Феликс Крес - Убитый

• Название: Убитый
• Автор: Феликс Крес
• Жанр: Научная Фантастика

«Меня убили всего лишь раз...»

---

Феликс В. Крес Убитый

Перевод: MW, 12.03.2004 г.

Меня убили всего лишь раз, а к тому же и не совсем до конца. Бога, ясный перец, на другой стороне не было, во всяком случае, он меня там не ждал. А все эти истории про туннель, на конце которого горит свет, это все фуфло. Не знаю, каким макаром и куда направлялись все эти люди после клинической смерти, которые потом вешали всем лапшу на уши, рассказывая о переходе на «другую сторону», о том, как они взлетали над собственным телом и тому подобную муть… Лично я не увидел ничего величественного или успокоительного; я вообще ничего не видел, а из земной юдоли забрал лишь страх и множество боли, потому что умирал я не просто. Я не воспарил над собственным телом — меня откуда-то и куда-то пропихивали, в форме избитого куска ногами мяса. С собой я забрал сознание того, что все уже кончено наконец-то, но, может, и к сожалению. А потом, в течение краткого, очень краткого мгновения, наверное, я был совершенно счастлив — говорю «наверное», потому что не ощущал абсолютно ничего, потому что ничего не чувствовал, не видел и не слышал. И уж наверняка я не мог размышлять или чувствовать себя счастливым. Зато у меня осталось краткое, очень странное, потому что отличающееся от всего остального, воспоминание после этой совершенной пустоты, и это воспоминание было приятным. Так что, по-видимому, я был счастлив.

Убили меня не одного, моим товарищем была моя жена. Мы шли вечером по пустой улице; и нельзя сказать, чтобы это был какой-то паршивый закоулок — в подобные места я жену не водил. Самая обыкновенная боковая улица, по ней даже автобусы ездили. Дрался я достаточно мужественно, можно сказать, с умением, превышающим средний уровень, потому что жить чертовски хотелось, только бейсбольная бита быстро показала, чего я значу. Вот если бы у меня был какой-нибудь пистолет… Только в Польше нельзя владеть оружием, потому что, известно, будут несчастные случаи, опять же, расцветет преступность. Так что я валялся под стенкой, без оружия и без расцвета преступности, и подыхал, к сожалению, достаточно долго, чтобы поглядеть на то, что делают с моей женой. Когда ее пинали, она свернулась в клубок, дурацкий инстинкт ежа без иголок. Били ее дубьем, пока не сломали руку, которой та заслонялась. Из выпущенной сумочки выпали какие-то мелочи, косметика, какие-то старые, закомпостированные билеты. И батончик «Марс», а может и «Сникерс». Что-то еще, но я уже не уверен.

И тут я умер. И никакого Бога не было.

Ну а потом у меня отобрали все, даже эту краткую секунду счастливого «ничто». Я же вернулся на эту проклятую улицу и остался там. Так что, вот он я, день добрый.

* * *

Тип с нимбом вокруг головы и крыльями показался мне настолько нелепым, что даже и смеяться не хотелось. Выходит — ангел. Ко мне пришел ангел. Но не дурак, слава Шефу. Лишь только он поглядел на меня, то тут же погасил нимб и весьма искусно избавился от крыльев. Так же он избавился от парика с его дурацкими ангельскими светленькими локонами. Ангел покачал головой.

— Ну и все, — сказал он. — Высокий коэффициент варки в башке крылатого человека всегда исключает. Честно говоря, перья вовсе и не нужны. Это такая визитка, понимаешь. Ну, словно фуфайка для строителя.

До меня доходило, что он имеет в виду.

— Вот если бы ты, мужик, хоть немножко верующим был… Что, совсем никак? — без особой надежды выпытывал он.

— Совсем никак, — отрезал я. — Даже если покажешь мне трон Господа Бога, то подумаю, что у меня шарики за ролики заехали. Конечно, шизиком я быть могу, но уж никак не католиком. Так что, простите.

— Протестант? Греко-католик? Иудей? Свидетель Иеговы? Ну скажи хоть, где теплее?

— А нигде. Отъебись от меня. Атеист.

Мой тон его совсем даже не оскорбил.

— Посмертный шок, — констатировал он. — Тебя убили.

— Да нет, это так, чуточку, — ответил я.

Ангел уселся на мусорной урне (совсем забыл сказать, находились мы на автобусной остановке), и выглядел он абсолютно нормально. Джинсы, свитерок, пластиковая рекламная сумка с голой бабой, а может и моднейшим «феррари». С вредными привычками. Курил «Мальборо».

— Ну ладно, — сказал он. — Предположи, что это сон. Или же посттравматический бред. Получил по башке, валяешься, и вот что-то кажется… Подходит?

— Рационально. Ясное дело, что подходит.

— Ладно. С вами хуже всего. Ну, с агностиками, — пояснил он. — Сыграет такой вот в ящик, и уже непонятка, что с ним делать.

— А что можно сделать?

— А тут по разному. Сукиных сынов пускают туда, где им и место. Тебе бы не хотелось туда попадать, да и, говоря по правде, ты вовсе того места и не заслуживаешь.

— Ну а других… которые не сукины дети?

— Ну а тут уже прости. Видишь ли, я ухватил тебя, только слабовато, признал он, но без особого раскаяния. — Ты же дергался, мужик. Я и не думал, что ты так дергаться будешь. Уперся умереть по-своему, и тебе почти что удалось. И что теперь? — риторически спросил он.

— Выходит, из автобуса выпал?

— Врубаешься…

— Выходит, я не отправлюсь туда, где мое место? Туда, куда, вроде бы, попасть не желал?

— Это не твое место.

— А где мое?

— Да говорю ж, прости. Нигде. Именно это нигде. Такие как ты умирают солидно, раз и навсегда. Небытие, мужик.

— Ну, на это я и рассчитывал.

— Что, так сильно тебе не нравилось жить? Плохо было на свете?

— Да шикарно, бля, мне было. Если, конечно, не считать финала.

— И что? Не пожил бы еще? Ну, скажем, вечно?

— Похоже, что тут главным условием является вера?

Ангел пожал плечами.

— Эх, блин, — сказал он. — Ну, в какой-то степени, да, условие обязательное. Особенно же в твоем случае. Такое случается раз в тысячу лет, ну, даже не знаю, во всяком случае, ужасно редко. Ты застрял, — объяснил он. — Приличных неверующих отпускают туда, куда они хотят идти. Черная дыра, небытие, беспамятство. Но иногда кто-нибудь дернет такого вот к себе. По ошибке или там… Причины всякие бывают. В общем, я дернул… Но ты застрял, мужик. Ну как зять Али-бабы в дверях Сезама. Если живот не подтянешь, так мы тебя и не пропихнем. Ни туда, ни сюда. В Небо, или же… будешь сидеть тут. Выбирай. Разве что, придется поверить.

— А мое небытие? То есть, черная дыра?

— Мне очень жаль.

— Почему я не могу отправиться туда?

— Потому что, мне очень жаль, но мы уже в твоей дыре. Видишь ли, я тебя схватил, ну и… Говоря по правде, это как раз ты потащил меня за собой, а не наоборот. Какое там небытие? Какое там беспамятство, раз про нашу сцепку ты помнишь, не говоря уж про таблицу умножения. А черная дыра — это черная дыра. Ты же притащил в нее столько, что даже моя скромная особа ничего уже не изменит.

— Это не моя вина.

— Ясно, что не твоя. Хочешь дать мне в морду? Пожалуйста, — он поднялся и отложил сумку, потом вынул из кармана очки, тоже отложил. — Но твоей черной дыры нет. Порвалась она, и мне очень жаль. Убили тебя, не живешь, продолжал объяснять ангел. — Как я должен запихнуть тебя в эту дыру? Убить убитого? Ведь это смерть сбрасывает тебя в небытие, в твое любимое не-существование; смерть гасит память, чувства. Ты преодолеваешь границы мрака и остаешься в черной дыре, ну, разве не так? — терпеливо пояснял он. Но вот ты перешел границы мрака и зажег свет. Ну ладно, я зажег, а что мне делать? Торчать тут с тобой в темноте? Ну ладно, это я напартачил, тебе от этого легче? Второй раз границ мрака перейти нельзя, потому что два раза убить невозможно. Ну невозможно пришить покойника. Пошли в Небо, проходите…

— Другие возможности имеются?

— Никаких.

— Страна Вечной Охоты? — попытался я, просто, чтобы потянуть время. Мне разрешено поверить только в Бога христиан?

— Естественно, потому что индейцы тебя к себе не тянули, только я. Мужик, хватит уже, а то у меня терпения не хватает. Давай к нам, я тебе по-дружески советую. В Небе вовсе не распевают псалмы, это не такое уже нудное и кошмарное место, как ты себе представлял. Пошли?

— А чистилище?

— Чистилище придумали на каком-то соборе или синоде, в средние века или черт знает когда, — занервничал ангел. — Разве Иисус информировал о чистилище? Что, забыл? В Непорочное Зачатие тоже веришь? В правило целибата, непогрешимости папы, в гномов? Там находятся Небо и Творец, а вовсе не Церковь с иерархами. В связи с серьезностью места инфантилизма мы стараемся избегать.

— Инфантилизма… избегать? Ладно. А твое служебное одеяние?

— Крылья? Там я их не ношу. А так честно, если бы без крыльев, ты бы врубился, вот так, сразу, кто я такой? Так что иногда и они на что-то годятся. Иногда необходимо соответствовать представлениям о… Впрочем, с тобой я тоже говорю иначе, чем говорил бы со Стивеном Хокингом. Только не обижайся.

— Иерархов нет? — усомнился я (как по мне, тип болтал слишком много и слишком быстро). — В Небе?