Олег Гриневский - Перелом. От Брежнева к Горбачеву

• Название: Перелом. От Брежнева к Горбачеву
• Автор: Олег Гриневский
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 978-5-94849-616-0

Восьмидесятые годы ХХ века стали переломными в новой истории и судьбе России. Автор книги – непосредственный участник описываемых событий, в те годы посол по особым поручениям, руководитель делегации СССР на Стокгольмской конференции по разоружению в Европе, рассказывает о том, как менялась внешняя политика Советского Союза в переходный период от Брежнева к Горбачеву и какие изменения начались в МИДе с приходом нового министра Э. Шеварднадзе. Вы узнаете, ценой каких усилий и противоборств формировалась новая политика СССР и США в области международной безопасности и что же на самом деле происходило тогда, в 1983-1987 годах, за кремлевскими стенами…

---

Шеварднадзе стал было укорять госсекретаря, что делегация США играет роль тормоза на переговорах в Стокгольме. Но Шульц, видимо, имел другую информацию и потому твердо ответил, что конструктивный подход требуется с советской стороны. Вот и всё.

27 сентября Шеварднадзе посетил Рейгана в Белом доме и передал личное послание Горбачёва, где излагались соображения в связи с предстоящей встречей в верхах в Женеве. Там — то и была заложена бомба. Советский лидер предлагал:

Первое: договориться о радикальном, на 50% сокращении (до 6 тысяч боеголовок) ядерных вооружений СССР и США, достигающих территории друг друга. Но только при условии полного запрещения ударных космических вооружений.

Второе: заключить соглашение о ядерных средствах  средней дальности вне связи с проблемами космических и стратегических вооружений. Но при этом должны учитываться ядерные средства Англии и Франции.

Это было уже нечто новое в позиции Советского Союза. Однако на Рейгана оно почему— то не произвело впечатления и он по— прежнему защищал своё любимое детище — «Звёздные войны.» А американских экспертов насторожило, что осуществление этих предложений было связано условиями, неприемлемыми для Соединённых Штатов.

 Неприемлемым было и советское определение стратегических ядерных средств, подлежащих сокращению. Согласно предложению Горбачёва это должно быть оружие, достигающее территории другой стороны, — то есть не только межконтинентальные ракеты, но и американские ракеты средней дальности, тактические средства, расположенные на базах в Европе и на Дальнем Востоке. Значит, американцам пришлось бы сокращать раза в два больше вооружений, чем Советскому Союзу. Поэтому предложение Горбачёва было объявлено очередным упражнением в пропаганде.

Не лучше обстояло дело и по результатам широко разрекламированного визита Горбачёва во Францию в начале октября. Он прилетел в Париж, произвел там фурор, показав себя советским лидером новой генерации, который может говорить без бумажки, улыбаться и нормально общаться с людьми. Запад был поражен этим, но каких— либо практических результатов, кроме пропаганды, от его визита не было.

Горбачёв с помпой объявил об одностороннем сокращении советских ракет средней дальности СС— 20 в Европе до 243 и предложил Англии и Франции вступить в прямые переговоры с Советским Союзом относительно сокращения их ядерных средств. Но не тут то было. Париж сразу же отказался, а Лондон холодно дистанцировался от этого предложения. В общем, ничего не получалось от ожидаемого единения с Европой.

Однако особые надежды возлагались на соглашение с французами о прорыве в Стокгольме. Выступая в парламенте, Горбачёв подчеркнул, что на конференции «прорисовываются контуры будущих договорённостей». Они предусматривают конкретизацию и придание действенности принципу неприменения силы, а также набор мер доверия в военной области. И демонстрируя готовность Советского Союза к достижению таких договоренностей, объявил о согласии с западным предложением об обмене ежегодными планами уведомляемой военной деятельности.

Это была первая серьёзная уступка, сделанная Горбачёвым. Во всём мире специалисты восприняли её как сигнал: Советский Союз готов к поиску компромисса в Стокгольме. Но, как положено в таких случаях, промолчали, ожидая, что будет дальше. Французы это сигнал тоже восприняли, но утопили в потоке общих фраз. После встречи с Горбачёвым президент Миттеран сказал в своём близком окружении:

— «У этого человека захватывающие планы. Но отдаёт ли он себе отчёт в тех непредсказуемых последствиях, которые может вызвать попытка их осуществить».[119]

В общем, парижская встреча Горбачева и Миттерана, на которую столь много надежд возлагал новый министр, никак не помогла достижению договоренности в Стокгольме. К тому же обстановка в мире и особенно в советско— американских отношениях тоже не свидетельствовали о переменах к лучшему. Публичные призывы к диалогу по— прежнему перемежались жёсткой риторикой с взаимными обвинениями во всех смертных грехах. Кроме того, 1985 год стал воистину годом шпионских скандалов. Разоблачения и аресты скрытых агентов следовали один за другим и газеты всего мира ярко их освещали.

В октябре по радио выступил Рейган и повторил все прежние позиции: США «отстали» от СССР в области стратегических вооружений и потому, прежде чем говорить о сокращении, «необходимо восстановить нарушенное равновесие». Кроме того, советские лидеры занимаются «опасным обманом», когда говорят, что не осуществляют милитаризацию космоса. И обвинил Советский Союз в нарушении ранее заключённых договоров об ограничении стратегических вооружений и отказе от создания ПРО. 

В общем, это было не лучшее время для доверительного диалога. Переговоры в Женеве по вопросам ядерных и космических вооружений находились в глухом тупике. Возникла проблема с двойным толкованием Договора по ПРО и просветов не было видно. Советская делегация докладывала из Женевы, что в нарушение достигнутой в январе договорённости США фактически отказались обсуждать нераспространение гонки вооружений на космическое пространство. Из Стокгольма тоже стала поступать информация, что делегация США меняет курс и притормаживает договоренность, которую прежде сама предлагала.

 А впереди маячила встреча Рейгана с Горбачёвым в Женеве. Что от неё ждать?

Вернувшись из Америки, Шеварднадзе мрачно доложил на Политбюро, что по— прежнему не ясно о чём можно договориться с американцами на встрече в верхах.

Горбачёв был обескуражен: что происходит? Мы не просто предлагаем диалог, а выдвинули ряд новых, далеко идущих инициатив. Предложили 50% сокращение стратегических ядерных вооружений, резкое сокращение ракет средней дальности в Европе и прямые переговоры с Парижем и Лондоном по вопросам ядерных вооружений. И всюду отказ. Нам что — не доверяют?

Он, видимо, искренне верил в реалистичность предлагаемых им инициатив и не понимал, почему Запад не хочет по ним договариваться. Кроме того, его раздражало брюзжание недоброжелателей в Политбюро и партийном аппарате о «наивности» нового Генсека, вздумавшего таким путём изменить мир.

Поэтому Горбачёв решил лично взяться за подготовку к встрече с Рейганом и с этой целью пригласил Шульца в Москву — он сам с ним разберётся. Белый дом ответил согласием, и визит госсекретаря был назначен на 4 — 5 ноября 1985 года.

ЗОНДАЖ В СТОКГОЛЬМЕ

Вот в такой обстановке мы сидели в Стокгольме и заканчивали очередную, уже седьмую сессию переговоров.

В день окончания сессии, 18 октября, мы встретились с послом Берри у него дома на Стрэндвагене поговорить о перспективах на будущее перед тем, как разъехаться на перерыв. Тем более, что в середине ноября предстояла встреча Горбачева и Рейгана в Женеве. Нас было только двое. Далее, чтобы быть точным, я практически полностью приведу текст моего сообщения в Москву.

«Оговорившись, что не имеет каких— либо поручений из Вашингтона, Берри, как бы в порядке размышлений вслух, стал говорить о том, как может пойти обсуждение вопросов, касающихся стокгольмской конференции во время встречи на высшем уровне в Женеве. Скорее всего, по его словам, они будут затронуты в общем виде, и договоренность, если она будет достигнута, сведется к заявлению о намерении обеих сторон содействовать успешному завершению переговоров в Стокгольме.

Однако, сказал Берри, можно было бы подумать и о более существенном соглашении, попытаться расчистить основной завал на пути продвижения вперед. Какой бы вопрос мы не обсуждали, продолжал Берри, — будь то уведомление, обмен ежегодными планами военной деятельности или приглашение наблюдателей — конференция сталкивается с проблемой: на какие виды вооруженных сил будут распространяться эти меры доверия. США предлагают сухопутные войска. Советский Союз —  сухопутные войска, ВВС и ВМС. Различие это настолько велико, что препятствует позитивному развитию переговоров.

Для США, заявил Берри, совершенно неприемлемо советское предложение об охвате мерами доверия самостоятельной деятельности ВМС в прилегающих к Европе морях и океанах. Однако они готовы распространить их на такую деятельность ВМС, которая связана с сухопутными войсками. В этом случае, утверждал Берри, Советский Союз будет получать даже больше информации о деятельности американского флота по сравнению с тем, что предусматривается советскими предложениями.

В этой связи, сказал Берри, возникает вопрос, не могли бы мы попытаться достичь соглашения о том, чтобы договориться о распространении мер доверия пока на сухопутные войска, отложив на следующий этап (после венской встречи) вопросы, касающиеся самостоятельной деятельности ВВС и ВМС. Соглашение об этом, по его словам, могло бы стать важным результатом женевской встречи, способным обеспечить успешное завершение стокгольмских переговоров».