Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

«[П]ытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие частного, негосударственного обмена, т. е. торговли, т. е. капитализма, неизбежное при существовании миллионов мелких производителей [— т]акая политика была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала бы ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику, терпят неминуемо крах», — читал он у Ленина128.

«Нэп есть особая политика пролетарского государства, рассчитанная на допущение капитализма, при наличии командных высот в руках пролетарского государства… рассчитанная на возрастание роли социалистических элементов в ущерб элементам капиталистическим, рассчитанная на победу социалистических элементов над капиталистическими элементами, рассчитанная на уничтожение классов, на постройку фундамента социалистической экономики», — вдумывался он в мысль Сталина129.

«Смысл нэпа заключается в том, что мы, используя хозяйственную инициативу крестьян, мелких производителей и даже буржуа, допуская, таким образом, частное накопление, — мы вместе с тем, в известном смысле, ставим их объективно на службу социалистической госпромышленности и всего хозяйства в целом… В общем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство. Только идиоты могут говорить, что у нас всегда должна быть беднота; мы должны теперь вести такую политику, в результате которой у нас беднота исчезла бы», — учил он высказывания Бухарина130.

Немало времени у него отнимала и партийно-политическая работа. Вскоре после начала занятий на общем собрании комсомольцев Университета им. Сунь Ятсена его избрали в бюро университетской организации Комсомола Китая, а студенты-коммунисты седьмой группы выбрали его и своим парторгом131, так что он поневоле оказался втянут в острую фракционную борьбу, развернувшуюся в университете. Дело в том, что в начале 1926 года Жэнь Чжосюань выдвинул лозунг: «Собрания — на первое место, учеба — на второе; практика — на первое место, теория — на второе»132. Студентов, уделявших больше внимания учебе, нежели партсобраниям, открыто клеймили за «академизм» и «индивидуализм», а тех, кто, не досиживая до конца многочасовых митингов, уходил обедать, критиковали как «мелкого буржуа» и «эгоиста». Многие преподаватели были этим недовольны; неодобрение высказывали и работники столовой133. Наибольшее же негодование выражал сам ректор Радек, который хотя и являлся старым членом ленинской гвардии, но больше всего на свете ценил личную свободу. 18 февраля 1926 года он выступил с осуждением руководства Московского отделения КПК на общем партийном собрании университета134. После чего собственноручно набросал план работы отделения, в котором, в частности, призвал студентов — членов китайской компартии изучать марксизм-ленинизм и суньятсенизм, укреплять в себе дух взаимопомощи и перестать слепо подчиняться начальству. Он потребовал от Жэнь Чжосюаня не мешать студентам свободно мыслить и обсуждать любые проблемы, связанные с китайской революцией135.

Призыв Радека пал на благодатную почву. Немало энергичных молодых китайцев, мечтавших сделать партийную карьеру в Москве, открыто выступили против Московского отделения Компартии Китая. Во главе их встал 22-летний уроженец провинции Аньхой, член Комсомола Китая Чэнь Шаоюй, заклеймивший теоретические и практические установки Жэнь Чжосюаня словом «рафаиловщина» (по псевдониму Жэня — Рафаил), прозвучавшим как приговор. В результате весной 1926 года учебный процесс оказался почти полностью парализован. Впрочем, в июне начались каникулы и студенты, в том числе Дэн, переехали в подмосковный санаторий «Тарасовка» (по Ярославской железной дороге). Однако и здесь, на вольном воздухе, Чэнь и его товарищи не хотели прекращать полемику. В июне или июле они провели бурное общее собрание, направленное против Жэнь Чжосюаня и других «боссов» Московского отделения. Оно не прекращалось четыре дня: до тех пор, пока прибывший в «Тарасовку» Радек не объявил от имени ЦК ВКП(б), Исполкома Коминтерна и ректората университета о ликвидации Московского отделения китайской компартии и рассмотрении в ближайшее время вопроса о переводе китайских студентов-коммунистов в ряды большевистской партии136. Летом 1926 года Жэнь Чжосюань выехал на родину.

После этого все китайские студенты-коммунисты, в том числе Дэн, по решению Оргбюро ЦК большевистской партии стали кандидатами в члены ВКП(б), что сделало их полностью зависимыми от советских большевиков, руководивших университетским парткомом. Ведь кандидаты не обладали правом решающего голоса и не могли занимать выборные должности, так что конкурировать с полноправными членами партии, тем более с теми, кто возглавлял партком Университета им. Сунь Ятсена, они не могли. Да и парткомовское начальство, придерживавшееся, в отличие от ректора Радека, точно таких же, как «боссы» Московского отделения, взглядов на партстроительство, не позволяло им никакой самодеятельности. Так что по иронии судьбы методы партработы в Университете им. Сунь Ятсена не изменились. Все члены партии и комсомола по-прежнему были обязаны принимать участие в многочасовых партийных собраниях, а также других мероприятиях: групповых дискуссиях и заседаниях «кружков текущей политики», где от них требовалось публично выражать преданность партийному руководству137. Секретарь же парткома университета Седников неустанно внушал китайским студентам, что ни о какой демократии в партии, ведущей борьбу за победу революции, говорить нельзя; демократия в ней допустима только тогда, когда партия завершит строительство социализма138.

Все это, однако, Дэна не смущало. Несмотря на вспыльчивый характер, он старался не допускать уклонов, принимая ту точку зрения, которую высказывало большинство. А потому пока держался «на плаву», соблюдая железную партийную дисциплину. Ведь он, как мы помним, и хотел стать послушным солдатом партии. Поэтому подчинялся Жэнь Чжосюаню, когда тот был секретарем, но встал к нему в оппозицию, когда тот начал терпеть поражение. 12 августа 1926 года, развивая идеи Седникова, Дэн в одном из своих студенческих сочинений написал: «Центральная власть распространяется сверху вниз. Совершенно необходимо подчиняться приказам начальства… Демократия не всегда неизменное понятие. Расширение или сокращение демократии зависит от изменений в окружающей среде. Например, в дореволюционной России нельзя было расширять демократию. Точно так же нельзя этого делать в современном Китае»139.

Не случайно партком университета регулярно давал ему положительные характеристики. Так, в одной из них, датированной 16 июня 1926 года, отмечалось: «Все [его] поступки соответствуют предъявляемым к коммунистам требованиям, непартийные проявления отсутствуют… [Он] уделяет особое внимание вопросу партийной дисциплины, очень интересуется общеполитическими проблемами и довольно хорошо в них разбирается, на собраниях партячейки активно участвует в обсуждении различных вопросов и вовлекает товарищей в дискуссии… Случаев неявки [на партсобрания] не имеется… Партийные поручения… выполняет успешно… Отношения с товарищами… тесные… Относится к учебе… с большим интересом… Старается научиться влиять на людей… Не роняет… авторитет партии перед членами гоминьдана… Очень продвинулся вперед в понимании задач партии, непартийных уклонов не имеет, умеет оказывать партийное воздействие на комсомольцев… Наиболее пригоден… к пропагандистской и организационной работе»140.

В другой характеристике товарища Дозорова — напомним, что это псевдоним Дэна, — от 5 ноября 1926 года подчеркивалось: «Очень активный и энергичный партиец и комсомолец (канд[идат] ВКП(б)). Один из лучших оргработников в бюро КСМ Университета. Будучи дисциплинированным и выдержанным, а также способным к учебе, т. ДОЗОРОВ извлек большой опыт из своей оргработы в Бюро КСМ и сильно вырос. Принимал активное участие в общественной работе. Во взаимоотношениях с другими — товарищ. В учебе был на первых местах. Партийная подготовка — хорошая (был индивидуалом — по индивидуальной обработке ГМД-новцев — на эту работу назначались наиболее подготовленные партийцы). Может быть использован лучше на оргработе»141.

Девятого октября 1926 года общее собрание седьмой учебной группы, в которой Дэн был парторгом, сочло «целесообразным и полезным» перевести его из кандидатов в члены ВКП(б), «так как он хорошо и добросовестно вел работу и активно»142.

По-партийному хорошо зарекомендовал себя Дэн и в моральном плане. В университете на несколько сот мужчин было всего два-три десятка женщин, но в отличие от большинства сверстников, не дававших им прохода, Дэн вел себя с ними очень скромно. Ему, правда, нравилась одна девушка, носившая псевдоним Догадова, — симпатичная, худенькая, с короткой стрижкой, тоненькими черными бровями и чуть припухлыми губами, но Дэн никаких шагов к сближению не делал. Все его время отнимали учеба и партработа. Он знал только, что настоящее имя девушки — Чжан Сиюань (Чжан Ниспосланное Небом яшмовое украшение), что родилась она в рабочей семье (отец — железнодорожник) на станции Лянсян уезда Фаншань провинции Чжили 28 октября 1907 года, то есть была на три года младше его, приехала учиться в Университет им. Сунь Ятсена из Китая за два месяца до него, 27 ноября 1925 года, вместе с Чэнь Шаоюем, а вступила в компартию на несколько месяцев позже — в декабре 1925-го, уже в Москве. Чжан училась в параллельной, сначала третьей, потом четвертой, группе (номер ее студенческого билета — 23-й) и так же, как Дэн, входила в бюро университетской комсомольской организации. Правда, занималась не очень добросовестно, на «троечку», да и с партработой у нее не все обстояло гладко: один раз она даже получила выговор за «невыполнение партпоручения»143. Так что ей тоже было не до романов: следовало завоевывать доверие организации.