Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

• Название: Встретимся в раю
• Автор: Вячеслав Сухнев
• Издательство: Урал
• Жанр: Современная проза
• Год: 1992
• ISBN: ISSN0 130—5409

Без издательской аннотации.

Роман Вячеслава Сухнева "Встретимся в раю" был опубликован в отдельном номере журнала Урал 1992, № 9.

---

А на следующий день он взял свою «тойоту» со стоянки на Самотеке и еще раз покатался по Бутову и его замечательным лирическим окрестностям. Первые мазки осени лежали на перелесках вокруг дачного поселка, в садах пламенели штриффели и светили желтыми боками антоновки. Лимон набрался наглости и купил ведро яблок у говорливой старушки, участок которой примыкал к проклятой даче. Пока расплачивался со старушкой, хвалил яблоки и с хлюпаньем кусал медовый штриффель, дождался: в сарайчике тоскливо взвыл пес.

— Ну и голосище! — вздрогнул Лимон. — Не боитесь такую собачку держать?

— Соседская, — охотно завелась старушка. — С телка ростом, не вру! Чудно как-то называется, я не запомнила. Ночью гавкает — спасу нет, боюсь лишний раз на двор выйти. Так и обмираю, ноги не идут. И кошку мою гоняет — схудала совсем.

— Попросила бы, мать, кого-нибудь, — подмигнул Лимо.

— Сын или зять есть? Колбаски собачке через забор… А в колбаску — крысомора. Могу достать.

— Что вы! — замахала сухими ручками старушка. — Грех. Чай, живое. Зять тоже хотел отравить, да я не дала.

— Ну, пусть живет, — разрешил Лимон. — Может, попросишь зятя, чтобы набрал яблочек? Только с дерева, не падалицы. Я бы мешок купил. Семья, понимаешь, большая.

— Зять с дочкой в Сергиевом Посаде живут, — вздохнула старушка. — И так не часто приезжают, а тут ребятишки в школу пошли. По-теперешнему — в гимназию. Ты уж сам набери, сколько надо. Дешевле отдам.

— Хорошая идея! — засмеялся Лимон. — Если в пятницу не смогу, то в субботу, мать, жди. И жену привезу — помогать.

Пока со старушкой общался, все и углядел: защелочку хлипкую на калитке, плюнь — откроется, и глухую стену дома, вдоль которой росла малина, где можно ненароком запутаться. Соседний участок был огорожен металлической сеткой. Рядом, в огороде старушки, стояли пустой курятник и покосившаяся банька. Как раз против баньки темнел сарай, куда днем запирали мастиффа.

— Хорошо тут у вас, тихо, — сказал Лимон мечтательно. — Только пусто. Не боишься одна, мать? Дочь с зятем не зовут?

— Зовут… Да куда ж я отсюда? Это для вас тут — дачи, а я в этой избе выросла, тут отца с матерью похоронила. И бояться мне некого, кроме смерти. Хотя жить-то сейчас страшней, чем помирать.

Попрощался Лимон с бабкой, врубил скорость, напустил пыли и, пока до дому ехал, нет-нет да и вспоминал о старушке. Она так и стояла перед глазами — в кофте своей самовязаной, в байковом темном платье, в прошлом веке шитом, в галошах на толстый носок… Вот живет человек, боясь жизни больше смерти, в огороде, в саду ковыряется по мере сил, еще и детям помогает. А рядом подонок барствует, на чужом горе деньги сшибает. Охраняют его верные придурки и собака, которая за неделю столько мяса сжирает, что старушке хватило бы, наверное, от поста до поста.

— Потерпи немного, мать, — пробормотал Лимон, заезжая на стоянку под путепроводом. — Считай, отгавкался твой сосед, сучий сын…

День уже кончался, а погода, как заметил Лимон, шагая к дому, портилась. Небо заволакивала серая муть, ветерок дохнул совсем осенний. Забежал в булочную в Большом Сухаревском, проведал рыжую Зинку, интимную приятельницу с некоторых пор, яблоками угостил. Пока разговаривал с подругой, батон умял — так захотелось есть в чистенькой крохотной булочной, полной вкусных запахов свежей сдобы. Хлеб тут всегда был пышным, поджаристым, не то что серая замазка, выдававшаяся на талоны в госмагазинах.

Зинка улучила момент, когда не осталось покупателей:

— Чего в гости не зовешь? Другую нашел?

— Ты одна в моем израненном сердце, — проникновенно сказал Лимон. — Чтоб меня собаки съели, если вру. Просто некогда сегодня — ночью на дежурство.

— А завтра?

— И завтра. Напарник, понимаешь, заболел.

— Да ну тебя к черту! — рассердилась Зинка. — Ну и целуйся со своими трансформаторами…

Лимон при знакомстве сказал, что работает на электроподстанции, впервые застеснявшись своей санитарной работенки.

— Давай в субботу за яблоками съездим, — предложил он.

— Есть одна знакомая старушка… Хорошие яблоки, сама видишь.

— Ладно! — подобрела Зинка.

Улыбнулась и сразу стала в десять раз моложе. У Лимона сердце защемило. Но перемогся, ухватил на дорогу калачик и подался к себе. Редкие холодные капли дождя долбили по лысине. Осень заворачивала. Это к лучшему — дождь. Шагов не слышно…

До дежурства успел немного поспать, а к одиннадцати вечера потопал на метростанцию «Сухаревская». Неподалеку от метро блестел под дождем, прожекторами освещенный, памятник Столыпину. Ехать надо было далеко, в Выхино. Наряд дали на очистку подземных участков аж до самых Кузьминок.

Подземный переход под Сухаревкой с вестибюлем метростанции в этот не поздний еще для ночной Москвы час оккупировали сутенеры, проститутки, мелкое ворье. Тут они делили барыши, кололись, пили, отдыхали от работы на Сретенке, обсуждали свои дела и делишки.

У автоматов для продажи пива в жестянках к Лимону прицепилась нищенка с ребенком, закутанным в грязное тряпье. Чтобы отвязаться, он дал ей десятку. Еще столько же сшибет — и может пить свое пиво…

— Козел голожопый! — явственно сказал из тряпок малютка, поблагодарив таким образом Лимона за проявленное великодушие.

Лимон сначала остолбенел, а потом захохотал. Так, с хохотом, от которого шарахнулись какие-то поздние тетки, он и толкнул стеклянную дверь. Дребезжащий изношенный эскалатор с выщербленными ступеньками понес Лимона в вонючее чрево метро. Тусклый свет из вестибюля почти не разгонял мрак на середине эскалатора, и Лимон поневоле огляделся — не хватало еще получить нож в спину, просто так. Он боялся эскалаторов метро…

На заплеванном, заваленном бумажками и пивными жестянками перроне толкался угрюмый люд. Дети подземелья, называл их про себя Лимон, всех этих каких-то мятых и молчаливых созданий Божиих. На поверхности, на улицах Москвы, рассредоточенные, они не так бросались в глаза, как здесь, в подвальной погибельной полутьме… Сквозняк из тоннеля шевелил мусор, и этот назойливый трепет походил на шум какой-то адской мясорубки.

От рабочей брезентовой куртки Лимона, от сапог его и даже от ружейного чехла на свежем воздухе отчетливо припахивало тухлятиной. Но тут, в пещере метро, этот запах перебивался смрадом отбросов. Поезда пришлось ждать долго, минут двадцать, и Лимон уже начал беспокоиться — не опоздать бы. Но поезд наконец приполз, выплюнул несколько десятков пассажиров, чтобы на их место взять новых. Вагон по-палея почти целый, во всяком случае выбитыми оказались лишь два окна, а сиденья изрезаны умеренно. На «Варварке», которую Лимон помнил еще как станцию «Площадь Ногина», он перешел на Пресненскую линию. И поезда не пришлось ждать, и сесть удалось — совсем барином поехал.

В конце двадцатого века в метрополитене несколько раз повышали плату за проезд — из-за низкой рентабельности. Дошло до того, что человек среднего достатка ежемесячно тратил на метро до сорока процентов заработка. А куда деваться, не пешком же топать по одному из самых больших городов мира… Затем наступил автомобильный бум, и метрополитеном тот же человек среднего достатка перестал пользоваться. Правительство отказалось от дотаций на строительство новых линий и эксплуатацию парка вагонов. Начались массовые увольнения метростроевцев и поездных бригад. Один зажравшийся депутат городской думы выступил в «Вечерней Москве» с проектом: выращивать в штольнях шампиньоны, чтобы накормить страну и завалить грибами заграницу. Может быть, этот проект и прошел бы — мало ли какие идиотские проекты не проходили в России… Но заволновалось дно общества, вышли на улицы безработные метрополитеновцы. Оказалось, без метро Москва жить не может, ведь даже по официальным данным, в столице за чертой бедности находилось не менее трети населения. При всей дешевизне автомобилей эти люди не могли их купить, так как во много раз дороже покупки обходилось потом ее содержание — обслуживание и заправка прошибали крупные бреши в скромных семейных бюджетах.

Тогда городская дума сделала широкий жест: объявила метро бесплатным коммунальным транспортом, о чем с помпой писали все газеты как о триумфе гибкой социальной политики. Однако газеты не писали, что не все деньги с нового налога на содержание метрополитена и с благотворительного фонда шли на ремонт линий и новые вагоны и что зарплата поездным бригадам выкраивалась из социальных программ для малоимущих. Впрочем, все расходы на подземку были сведены к минимуму. Кто же не знает, что бесплатное и хорошее — далеко не одно и то же. Дешевая рыбка — поганая юшка. Не случайно в Москве была в ходу поговорка: «Чтоб тебе всю жизнь в метро кататься!»

В «Текстильщиках» вагон почти опустел — народ отвалил на последнюю серпуховскую электричку. Лимон внимательно огляделся, потому что именно в таких пустых вагонах ночью нужно было всегда держать ухо востро. На длинных перегонах, где поезда едва ползли, людей успевали и ограбить, и убить. Поэтому он чехол с дробовиком на колени положил и расстегнул на всякий случай. Однако подозрительных в вагоне вроде не оказалось. В одном углу дрых работяга в спецовке, явно со смены. В другом углу обжимались два волосатых мальчика. Напротив Лимона молчаливая компания пожилых бомжей пила пиво из горлышка.