

Восьмидесятые годы ХХ века стали переломными в новой истории и судьбе России. Автор книги – непосредственный участник описываемых событий, в те годы посол по особым поручениям, руководитель делегации СССР на Стокгольмской конференции по разоружению в Европе, рассказывает о том, как менялась внешняя политика Советского Союза в переходный период от Брежнева к Горбачеву и какие изменения начались в МИДе с приходом нового министра Э. Шеварднадзе. Вы узнаете, ценой каких усилий и противоборств формировалась новая политика СССР и США в области международной безопасности и что же на самом деле происходило тогда, в 1983-1987 годах, за кремлевскими стенами…

---

В общем, Заявление от 15 января, преследуя пропагандистскую цель поднять имидж Горбачева, привело к ужесточению позиции на переговорных форумах не только в Стокгольме, но и в Вене, и в Женеве, особенно по РСД. Там американцы выдвинули новое жесткое условие — ликвидацию советских средних ракет в азиатской части страны. Что ж, в дипломатии как на рынке: если хочешь получить имидж — плати. А бесплатный сыр бывает только в мышеловке. В результате очередной раунд советско— американских переговоров в Женеве по ядерным и космическим вооружениям завершился 4 марта взаимными обвинениями. История повторялась.

ГОРБАЧЁВ ЖАЛУЕТСЯ

Пока в Вашингтоне спорили, что ответить на Заявление от 15 января, в Москве нарастали обида и раздражение.

МИД под влиянием нового «серого кардинала» А.Г. Ковалева усиленно предлагал «дружить» с Европой. Таким путём — через раздувание противоречий в НАТО и изоляцию американского империализма, через усиление пропаганды и рост борьбы за мир во всем мире нужно заставить Запад пойти на сотрудничество с Советским Союзом в деле строительства новой системы безопасности в мире.

Не получилось. Ставка на Европу, как главного партнёра, себя не оправдала. На заседании Политбюро 20 марта 1986 года Горбачёв сетовал:

— «Сразу же после съезда мы взялись последовательно претворять его линию в международных делах, хотя, по сути дела, мы не получили ответа на свою программу от 15 января 1986 года. Мы предложили реальные вещи. Мы действительно хотим добиться разоружения. Нечестная игра в таких вещах невозможна. Обмануть друг друга никому не удастся. В ответ на нашу программу безъядерного мира нам говорят об обычных вооружениях. Мы готовы и к этому. Мы — за баланс по всем видам вооружений, а значит, и по обычным...

А что мы видим со стороны Европы и США? Увёртки, уход от сути, попытки отделаться полумерами, обещаниями. На словах — за мир, а на деле? Нет, не обнаруживаем мы серьёзного подхода ни со стороны Франции, ни со стороны Англии. А мы ведь не предлагаем им разоружаться. Европейцы обращалась к нам с просьбами освободить континент от евроракет. Мы пошли на это. И что же? Что мы слышим? Оказывается, они теперь расхотели, теперь они хотят еще больше Першингов».

Поэтому ещё в начале января Горбачев, как пишет его помощник А.С. Черняев, поменял приоритеты: сделал ставку на прямой диалог с американцами.[148] Во многом на это повлияла встреча с Рейганом в Женеве, а ХХV11 съезд партии поддержал этот выбор Горбачёва. Но и с американцами «дружба» не заладилась. 24 марта на узком совещании в Кремле, где обсуждался вопрос о выходе из моратория на прекращение ядерных испытаний, Горбачёв жаловался:

— «Женева породила надежды. Везде и в американском обществе тоже. А теперь наступает разочарование, ибо в реальной политике США всё осталось по— прежнему. Что же произошло? Мы сделали много, и свои обязательства перед миром выполнили. Продлили мораторий. 15 января выступили с программой ликвидации ядерного оружия. На съезде выдвинули целую новую концепцию и т.д. Т.е. отнеслись к своим обязательствам в Женеве с чувством ответственности.

А что США? Время показало, что если раньше мы строили догадки, могли делать только предположения, то теперь в нашем распоряжении факты, которые свидетельствуют о стремлении прикрыть нежелание выполнять Женеву, но одновременно «успокоить» общественность и продолжать всё  по— старому. 

Возникает вопрос, чего же хочет Америка, если судить не по заявлениям, а по реальной политике? Очевидно, администрацию не устраивает не только разрядка, но и всякое потепление».[149] 

А в Америке в эти дни шли жаркие дебаты: что происходит в России –кардинальные перемены или очередная пропагандистская компания? Эти сомнения нашли отражение и в секретном докладе ЦРУ «27й съезд КПСС: незаконченная игра Горбачёва», представленном президенту в апреле 1986 года.

В нём указывалось, что Горбачёв получил полную поддержку на съезде в проведении реформ, ведущих к возрождению экономики советского Союза. А его внешняя политика, утверждённая на съезде, «направлена на создание благоприятной окружающей среды для внутреннего переустройства путём более решительных усилий остановить возобновлённое наращивание американской оборонной мощи»[150].

Поэтому американская политика сводилась к тому, чтобы выжидать и наблюдать за переменами в этой непонятной стране. А в Москве тем временем раздражение нарастало. Мы к американцам с открытой душой, можно сказать, протянули руку, сделали уступки, а из Вашингтона -холодное молчание. Да еще пресса как всегда шумит, что Советский Союз занимается пропагандой. В гневе стали искать, чем ответить, да побольнее. И очень скоро нашли.

Еще в начале года Шульц предложил провести следующую встречу в верхах в июне в американской столице. Об этом просил и президент Рейган в Женеве. Значит, американцы в ней заинтересованы. Поэтому ответ был простым и казался эффективным: следующая встреча должна означать шаг вперёд в советско— американских отношениях, причём шаг конкретный. Дату встречи мы подвесим, пока не получим встречных подвижек от США. Об этом Горбачев прямо сказал заезжему американскому сенатору Эдварду Кеннеди: он не будет принимать решения о дате следующего саммита, пока не получит ответа на его Послание от 15 января и пока не обозначится прогресс на переговорах по разоружению.

Шульц тут же откликнулся. 20 февраля посол Добрынин уезжал на ХХVII съезд партии и зашел попрощаться, а заодно узнать, нет ли чего важного для передачи советскому руководству. Тут Шульц его и огорошил:

— Это не конструктивная увязка, — сказал он. — Если Советский Союз не готов сейчас ко встрече в верхах, то она может состояться только в 1987 году.

РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ В СТОКГОЛЬМЕ

Всю весну между Кремлем и Белым Домом шла словесная дуэль по поводу встречи в верхах. В её разгар случилась беда — в Стокгольме был убит премьер — министр Швеции Улоф Пальме. Весть об этом, как гром, потрясла весь мир. Джон Кеннеди, Мартин — Лютер Кинг, Индира Ганди... Теперь Улоф Пальме. Кто убил? Почему?

Была пятница 28 февраля 1986 года, начало 12 ночи. Улоф Пальме и его жена Лисбет вышли из кинотеатра Гранд и по широкой Свеавэген в самом центре Стокгольма направились домой в Старый город. Гуляли они, как обычно, без охраны, да и идти— то до дома им было всего с пол часа, а прохожих в тот час было немного. Неожиданно сзади раздался выстрел и Пальме рухнул на мостовую. Вторым выстрелом была легко ранена Лисбет, когда она склонилась над умирающим мужем. А стрелявший — невысокий мужчина в тёмной куртке сразу же нырнул в узкий, плохо освещённый переулок Туннельгатен и скрылся.[151]

Советское посольство одним из первых узнало о трагедии... И не потому, что его спецслужбы были начеку. Просто в тот вечер корреспондент ТАСС Николай Вуколов — въедливый и дотошный журналист засиделся допоздна, сочиняя очередную статью о шведской жизни. Было уже за полночь, когда у него в комнате заработал телетайп. Он удивился, подошёл посмотреть, что случилось, и обнаружил на ленте сообщение об убийстве Пальме.

Вуколов сразу же позвонил в посольство, поднял с постели посла Б.Д. Панкина и сообщил ему страшную новость. Посол немедленно вызвал резидента КГБ, — в то время у него ещё были хорошие отношения с этой могущественной организацией, — и оба они по своим каналам отправили информацию в Москву о случившейся трагедии. А вот резидента ГРУ не позвали. В результате оба они были отмечены за своевременность и быстроту реагирования, а грушник — наказан. 

Коме того Панкин в своей телеграмме настойчиво ставил вопрос, чтобы на XXV11 съезде КПСС, который проходил как раз в эти дни, было выражено соболезнование по поводу трагической гибели шведского премьер— министра. Посла послушали. Буквально на следующий день съезд почтил память Улофа Пальме минутой молчания.

Пальме в Москве уважали, хотя к нейтралитету Швеции относились с подозрением. Нейтральная— то она нейтральная, но неизвестно ещё как себя поведёт, если случится заваруха. Однако сам Пальме внушал доверие — он прочно связал себя с антивоенным движением и борьбой за разоружение. Ещё будучи министром просвещения возглавил антиамериканские демонстрации и подверг резкой критике американское вторжение во Вьетнам, что вызвало большое недовольство в Вашингтоне. По многим вопросам международной политики выступал с близких Советскому Союзу позиций — запрещение ядерного оружия, прекращение его испытаний, создание безъядерной зоны на Севере Европы. А совсем недавно публично приветствовал программу ликвидации ядерного оружия, предложенную Горбачёвым.