Орест Высотский - Николай Гумилев глазами сына

• Название: Николай Гумилев глазами сына
• Автор: Орест Высотский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02568-7

Ядро настоящего сборника составляют впервые публикуемые в полном объеме биографические записки о ярчайшем поэте Серебряного века Николае Гумилеве, составленные его сыном Орестом Высотским, также поэтом, до конца своих дней работавшим над книгой об отце. Вторая часть сборника — это воспоминания о Николае Гумилеве, собранные и прокомментированные известным специалистом по русской поэзии, профессором Айовского университета (США) Вадимом Крейдом. Эти материалы Крейд расположил «сюжетно» — так, чтобы у читателя создалось наиболее полное представление о драматичной и захватывающей биографии поэта, в эпоху крушения империи воспевавшего державное отечество, отважного воина, путешественника, романтика.

Книга иллюстрирована уникальными фотодокументами.

---

Акушерка с горничной скрылись за дверью спальни, нянька пошла в детскую, откуда послышался плач проснувшегося Мити, и в гостиной наступила напряженная тишина. Только шум дождя и рев ветра с моря стали еще слышнее. Гумилев ходил по комнате, слегка прихрамывая и морщась от ревматической боли, покусывая волоски седеющей бороды, и его тень тоже двигалась по стене и дрожала от колеблющегося пламени свечи. Шурочка продолжала нервно зевать.

В семье ждали девочку. Первенец, Зиночка, умерла, прожив едва полгода, и Анна Ивановна, разрешившись вторым ребенком — сыном Митей, теперь молила Бога послать ей дочь. Для девочки приготовили все приданое: пеленки с кружевами, капоры с розовыми лентами, свивальники.

А за дверью спальни совершалось чудо: в мир приходил новый человек. Что ждет его здесь? Что записано в книге его Судьбы, да и кто может прочесть эту книгу?

Все чаще из спальни слышались стоны и крики роженицы. В столовой стенные часы гулко пробили четыре раза.

— Может, послать бы к отцу Владимиру, открыть Царские врата? — сказала нянька, присаживаясь на краешек стула и вопросительно глядя на барина. Но тот, не останавливаясь, ходил вдоль стола, покусывая бороду и не отвечая на вопрос.

Наконец из спальни раздался громкий женский крик, и следом слабый, тоненький плач младенца.

— Ну, слава те господи, — перекрестилась нянька. Мелко закрестилась Шурочка — кого-то ей послал Бог: сестричку или братика? Живя в доме отца, Шурочка успела привязаться к мачехе, всегда такой спокойной, выдержанной, доброжелательной. Степан Яковлевич остановился и истово перекрестился на образ, перед которым мигал красный огонек лампадки.

Но вот дверь спальни открылась, и акушерка, торжественная, как жрец, вошла в гостиную, неся на вытянутых перед собой руках младенца, закутанного в пеленки.

— Поздравляю, Степан Яковлевич, с сыночком, — сказала она низким, мужским голосом.

— Значит — это мой новый братик Коленька, — радостно улыбаясь, воскликнула Шурочка, стараясь разглядеть в пеленках сморщенное красное личико. Она помнила, что отец говорил: «Если будет сын, назовем его Николаем, ведь святой Николай — покровитель всех моряков». Сильный порыв ветра потряс оконные ставни.

— Ишь, какая буря-то разыгралась, — сказала нянька, — у Колечки, видно, жизнь будет бурная, это уж верная примета.

Сквозь щели в ставнях уже синело утро нового дня — 3 апреля 1886 года.

Через две недели, 15 апреля, протоиерей Кронштадтской госпитальной Александро-Невской церкви Владимир Краснопольский окрестил ребенка в квартире Гумилевых по Екатерининской улице. Сына, как и было задумано, назвали Николаем. Восприемниками, то есть его крестными, были: шурин Гумилева, капитан первого ранга крейсера «Варяг» Лев Иванович Львов, и семнадцатилетняя дочь Гумилева от первого брака — Александра Степановна, Шурочка, как ее называли дома.

Нечасто можно встретить семьи, в которых не было бы своих преданий о дедушках, бабушках, прадедушках и прабабушках, а то и о вовсе легендарных предках. Были такие предания и в семье Гумилевых. Правда, Степан Яковлевич, всегда суровый и замкнутый, ничего не говорил о своих родителях и близких, не любил разговоров о раннем детстве. Анна Ивановна из природного такта не проявляла любопытства, только порой в разговоре с падчерицей упоминала, что отец происходит из духовного сословия Рязанской губернии. Правда, о своих предках, старой дворянской фамилии Львовых, Анна Ивановна рассказывала охотно.

Происхождение Николая Степановича Гумилева оказалось неясным. Уже в глубокой старости дочь Степана Яковлевича, Александра Степановна Сверчкова, в Семейной хронике упомянула только в нескольких словах, что дед, Яков Гумилев, хотел пустить своего сына Степана по духовной части и требовал, чтобы тот поступил в духовную академию. Но кто был Яков Гумилев, что делал в жизни, она не упоминает. Невестка Н. С. Гумилева, Анна Андреевна Гумилева, урожденная Фрейнганг, в воспоминаниях писала, скорее всего со слов свекрови, что «дедушка поэта, Яков Степанович, был уроженцем Рязанской губернии, владелец небольшого имения, в котором он хозяйничал. Скончался он, оставив жену с шестерыми малолетними детьми». Степан Яковлевич, отец поэта, был старшим сыном в этой многодетной семье. Запись позволяет предположить, что дед Николая Степановича был пусть и не богатый, но помещик и дворянин. Более определенно это утверждает Г. П. Струве в статье «Н. С. Гумилев. Жизнь и личность»: «… дед поэта, Яков Степанович, был помещиком, владельцем небольшого имения Березки в Рязанской губернии». Опровергает это В. Лукницкая, опубликовавшая материалы, собранные ее покойным мужем, Павлом Лукницким. В ее работе написано: «Отец поэта, Степан Яковлевич Гумилев, родился в селе Желудеве Спасского уезда Рязанской губернии, в семье церковнослужителя».

Далее Лукницкая сообщает, что Степан Яковлевич «рос и воспитывался в Рязани у старшего брата Александра, который учительствовал в духовной семинарии». Как видим, сведения противоречивы.

Чтобы разобраться в происхождении Гумилева, пришлось обратиться в Рязанский государственный архив, размещенный в кремле. Здесь и отыскали толстую книгу с пожелтевшими шершавыми листами, исписанными поблекшими от времени чернилами мелким, тонким почерком. В книгу вписаны все крещенные в Христорождественской церкви села Желудева в далеком 1836 году. А вот и нужная нам запись: «Двадцать осьмого июля у дьячка Якова Федотова и его законной жены Матрены Григорьевой родился сын Стефан, крещен он был второго августа священником Алексеем Васильевым Городновским и диаконом Димитрием Васильевым, восприемники: Рязанский цеховой Иуда Артамонов и помещика Михайла Иванова Смольянинцева дочь, девица Александра Михайловна». Ни фамилии родителей Стефана, ни их возраста не указано.

И возникает сомнение: да точно ли дьячок из Желудева, этот Яков Федотов и его жена Матрена Григорьевна и есть родные дедушка и бабушка поэта Гумилева? Может быть, это ошибка, тем более что биографы всегда называли деда Яковом Степановичем, а не Федотовичем.

Постараемся мысленно перенестись на два столетия назад и представить себе село Желудево: ряд потемневших деревенских изб, крытых соломой, господский дом на взгорке, побеленную кирпичную церковь за каменной оградой и рядом приземистые дома церковного причта — священника, дьякона, псаломщика. Обратимся к архивным записям о церковном причте села Желудева «с изъявлением между ними родства и при том, есть ли дети мужеска пола и каких лет, и чему обучены, кто куда выбыл или помер».

Этот любопытный документ проливает свет на происхождение Николая Степановича Гумилева.

Священником Христорождественской церкви села Желудева Спасского уезда с 1790 года тридцать лет служил Григорий Прокопьевич Гумилев. Были у него сын Федор, родившийся в 1797 году, и дочь Матрена, 1800 года рождения. Федор Григорьевич закончил духовную семинарию в Рязани, женился на Февронии Ивановне и имел от нее двух сыновей: Николая и Сергея, впоследствии ставших преподавателями семинарии. Дочь, Матрену Григорьевну, выдали замуж за дьячка Христорождественской церкви Якова Федотовича, сына дьякона. Яков Федотович родился в 1790 году, в декабре 1813 года был определен на место дьячка[1]. В архивных документах 1833 года он назван по имени и отчеству, но без фамилии, в записи 1845 года он назван Яковом Федотовичем Гумилевым, а в записи 1851 года — Яковом Федотовичем Пановым.

В 1820 году Григорий Прокопьевич умер, и приход по наследству получил его сын, Федор Григорьевич, шурин дьячка Якова Федотовича. Скончался отец Федор в 1835 году, умер к тому времени и дьякон Федот Панов.

У Якова Федотовича и Матрены Григорьевны было не шестеро детей, как сообщают некоторые биографы, а семеро. Старший был сын Василий, он родился в 1820 году, в 13 лет поступил в Скопинское уездное училище, но дальнейшая его судьба неизвестна. Второй сын, Александр, который был на три года моложе брата, по окончании духовной семинарии стал священником, с 1844 года был в ней преподавателем. Третьим ребенком была Прасковья, за ней — Григорий, Александра и сын Стефан, ставший отцом Николая Гумилева. Последним ребенком была Пелагея, она родилась, когда отцу шел 52-й год, а матери — 42-й.

Живя в Рязани, священник Александр Яковлевич воспитывал младшего брата Стефана, пока тот учился в семинарии. У самого Александра было трое детей: Александр, Людмила и Софья.

Таким образом, нет сомнения, что Яков Федотович и Матрена Григорьевна — родные дед и бабушка Николая Степановича, священники Николай и Сергей — его дяди, а Александр, Людмила и Софья — двоюродные брат и сестры.

Путаница в происхождении Гумилева объясняется не только отсутствием родословных хроник (как видим, такие хроники есть), но и нежеланием Степана Яковлевича вспоминать о своем родстве.