Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

Всерьез изучать экономические науки, хотя и исключительно по работам Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Чэнь Юнь начал в Москве, в Международной ленинской школе, находившейся под эгидой Коминтерна и предназначавшейся «специально для обучения среднего и высшего кадрового состава как КПК, так и других иностранных коммунистических партий»224. Здесь под псевдонимом Ши Пин он проучился, правда, всего один год — с 1935-го по 1936-й, но в дальнейшем настойчиво занимался самообразованием, а после провозглашения Китайской Народной Республики постигал экономику социализма на практике.

Едва вернувшись в большую политику после долгой «болезни», Чэнь уже в начале декабря 1978 года на рабочем совещании ЦК сделал ряд предложений по вопросам экономического развития. Он недвусмысленно осудил хуагофэновский курс «нового большого скачка», призвав «двигаться вперед постепенно». С его точки зрения главное внимание надо было уделять развитию сельского хозяйства, легкой промышленности, жилищного строительства и туризма и только затем тяжелой промышленности. «Нельзя лететь вперед сломя голову», — заявил он225. (Чэнь Юнь поднимал эти вопросы и раньше, в том числе в письме Ли Сяньняню летом 1978 года во время теоретической конференции по модернизации. Но его тогда никто не слушал226.)

Стремясь дискредитировать Хуа Гофэна, который больше других трубил о «новом большом скачке», Дэн поддержал Чэня. И с января 1979 года вслед за ним стал говорить об ошибочности экономической политики Политбюро и Госсовета, формально по-прежнему возглавлявшихся Хуа. «Товарищ Чэнь Юнь считает, что… можно снизить показатели и сократить некоторое число строительных объектов. Это очень важно», — заявлял он227.

В марте 1979 года Чэнь Юнь, ставший к тому времени, как мы помним, уже одним из заместителей Председателя ЦК, при поддержке Дэна и перешедшего на их сторону Ли Сяньняня, развернул настоящее наступление на экономическую политику Хуа. Вначале, 14 марта, вместе с Ли он направил письмо в ЦК, в котором потребовал осуществить «урегулирование» экономики «в течение двух-трех лет». А через неделю, 21 марта, на заседании Политбюро обрушился на «товарищей», которые «вернувшись из зарубежных поездок, разнесли весть… о том, что стоит только вложить несколько сот миллионов, и мы достигнем ускорения». Эти «товарищи, — заявил Чэнь Юнь, явно намекая на Хуа, — …только и смотрят на то, как быстро развиваются зарубежные государства», не «принимая во внимание практические [особенности] собственной страны». А в Китае между тем «во многих местах еще не решена проблема с обеспечением людей питанием» и массы крестьян балансируют на грани голода. (Действительно, в то время в китайской деревне многим жилось не сладко: почти в полутора из пяти с лишним миллионов производственных бригад люди получали по 50 юаней, то есть по 30 американских долларов в год, а то и меньше, а еще в двух с половиной миллионах — от 50 до 100 юаней; в целом голодало более 250 миллионов крестьян228.) «Если не решить этот вопрос, — предупредил Чэнь Юнь, — то секретари партячеек поведут людей на города добывать еду». Он вновь призвал сбалансировать основные отрасли народного хозяйства, чтобы в области тяжелой промышленности «двигаться вперед постепенно», думая прежде всего о сельском хозяйстве. Только так, с его точки зрения, можно было повысить экономическую эффективность производства, добившись постепенного подъема всего народного хозяйства. По его словам, надо было стремиться к тому, чтобы «уровень жизни большинства людей достиг [к 2000 году] среднего уровня, хотя кто-то и мог бы стать зажиточным в первую очередь»229. (Тут он повторил мысль Дэна, высказанную при закрытии рабочего совещания ЦК.)

Накануне заседания Чэнь Юнь стал даже прорабатывать идею сочетания плана и рынка, чтобы решить вопрос об удовлетворении насущных потребностей людей. И впервые поставил вопрос о необходимости развивать как плановую экономику, так и рыночное регулирование «в течение всего периода социализма». Он с огорчением признал: «Доля внеплановой экономики в сельском хозяйстве сейчас [у нас] пока слишком мала»230. С такими заявлениями тогда не осмеливался выступать никто.

Двадцать третьего марта Политбюро одобрило курс на «урегулирование» по формуле, выдвинутой Чэнь Юнем: «Главной социально-экономической особенностью нашей страны является то, что 80 процентов населения живет в деревне, людей у нас много, а посевных площадей мало[95]… Для того чтобы соединить марксизм с практикой китайской революции, надо ставить отрасли экономики в следующем порядке: на первое место — сельское хозяйство, затем — легкую промышленность и только потом — тяжелую»231. Тогда же под руководством Чэня в рамках Госсовета организовали специальный Финансо-экономический комитет для разработки и проведения в жизнь новой политики. Заместителем председателя комитета стал Ли Сяньнянь232.

На том же заседании Политбюро выступил Дэн, целиком поддержавший политику «урегулирования». Он, правда, ничего не сказал о развитии рыночной экономики, но зато, развивая мысль Чэнь Юня, подчеркнул, что Китаю нужна «модернизация китайского типа». «К концу столетия мы сможем более-менее достичь такого уровня развитых стран, который у них был в 1970-е годы. Средние доходы населения не смогут сильно подняться», — подтвердил он233. С тех пор он будет говорить об этом довольно часто, объясняя сторонникам ускоренной модернизации: «Только шаг назад позволит нам сделать два шага вперед»234.

Поразительно, как быстро Дэн поменял точку зрения: ведь начиная с 1975 года он неизменно ратовал за то, чтобы Китай догнал передовые страны к концу XX века! Но искусный политик только так и мог поступить. Пусть Дэн в прошлом был не прав, зато ныне авторитет Хуа затрещал по всем швам.

Наконец-то Дэн мог завершить реорганизацию партийного руководства. Только от него отныне зависело, сколько еще Хуа будет находиться во властных структурах. Мог он разрешить и вопрос со «Стеной демократии» в центре Пекина. Никакого либерализма ему теперь не было нужно. Критику власти он более допускать не собирался, так как сам стал властью.

Тридцатого марта 1979 года, через две недели после войны и через неделю после заседания Политбюро, посвященного экономике, Дэн выступил с важной речью на специальной партийной конференции по вопросам теории, проходившей в Пекине под эгидой отдела пропаганды ЦК и Академии общественных наук КНР.

Сам этот форум, созванный еще 18 января 1979 года в ответ на предложение маршала Е обсудить проблемы, поднятые в статье «Практика — единственный критерий истины» (маршал выступил по этому поводу осенью 1978 года235), проходил в два этапа. На первом (с 18 января по 15 февраля) тон задавали внутрипартийные либералы, группировавшиеся вокруг Ху Яобана. Тот в самом начале призвал всех участников (160 человек из всех провинций и автономных районов) «обобщить опыт идейно-теоретической работы партии за тридцать лет КНР» и, «следуя курсу 3-го пленума и рабочего совещания ЦК, раскрепостить сознание, заставить свой ум работать, свободно высказывать мысли, полностью восстановить и развить внутрипартийную демократию, партийный метод „искать истину в фактах“ и линию масс, прекрасные традиции критики и самокритики для того, чтобы отделить правду от лжи и укрепить единство всех идеологов и пропагандистов»236. Ничего диссидентского, как видим, в его словах не было. Дэн сам в то время твердил о демократии.

Многие откликнулись и стали один за другим поднимать острые вопросы: о подлинной демократии, о правомерности перехода к социализму в отсталом Китае, о личной ответственности Мао за «большой скачок» и «культурную революцию», о ликвидации культа личности и т. п. Некоторые даже объявляли Мао преступником пострашнее Цзян Цин, предлагая говорить не о «группе четырех», а о «группе пяти». Под натиском либералов один из известных консерваторов У Лэнси, до «культурной революции», как помним, директор Синьхуа и главный редактор «Жэньминь жибао», вынужден был даже дважды выступить с самокритикой, поскольку в свое время осудил статью «Практика — единственный критерий истины»237. Другие же консерваторы затаились. И когда 8 февраля Дэн вернулся из Штатов и Японии, Ху Цяому пожаловался ему на «самоуправство» либералов. Ху Цяому был в общем-то умеренным консерватором и сам активно выступал против «двух абсолютов», но излишняя либерализация претила ему. Внимательно выслушав его, Дэн вдруг выразил неодобрение действиям Ху Яобана. Он даже сравнил демократическое движение, разворачивавшееся внутри и вне партии, с «правооппортунистической угрозой» 1957 года, причем назвал его «более опасным»238. Он попросил Ху Цяому подготовить ему текст речи, чтобы выступить на конференции.

После этого Дэн занялся войной с Вьетнамом и только в конце ее вернулся к вопросу о либерализме. 16 марта, когда китайские войска уже ушли с территории Вьетнама, он, докладывая об итогах войны на специальном совещании в ЦК, неожиданно разразился тирадой в адрес тех, кто поверил в свободу слова. «Мы развиваем демократию, — заявил он. — …Но у нас… возникли новые проблемы… В своих статьях мы обязаны защищать великое знамя Председателя Мао, никоим образом нельзя так или иначе чернить его… Сейчас главное — стабильность… А вопрос о том, как оценивать „культурную революцию“, можно временно отложить»239.