Алексей Зотов - Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро

• Название: Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро
• Автор: Алексей Зотов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5877-4

Соперники Наполеона — тема, редко встречающаяся в современной отечественной литературе, посвященной французскому императору. Великая французская революция породила целую плеяду выдающихся полководцев, таких как Ожеро, Клебер, Дезе, Массена, Бонапарт, Моро, Гош, Жубер, Журдан, Ней, Мюрат, Пишегрю, Ланн, Даву, Бернадот и многих других. Это были звезды первой величины полководческого искусства, оставившие заметный след в летописи побед Республики.

Особняком в этом ряду талантливейших воинов стоит имя генерала Моро. Современники сравнивали военный гений Моро с гением Бонапарта и считали, что именно в этой области Моро был равен и даже превосходил Наполеона. Победа Моро при Гогенлиндене на время затмила одну из самых блестящих побед Наполеона — Маренго. Этот успех Моро историки ставили в один ряд с Аустерлицем и Йеной. Во время государственного переворота 18 брюмера Моро поддержал Наполеона, однако позднее был вовлечен в заговор против правительства, арестован, судим и выслан из страны. По этому поводу Наполеон писал на о. Св. Елены: «Мне ставили в вину его изгнание; так или иначе — нас было двое, а нужен был только один».

Трудной судьбе этого талантливого полководца, нашедшего свой последний приют в Санкт-Петербурге, посвящена эта книга.

---

Карно, ничего не знавший об интриге между Баррасом и Гошем, переписывался с Бонапартом, приводя в письмах такие доводы, как если бы его адресат был и в самом деле добросовестным, искренним патриотом. Внезапно пробудившись от наивной иллюзии и убедившись в полной ошибочности своих предположений о том, что другие члены правительства — такие же искренние слуги отчизны, как и он сам, Карно заметил уже слишком поздно приготовления к государственному перевороту и едва успел спастись бегством. Другой оппозиционный член Директории, Бартелеми, был арестован и заключен в тюрьму. Вместо Карно и Бартелеми новыми директорами стали радикалы — Мерлен и Невшато. Президент Совета старейшин, роялист Барбе-Марбуа, с одиннадцатью членами этого совета, а также генерал Пишегрю с сорока двумя членами Совета пятисот и 148 другими лицами, в основном публицистами, подверглись проскрипции. Все они, за исключением немногих, успевших бежать, были сосланы в смертоносные болота Кайенны (Французская Гвиана), где томилась уже целая колония ссыльных священников. Восстановления гильотины не последовало, но тем не менее 18 фрюктидора дало Франции революционное правительство, опиравшееся лишь на военную силу, хотя и прикрывавшееся маской конституционных порядков. Фрюктидорцы утверждали, что они строго придерживаются конституции, и выставляли себя перед Францией сторонниками законности. Факты оказываются, однако, убедительнее слов. На самом деле фрюктидорцы группировались вокруг Директории, которая дважды уже обращалась за помощью к армии, являвшейся почти ее единственной опорой. Свобода печати была отменена, и военное положение провозглашено везде, где только исполнительная власть признавала это нужным. Генерал Ожеро, ласкавший себя надеждой стать членом Директории, был назначен вместо Моро главнокомандующим армией, которой не предстояло в ближайшем будущем участвовать в военных действиях. Преждевременная смерть Гоша лишила почти тогда же Францию единственного генерала, который мог своей гениальностью поспорить с Бонапартом, и вместе с тем избавила Наполеона от опасного политического соперника.

Но вернемся к нашему герою. Ведь он тоже пострадал от переворота, а его имя, хотя и косвенно, но было связано с Пишегрю, а, следовательно, и с неудавшимся coup d'etat.

В этой связи второе подозрение в измене Моро историки относят к весне 1797 г., когда ему удалось перехватить секретные документы одного австрийского генерала. 23 апреля в Оффенбурге, накануне подписания соглашения о прекращении огня, генерал Ферино, командир одной из частей армии Моро, захватывает обоз и багаж Клинглина. Многочисленные бумаги, содержащиеся в сундуках этого английского генерала, находящегося на австрийской службе, Моро отправляет в Страсбург — к Дезе, где последний лечился от раны, полученной в недавней кампании.

Дезе провел тщательную инвентаризацию всех документов и отобрал ряд писем, которые его заинтересовали. Узнав об этом, Моро поручает Дезе расшифровать загадочные послания и с этой целью направляет ему в помощь генералов Рейнье и Андреосси.

Клинглин (по свидетельству английского полковника Гре-хэма, был генералом на французской службе до революции) отвечал за секретную корреспонденцию австрийской армии. Он обратился к своей племяннице, баронессе Рейх, урожденной Беклин, с просьбой систематизировать и классифицировать эти бумаги, так неосторожно оставленные в обозе первой линии и поэтому захваченные французами. Документы принадлежали двум адвокатам из Страсбурга, агентам принца Конде — неким Демуже и Фенуйо, на самом деле работавших на графа де Монгайара и Фош-Бореля, прусского букиниста из Невшателя. Кроме того, при расшифровке всплыли имена небезызвестных английских агентов Уикхэма и Крауфорда, ответственных за финансы роялистов. Расшифровка писем показала, что адресаты скрывались под псевдонимами. Так, баронесса Рейх называлась Диогеном; Демуже был Фуре; Фенуйо — Робер; Монгайар — Пино; Фош-Борель — Луи; Уикхэм — Блюэ; мадемуазель Зед или баптист — Пишегрю; Моро — новобрачная; Люмьер — австрийцы и так далее.

В этой связи интересен документ № 110, в котором сообщалось: «У меня в гостях был баптист. Он очень заинтересован в Люмьерах…» В другом письме Фуре — Клинглину из Плобсхайма 5—6 сентября 1796 года говорилось, что мадемуазель Зед активно пытается дестабилизировать положение французской армии в Германии. Так, обедая с двумя генералами, прибывшими из Безансона, она произнесла: «оборона этих постов (Кель и Юнинг. — А. 3.) весьма интересна и что новобрачная будет их защищать так же, как и вы, если правительство выделит ей средства».

Или вот еще: «Уходя, мадемуазель Зед рассмеялась, крепко пожала мне руку и сказала, как бы отвечая на все вопросы: “Будьте спокойны! Положитесь на меня! Я сделаю все как надо. Я знаю французов…”»

Тщательное изучение бумаг привело к выводу, который поразил Моро — его бывший шеф, генерал Пишегрю, состоял в тайной переписке с главарями эмиграции, предав тем самым идеалы революции.

«Что делать? — задавал себе вопрос Моро, — выдать своего бывшего командира и друга?» «Да! — отвечал разум. — Нет!» — говорило сердце. Взвесив все «за» и «против», Моро решил промолчать. Его молчание продолжалось вплоть до переворота 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.). Именно в этот день, узнав о провалившемся роялистском путче и падении Пишегрю, Моро направляет все бумаги одному из директоров — Бартелеми, снабдив пакет сопроводительным письмом, датируемым двумя днями ранее, как полагают некоторые историки. Почему Моро выбрал именно Бартелеми, а не Барраса или другого члена Директории? Дело в том, что этот выбор указывает на симпатии, которые испытывал генерал к наиболее образованному, тактичному директору-дипломату, стоящему у власти, взгляды которого были близки взглядам Моро. И, хотя Бартелеми был сторонником конституционной монархии, а Моро в тот период ратовал за президентскую республику, тем не менее их подходы к новой форме правления во многом совпадали. Вот почему генерал решил обратиться к наиболее умеренному директору, с которым он уже встречался ранее и которого знал лично, за советом помочь ему выйти из щекотливого положения, не оставлявшего иного выбора: либо выдать друга, либо промолчать, что равносильно предательству. И Моро написал:

«Страсбург, 17 фрюктидора V года

Генерал-аншеф

гражданину Бартелеми

Уважаемый директор,

Уверен, вы помните, что в ходе моей недавней поездки в Баль я докладывал вам, как при форсировании Рейна нами был захвачен фургон генерала Клинглина, в котором мы обнаружили порядка 200—300 писем из его корреспонденции… Сейчас занимаются их дешифровкой, что отнимает массу времени… Я принял решение не придавать огласке это дело, имея в виду, что, во-первых, заключив мир, республика оказалась вне опасности и, во-вторых, эти документы могли бы послужить доказательством против весьма ограниченного круга лиц, так как в них не было указано ни одного имени…

Однако, видя, что во главе партий в настоящее время стоят люди, которые могут нанести вред нашей стране, а ими руководит человек высокого ранга, наделенный огромными полномочиями, и упомянутая корреспонденция серьезно компрометирует его, наделяя функциями будущего претендента, я счел необходимым вас проинформировать и т.д…»

К сожалению, Моро выбрал неудачный момент, и адресату не суждено было получить это письмо. В ночь с 17 на 18 фрюктидора генерал Ожеро с 12 000 солдат окружил советы, аннулировал выборы в 49 департаментах, восстановил революционные законы и без суда и следствия объявил о высылке в Кайенну директора Карно, директора Бартелеми и еще 53 депутатов, включая Пишегрю, Порталиса, Буасси д' Англа и многочисленных роялистов. Все они были арестованы преторианцами Бонапарта, услужливо предоставленными в распоряжение Директории главнокомандующим Итальянской армией. Арестованные были отправлены на так называемую «сухую гильотину» — в каторжную тюрьму Синнамари, расположенную в 100 км от Кайенны.

20 фрюктидора письмо Моро к Бартелеми распечатал Баррас, который, прочитав, решил наказать Моро за «позднее предупреждение властей, за выбор предателя в качестве доверенного лица и за непоздравление спасителей родины в связи с провалившимся переворотом». Свои поздравления, кстати, прислали Бонапарт и Гош, вскоре погибший при невыясненных обстоятельствах (герцогиня д'Абрантес в своих мемуарах утверждала, что его отравили за то, что он якобы растратил 800 000 франков из армейской казны, а тот, в свою защиту, намеревался опубликовать документы, изобличающие Барраса).

Моро вызвали в Париж для объяснений по делу Клинглина. Покидая армию 23 фрюктидора, генерал обратился к ней с воззванием, в котором, в частности, говорилось: «совершенно очевидно, что Пишегрю предал интересы и доверие всей Франции…»