Бела Иллеш - Обретение Родины

• Название: Обретение Родины
• Автор: Бела Иллеш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Во время второй мировой войны Б. Иллеш ушел добровольцем на фронт и в качестве офицера Советской Армии прошел путь от Москвы до Будапешта. Свои военные впечатления писатель отразил в рассказах и повестях об освободительной миссии Советской Армии и главным образом в романе «Обретение Родины», вышедшем на венгерском языке в 1954 году.

---

— Это неизбежно! — как и Миклош, сказал он о земельной реформе. — Но мы всего только выполняем в данном случае роль сейсмографа, который фиксирует землетрясение, но не производит его.

Телеки одним глотком осушил чашечку горячего кофе и, довольный, что нашел себе слушателей, продолжал:

— Земли людей, за которыми числятся заслуги, все равно, — политические или в антинемецкой войне, будут от раздела освобождены. Мера чрезвычайно правильная, она до известной степени сможет оградить от крайностей, к которым, к сожалению, весьма склонен наш народ. Боюсь, однако, что крайности и перегибы все-таки неизбежны. Но хочется надеяться, что все допущенные сейчас несправедливости и злоупотребления в дальнейшем, в более спокойной обстановке, будут исправлены.

Пока Володя Олднер переводил подполковнику Давыденко слова Телеки, маленький граф сообщил Миклошу цель своего прихода.

— Я хотел тебя предупредить, Бела, что нынче днем нас с тобой едва не забаллотировали в Национальное собрание.

— Забаллотировали? — встрепенулся Миклош. — Каким образом?

— Провалить не провалили, но сделать это собирались. Полтора часа назад на заседании Национального комитата, где, как тебе известно, происходит выдвижение кандидатов, были названы твоя и моя кандидатуры. Тут поднялся некий адвокатишка, представитель не то гражданско-демократической, не то гражданско-радикальной партии — что за птица, точно не знаю, — и от имени демократии выразил протест против избрания в Национальное собрание генерал-полковника и графа. К нему также присоединился один социал-демократ, владелец мельницы…

— Ну и как?.. Что было дальше?.. — сгорая от нетерпения, спрашивал Миклош.

— Все-таки избрали. За нас выступил какой-то коммунист. Он заявил, что национальное единство есть истинная демократия… Красиво сказано, не правда ли, Бела? Сам Кошут не сказал бы лучше.

— Сказать красиво нетрудно! — ответил Миклош. — Важнее, что нас избрали.

После разговора с Миклошем Телеки рассказал старшему лейтенанту Олднеру историю здания, в котором они сейчас распивали черный кофе. Дом был построен двадцать пять лет тому назад, на месте другого, давно разобранного — того самого, где в 1711 году доверенное лицо Ференца Ракоци II Шандор Каройи и представитель австрийского императора Янош Палфи договорились о количестве земельных угодий, замков и тысяч золотых, которые получит Каройи от императора за предательство Ракоци и капитуляцию куруцев.

— И вот теперь в том же самом доме составляется закон о разделе земли! — кичась своими познаниями, воскликнул Телеки. Эта гордость заставила его даже на несколько мгновений забыть о самом значении рождающегося в этих стенах закона.

— Тем не менее, — мягко заметил Володя, — все еще находятся люди, встающие на защиту крупного землевладения, в том числе и неприкосновенности десятков тысяч хольдов, принадлежащих ныне потомкам Шандора Каройи.

Граф Телеки сразу перевел разговор на погоду, к счастью, удивительно — не по времени — теплую.

В половине одиннадцатого Давыденко и Олднер откланялись. Подполковник отправился домой, а Володя заглянул на минутку в гостиницу «Золотой бык».

В залитом электрическим светом, наполненном уютным теплом зале ресторана, за столиками, накрытыми белыми скатертями, сидела масса народу. Одетые в черное официанты вьюном вертелись, разнося снедь и питье. За одним из столов председательствовал Фараго. Он восседал в компании нескольких офицеров, среди которых Володя приметил подполковника Чукаши-Хекта, а также многочисленных чиновников местного муниципалитета. За другим, большим круглым столом разместились Янош Вёрёш, его жена, сын и бургомистр города Дебрецена. В углу, за столиком, почти скрытым от посторонних глаз развесистой пальмой, о чем-то шептались полковник Кери и толстый католический священник, посланец в Национальное собрание от избирателей Сегеда.

Но большую часть столов в этом зале занимали приезжие, которые прибыли в Дебрецен по делам, связанным или с разделом земли, или с выборами в Национальное собрание. Тут было очень много крестьян и немало рабочих. Те и другие старались расположиться подальше от занятых генералами столов. Под их столами и около стульев лежали многочисленные узлы, свертки, сумки, солдатские заплечные мешки и рюкзаки, свидетельствовавшие, что все эти приехавшие из провинции люди не имели времени даже подыскать себе жилье. Еду они захватили, конечно, с собой, а вот напитки приходилось теперь заказывать.

Тех, кого искал Володя, в «Золотом быке» не оказалось. Он поэтому не присел за столик, а только кивнул издали кое-кому из знакомых и сразу ушел. Он решил забежать еще в дом на улице Яноша Араня, где помещался городской комитет партии.

Небо сплошь покрыто низкими, мрачными, густыми тучами. Они неподвижны, нависая, как железобетонный потолок крепостных сооружений. Где-то очень высоко над ними гудит самолет.

«Наш!» — определяет Володя, прислушиваясь к ритму мотора.

По самой середине мостовой, как по ничейной полосе между двумя линиями фронта, настороженно и неспеша движется красноармейский патруль. В отдалении, трудно даже точно определить, где и на каком расстоянии, слышен крик:

— Помогите! Помогите!

В руке командира патруля вспыхивает электрический фонарик. Его лучи сосредоточенно ощупывают руины. Раздается твердая короткая команда. Четыре бойца бегут туда, откуда донесся вопль о помощи.

Перед домом на улице Араня стоят два вооруженных партизана. Они требуют предъявить документы. Володя показывает свое удостоверение и смеется. Часовые отдают ему честь.

Снаружи двухэтажное здание тонет во мраке. Но внутри освещен каждый его уголок. Дом полон жизни.

Приезжают и уезжают связные-мотоциклисты. Они шумливы и веселы.

Грузовики подвозят с периферии делегатов, а в обратный рейс уходят с кипами книг и другими печатными изданиями, которые нужно доставить в те самые города и села, откуда только что приехали делегаты.

В одной из комнат несколько человек трудятся над статьей. В другой кто-то диктует письмо. В третьей пятеро железнодорожников из-под Сегеда, которые прибыли сюда поздним вечером, рассказывают о положении в своем районе. Еще в одном помещении получает инструкции какой-то каменщик, отправляющийся на рассвете в Кечкемет. Дальше недавно демобилизованная Юлия Сабо читает доклад одиннадцати землекопам из-под Цегледа. В шестой комнате… в седьмой, восьмой… В каждом уголке этого дома кипит работа, бурлит жизнь. Всюду снуют люди: рабочие, крестьяне, интеллигенция, штатские, солдаты.

— Ноев ковчег! — смеясь, говорит Олднеру Юлия Сабо.

— Ну, не совсем! — серьезно отвечает Володя.

— В том смысле, — поясняет Юлия, — что здесь собрано вместе все необходимое для рождения нового мира. Я это хочу сказать…

— Тогда вы правы, — перебивает ее Володя.

Ему и хотелось бы как следует понять, в каком смысле выразилась Юлия, и в то же время не хватает терпения дослушать ее до конца.

Однако Володя и здесь не застал тех, кого искал. Их вообще не было в Дебрецене, они в это время разъехались по освобожденным Красной Армией селам.

* * *

Самолет, доставивший Давыденко и Олднера в ставку 4-го Украинского фронта, приземлился на военном аэродроме в Мукачеве. Сейчас на сооруженной в несколько дней летной площадке царило небывалое оживление. С востока почти ежеминутно прибывали огромные транспортные самолеты. Целые батальоны солдат работали на их разгрузке.

В ставку фронта, находившуюся в словацком селении Михаловце, Давыденко и Олднер ехали из Мукачева на «виллисе». В штабе их с нетерпением ожидал полковник Тюльпанов. Тепло обняв и расцеловав обоих, он сразу приступил к делу.

— Очень боялся, что опоздаете. Через семнадцать минут вам надо быть у члена Военного совета. Он хочет получить от вас доклад относительно положения в Венгрии.

— Мы не подготовились. Не ожидали, что его придется делать сегодня же, — ответил Давыденко. — В голове у меня настоящая каша.

— Выпейте по чашке чаю, ничего другого предложить не могу. А к докладу готовиться уже некогда. Над тем, о чем следовало бы сказать и чего вы недоговорите, подумать придется после.

— Даю каждому двадцать минут, — встретил вошедших генерал. — Меня интересует все, что вы видели, слышали, чего опасаетесь и на что надеетесь. Прошу, товарищ Тюльпанов, запротоколируйте оба сообщения.

Вопреки всем ожиданиям, генерал докладами остался доволен.

— Ну что ж… Оба дали совершенно ясную картину не вполне ясного положения! — сказал он в заключение. — В том, что есть люди, протестующие против намеченного состава временного правительства, иными словами, против правительства широкой коалиции, не вижу ничего удивительного. Конечно, всем, кто не знаком с событиями последнего десятилетия, не так легко понять, что только при условии широкой коалиции венгры могут вести войну против Гитлера и что такое единство является в то же время наилучшей формой успешного начала восстановления страны. Разумеется, те люди, которые полагают, что правое крыло коалиции не слишком-то стремится доводить антифашистскую войну до полного уничтожения фашизма, может, и правы. И еще более правы все сомневающиеся в действительном желании генералов строить новую страну. Однако генералы при существующей обстановке необходимы, хотя нельзя упускать из виду, что их участие в строительстве новой Венгрии представляет столько же преимуществ сегодня, сколько препятствий завтра. Венгерские товарищи отлично это знают и полностью отдают себе отчет в сложности своей задачи…