Галина Артемьева - Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

• Название: Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины
• Автор: Галина Артемьева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-45797-5

Перед вами книга одного из лучших современных авторов, слогом которого восхищаются критики, сюжеты которого обожают сотни тысяч читателей, чей блог получил статус звездного буквально через несколько дней после открытия.

Эта книга — не автобиография, это удивительный детектив, мелодрама, комедия, героем которого выступает Эпоха, откуда родом каждый из нас.

---

Как в жизни все повторяется!..

Белорусы и евреи жили мирно, никогда никаких погромов, стычек, конфликтов. Геселя все уважали: дело свое он знал хорошо. Девочки учились, помогали по дому.

В отличие от своего папы, все три сестры писали по-русски безупречно. Мне в наследство достались от Танюсеньки ее дневники, которые она вела с ранней юности. Это трогательные записки очень чистой и полной любви к своим близким девочки, девушки. Читая, я не обнаружила ни одной ошибки в правописании. И это меня поразило. Почему тогда, сто лет назад, возможно было научить детей писать без ошибок? И куда эти тайны обучения делись сейчас? Неужели утрачены?

Во время Гражданской войны нищета и лишения пришли в их дом. Все это описано в дневниках, без стенаний, экзальтации, буднично. Голод, горе — привычный фон жизни.

Ей было семнадцать лет, когда она отправилась в Москву к старшей сестре. Началась самостоятельная жизнь. Средняя сестра, Аня, осталась с отцом и тетей, не желая бросать стариков.

После смерти папы в 1931 году Аня тоже приехала к сестрам в Москву, а позже они забрали к себе и вырастившую их тетю.

Вот коротенький фрагмент Танюсенькиного дневника. Красноречивая запись:

«7. VI-31.

…Сейчас шла из клиники… Вдруг вижу стоит старушка и просит подаяние. Сперва она говорила по-русски, а потом она говорит по-еврейски „иди хот рахмонес“ и заплакала. И как сердце ей предсказало, что здесь идет кто-то из евреев. Я не выдержала, подошла и дала ей 30 коп. Она мне говорит, что ей 71 год, что она просит смерть от Бога, но Бог, наверное, хочет, чтобы она мучилась. И вот это на меня настолько подействовало, что я начала плакать, и плакала бы без конца, но не хочу, чтобы Анька увидела, что у меня заплаканные глаза. Она ушла к Стере в больницу.

Я подала старушке подаяние, потому что знаю, что папа очень любил подавать бедным.

Сейчас постучала Анна Вас. и передала мне посылку из дому. Какой дом? Кто там остался? Нет уже дорогого папочки. Я помню, как нам зимой прислали посылку и письмо, и папа тоже писал…

Нам они прислали посылку, хотя самим особенно есть было нечего, а все-таки думали о нас.

Когда я сейчас была дома, я узнала, что у них зимой несколько дней не было дров и Анька с папой пилили палочки с изгороди, а нам не хотели писать, что они живут так плохо…»

Танечка прошла курсы стенографисток и машинисток и устроилась на работу в академию им. Фрунзе. Так всю жизнь там и проработала. Много слышала я от нее рассказов о наших видных военачальниках, с которыми ей пришлось работать. Знала она Тухачевского, ужасалась тем, как была уничтожена вся его семья, во всех поколениях: от стариков до детей.

С глубоким уважением говорила она мне о генерале Карбышеве, человеке потрясающего мужества. Только поступив на работу в академию, она работала под началом этого необыкновенного человека. Удивительная у него судьба.

Дмитрий Михайлович Карбышев подполковником царской армии (военным инженером) после революции вступил в Красную гвардию. В конце 20-х годов прошлого века он служил в академии им. Фрунзе. Танечка рассказывала о его корректности, безукоризненных манерах, удивительно человечном обращении с подчиненными. Позже Карбышева перевели в академию Генерального штаба, перед войной присвоили звание генерал-лейтенанта инженерных войск и ученую степень доктора военных наук.

…На первомайских торжествах 1941 года во время праздничных мероприятий тетя увидела Карбышева. Он сам к ней подошел, приветливо спросил:

— Как ваши дела, дорогая Танечка?

Он помнил свою подчиненную, с которой работал больше десяти лет назад, и искренне интересовался ее судьбой!

…До трагических событий — начала Великой Отечественной воны — оставалось несколько недель. Но никто не предчувствовал… Праздничное настроение владело людьми той весной и в начале лета.

Судьба генерала Карбышева известна. В начале июня 1941 года он находился в Западном Особом военном округе. Армия перевооружалась. Увы — с запозданием. 22 июня застало его в Гродно. Почти сразу части 3-ей Армии попали в окружение, и Карбышев был захвачен в плен в бессознательном состоянии. Немцы всячески склоняли к сотрудничеству пленного генерала, но безуспешно. Напротив — Карбышев стал активным участником лагерного сопротивления. В феврале 1945 года он находился в лагере смерти Маутхаузен (Австрия). Генерала Карбышева и еще 500 военнопленных вывели на мороз и обливали из шлангов водой, пока люди, оледенев, не умерли. До Победы оставалось два с половиной месяца.

Наша история — это мы с вами, даже если мы не знаем тех свои предков, кто сражался в 1812 году на Бородинском поле, принимал участие в Крымских войнах… Это было давно. Много воды утекло. Но память о Великой Отечественной пока жива не только в книгах — это семейная память.

Надо сказать, что люди, честно прошедшие горнило военных испытаний, говорили о войне неохотно. Война — это смертный ужас, кровь, гибель товарищей, подчас долгая, мучительная, всегда четко осознаваемая как несправедливость. Война — дело противоестественное. Никто не хотел ворошить боль. Помню, как я, маленькая, допытывалась у папы: «Как было на войне?» Я ожидала рассказов о богатырских подвигах, предвкушала приключения, но папа отвечал: «Ничего хорошего». И все.

Лишь много лет спустя написал мне папа кое-что из своего военного прошлого. А вот Танюся рассказывала мне много. Она обладала талантом повествователя: умела держать интерес слушателя к своему рассказу от начала до конца. А я была слушателем — лучше не придумать. Я жадно ловила каждое ее слово. Вот принимается она на кухне гладить белье, я тут же усаживаюсь: «Рассказывай!»

Один из эпизодов ее жизни, слышанный мной не раз, я должна передать тут. Речь пойдет о начале войны.

После окончания учебного года офицерам полагалось ехать в летние лагеря. В 1941-м году слушатели Военной академии имени Фрунзе были направлены в город Яворов, на Яворовский военный полигон. Яворов — небольшой городок, западнее Львова. Еще совсем недавно, в 1939 году на полигоне проходили подготовку офицеры Войска польского. Среди обслуживающего персонала так и остались поляки.

Яворов — городок симпатичный, церкви, костелы… Все пока не тронуто. Почти заграница.

Время летних лагерей обычно ожидалось с радостью: предстояли не только учения, не только боевая подготовка, но и долгие летние светлые вечера, купание в реке, танцы в ближайшем городке.

Прекрасное время юности, предельной радости жизни и ожидания счастья.

Войны никто не ждал. Обратите на это внимание: ее не только не ждали, но убежденно трубили со всех сторон об успехах советской дипломатии: ведь с грозным немецко-фашистским хищником был заключен пакт о ненападении. Красная Армия потихоньку перевооружалась. На деле же это значило, что вооружены военнослужащие были преступно: почти никак.

Итак, 21 июня 1941 года молодые офицеры Военной академии прибыли на учения в Яворов. Суббота. Прекрасный летний день. В лагеря разрешалось по традиции ехать с семьями, и многие офицеры привезли с собой жен.

Тетя отвечала за документацию, она целый день возилась, обустраиваясь на новом месте.

Пошла на склад получить постельное белье. И пока она его получала, заметила, как по полу среди бела дня бесстрашно шмыгают огромные крысы. Это зрелище привело ее в ужас, сердце стеснилось непонятной тоской. Старичок-поляк, работавший на складе, заметил: «Да, милая пани, в последнее время столько крыс развелось, житья от них нет! Это к большой беде, говорят».

Танюся моя была молода, жизнерадостна, печальные пророчества старика она выбросила из головы, как только покинула неприятное помещение.

Вечером офицеры собрались на танцы.

— Пойдем с нами, Танечка, — звали они тетю.

Она бы и пошла, да только устала за день.

— В следующий раз — обязательно! — пообещала она.

Ах, как легко и упоенно танцевала всегда моя милая Танечка! Как чувствовала ритм, музыку! Но в тот вечер ее одолевала усталость. И ничего: лето длинное. Сколько еще будет светлых вечеров, музыки, молодого веселья вокруг…

Она легла спать, но сон почему-то не шел. Что-то очень мешало, она не могла понять, что именно. От земли шел явственный гул. Сядешь — и вроде не слышно ничего, ляжешь — гудит земля, содрогается.

— Может быть, в ушах шумит от усталости, — подумала она.

Но почему тогда звенела, дребезжала ложечка в чайном стакане, стоящем на столе у окошка?

Непонятные, тревожные звуки. Никак не давал уснуть этот грозный гул. Откуда было знать, что гул этот означал несметное количество боевой техники, подтягиваемой к нашим границам? Ведь немцами был запланирован блиц-криг: мгновенная победа. Для этого следовало напасть внезапно, широким фронтом, с использованием максимального количества такнов, самолетов и всего прочего, предназначенного убивать, губить, уничтожать.