Николай Алексеев - Зимовка на «Торосе»

• Название: Зимовка на «Торосе»
• Автор: Николай Алексеев
• Издательство: Издательство Главсевморпути
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1939

---

Астроном Зеберг на двух пунктах: на острове, лежащем в устье северного прохода в залив, и на берегу гавани в северо-западной бухте залива Миддендорфа определил долготу и широту местности. Первый пункт 75°52′ сев. шир. и 92°59′ вост. долготы.

Сильное движение льда на месте первой стоянки на якоре вынудило нас войти в северо-западную бухту залива, которая благодаря своему защищенному положению доставила «Заре» спокойное убежище. Я предлагаю назвать ее в честь основателя климатологии России К. С. Веселовского, последнего сотоварища А. Ф. Миддендорфа, гаванью Веселовского.

Лейтенант Коломейцев снял бусолью и дальномером большую часть залива Миддендорфа и проверил его глубины. Зоологи А. А. Бялыницкий-Бируля и доктор Вальтер, при своих экскурсиях на байдарах и пешком по тундре и на окружающие горы, сверх того обогащали познание географии этого края, а я старался получить картину геологии окрестностей. Конечно, драгировочные и гидрологические работы продолжались и здесь. Таким образом, получилась, соответственно позднему времени года, лишь относительно полная география и биология залива Миддендорфа.

Однако зимовать здесь мне не хотелось. Несмотря на полную безопасность для судна в гавани Веселовского, неглубокий и полный отмелей фарватер залива представлял для такого глубокосидящего судна, как «Заря», опасность при выходе из него. Затем, я опасался, что «Заря» будет затерта в будущем году льдами в заливе, так как уже теперь вход, через который мы вошли, затерло льдом во время нашей стоянки в гавани. Остался еще другой проход в него, но, повидимому, более мелкий.

Я поручил лейтенанту Коломейцеву измерить этот вход — и действительно, пройти через него оказалось возможным при надлежащей осторожности.

Наконец 16 сентября «Заря» благополучию вышла ив залива Миддендорфа, но пройти далеко к северу нам не удалось. Едва только мы успели обогнуть ближайшие острова, как перед нами открылась сплошная масса льда, заставившая нас вернуться к тем же островам.

18 сентября мы попытались опять пройти к северу и обойти с запада группу других островов, сходных с группою, названной Нансеном Норденшельдовой, но результат был такой же самый: к северу не разбитые ледяные поля, а открытое море только далеко к западу.

После ночевки между льдами 19 сентября, убедившись утром на другой день в невозможности пройти дальше, я дал приказ повернуть к берегу.

20 сентября мы открыли другую губу, в которой можно было бы зимовать; я назвал ее бухтой Коломейцева. Здесь мы стояли до 22 числа в ожидании более благоприятного состояния льда. И, действительно, от северо-восточного ветра образовалось столько полыней, что можно было попытаться пройти дальше, хоть до Таймырского пролива. Однако опять удалось дойти едва лишь до следующей бухты, где мы стояли до 25 сентября. В тот же день, убедившись, после осмотра с вершины горы, что полыньи расширились еще немного больше, как казалось — до горизонта, я решил сделать последнюю попытку пробраться до Таймырского пролива, если дальше окажется невозможным.

Между тем температура понизилась уже до —2°,2, а вода была охлаждена на поверхности до —0°,78 я представляла переохлажденную массу, готовую каждую минуту замерзнуть. Кристаллы льда и шуга плавали около судна.

Несмотря на то, мы благополучно вышли из бухты и дошли до Норденшельдовых островов. Но здесь оказалось непреодолимое препятствие: между островами стоял невзломанный ледяной барьер. Пробиваться через него нельзя было и думать, а за этим льдом, на сколько хватал глаз, тянулось открытое море…»

Любопытно, что почти такое же распределение льда на подходе к архипелагу Норденшельда встретил и наш «Торос», когда подошел к проливу Фрама. Вся разница заключалась только в том, что в 1936 году кромка сплоченного льда не подходила вплотную к входу в залив Миддендорфа, а оставила проход между нею и берегом шириной, примерно, в 3—5 миль.

Далее Э. В. Толль пишет:

«… Мы переночевали под островком [впоследствии названным Толлем «Каторжным». — Н. А.] в открытом месте. На другое утро, 26 сентября, температура воздуха была —5°,8, температура воды —0°,8; шуга плавала кругом. Стоять здесь в открытом месте и ждать момента, когда ветер, быть может, взломал бы эту преграду, нельзя было решиться при таких обстоятельствах и в такое позднее время года. Итак, я принужден был отказаться от продолжения плавания в этом году и дать приказание повернуть на юго-восток к ближайшей бухте материка. Через несколько часов, пробиваясь через лед, мы вошли в одну бухту, где первый раз могли ориентироваться по эскизу карты, который вручил мне Нансен, рекомендуя гавань Колин Арчера как лучшее место первой зимовки; мы прошли теперь именно в эту гавань в западной части Таймырского пролива.

Здесь в двух милях от последней гавани [и в трех милях от места выбранного для зимовки «Тороса» в 1936 году. — Н. А.], на рейде, защищенном со всех сторон от напора льдов, «Заря» пришвартовалась к невзломанному с прошлого года льду на зимовку…»

Научно-исследовательские работы начались с первых дней постановки «Зари» на зимовку. Среди этих работ, кроме метеорологических, гидрологических, геологических, магнитных и биологических наблюдений, довольно значительная доля падала на наиболее интересные для нас гидрографические, выполненные в южной и средней частях архипелага.

Я не раз упоминал о том, что при плавании в архипелаге нам пришлось убедиться в большом несоответствии карты с действительным очертанием берегов. Эта карта, в основном, была составлена на основании маршрутно-съемочных работ экспедиции «Зари», но ее малая точность ни в какой мере не может быть отнесена за счет недостаточно добросовестною отношения к этим работам со стороны участников экспедиции.

Все дело заключается в том, что экспедиция не вела систематических, подробных гидрографических работ, а производила лишь глазомерную или, в лучшем случае, полуинструментальную съемку во время зимних маршрутов. В это время острова и проливы архипелага были засыпаны настолько глубоким снегом, что все детали скрывались из глаз, и нет ничего удивительного в том, что некоторые проливы были зафиксированы как заливы, а отдельные нагромождения льда приняты издалека за острова.

Во всяком случае экспедиция пришла на место, которое вовсе не имело какой бы то ни было съемки, а в результате ее работ архипелаг в целом был положен на карту довольно крупного масштаба.

Вот один из отчетов по съемочным работам, выполненным в районе зимовки «Зари»:

«…В первых числах февраля начата была установка триангуляционных знаков по берегам рейда «Зари». Окончив установку 11 знаков в конце февраля, были измерены средним теодолитом Гильдебранда углы, провешена базисная линия между триангуляционным знаком 3 и кормой шкуны и местом установки пассатного [пассажного] инструмента на острове Наблюдений и вымерен цепью базис около одной мили длиною; при помощи пассатного инструмента был определен истинный азимут базиса.

В течение марта произведена мензульная съемка рейда, но закончить ее тогда не удалось вследствие необходимости отправить людей на обследование Восточного Таймыра. По возвращении партии на «Зарю» был выставлен триангуляционный знак на юго-западном входном мысу в Таймырский пролив и определены тригонометрические координаты этого пункта.

За большим неудобством работать с мензулой во время лета [надо полагать, из-за ее тяжести и отсутствия достаточного числа реечников. — Н. А.], съемка рейда была закончена при помощи съемного компаса и дальномера Люжоля.

На основании сказанной съемки составлены в масштабе 250 саж. в одном дюйме план рейда «Зари» и план острова Боневи [эти планы после нашей проверки на месте оказались составленными весьма хорошо. — Н. А.]. К сожалению, на рейде не удалось сделать точного промера по льду и пришлось ограничиться приблизительными шлюпочными промерами, произведенными осенью 1900 года лейтенантом Матисеном.

На основании маршрутных съемок во время санных поездок в октябре 1900 года, апреле и мае 1901 года составлены маршрутные карты Таймырского пролива и Таймырской бухты до устья реки Таймыра, опирающиеся на 12 астрономических пунктов, в 9 из коих имеются определения широты и долготы и в 3 определена одна широта.

Астрономические определения произведены большею частью по наблюдениям солнца большим призмозеркальным кругом Пистора в искусственный горизонт; несколько звездных определений вычислено по высотам, взятым малым теодолитом Гильдебранда.

Широты определены большей частью по близмеридиональным высотам солнца, а долготы по абсолютным высотам, и только в одном пункте удалось взять несколько серий соответствующих высот.