Евгений Лундберг - Кремень и кость

• Название: Кремень и кость
• Автор: Евгений Лундберг
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1931

---

Потребность в лучшем оружии и в украшениях гнала людей, шедших с полудня. Резная на кости голова коня была для них знаком, что в недалеких и доступных местах есть запасы упругой кости и живые обрабатывающие ее мастера.

Бобрам точно вспомнилось далекое прошлое, когда они не оторвались еще от пещерного племени, и наиболее подвижные из них легко променяли береговые свои пески на лесное раздолье с приснившейся им в зимние ночи мамонтовой пещерой.

Люди больших рек шли медленно, без особой опаски, с веселым волнением ожидая близких схваток.

И бобры, ушедшие за Рысьими Мехами, смелели с каждым утром. Время от времени они отвлекались от поисков пещеры косоглазого удачника и гнались за отяжелевшими перед отелом косулями и оленьими самками. Внове было бобрам гнать к засадам стада, просыпалось в них заглушенное веками охотничье веселье, улыбки чаще раздвигали губы, после теплой крови и дымного мяса не так, как прежде, тянули к себе обогретые вековым сиденьем землянки.

(примечание к рис.)

А беглецы пещерного племени путали следы, как зайцы, и не предвидели того, что им принесет завтрашний день. Их было немного, сильнейшие из зрелых мужчин по-прежнему соблюдали силу племени, убыли не было видно, но потеряно было и изжито в древней пещере то чувство нарастающей силы, с которым шли темноволосые и которое просыпалось в бобрах.

* * *

Когда на горизонте появились волнистым изломом холмы родимого становища, Светловолосый, шедший вместе с передовыми охотниками, потребовал переправы на противоположный берег. Чужое племя впервые за время пути не поверило ему.

— Там? — спросил один из стариков, указывая на слившиеся с далью кручи.

Светловолосый помотал головою.

— Дальше, за холмами? Или ты хочешь срезать крутую излучину? Или, может быть, страх овладел тобою?

— Нет, — отвечал Светловолосый. Но это были не те ясные «нет» и «да», которые привыкло от него слышать чужое племя.

Медленно надвинулось основное ядро племени. Женщины расселись группами, и уже беззаботными стали лица. Привал — почти дом, а в доме, хотя бы он был всего только луговой впадиной, не место тревоге и напряжению.

Светловолосый, старики и зрелые охотники не расходились. Как дротики, острились взгляды и наступающего племени и светловолосого пленника. Молчаливая шла борьба, взгляд против взгляда, без лишнего жеста, без крика и без уступок. Каждый знал, что решается судьба пещерного становища, племени и его собственная. И как ее было решать, не зная, ни куда итти, ни с кем. Слушали старики воздух, следили за полетом птиц, охотники помоложе напрягали зрение, чтобы разглядеть хоть что-нибудь впереди.

Светловолосый снова почувствовал на себе тяжесть неверящих взглядов. Вспомнились времена первых дней плена, когда каждый из них угрожал ему смертью. И он сказал увереннее, чем раньше:

— За рекою, где лес, есть река. Не эта… Становище — там. Не на этой.

Темнели злобою лица чужих, навсегда чужих, людей. — Ты приплыл до этой реке.

— Ты говорил, что путь по ней.

— Когда мы спрашивали о становище, взгляды твои обращались к воде и не блуждали, как блуждают сейчас.

Погас вечер. Веселее поутру заплескалась река. Племя снялось с привала. Светловолосый все еще не знал, куда повернет передовой отряд. Племя двинулось вверх по реке намеченным прежде путем. Светловолосого оттерли назад, не к ядру племени, где были женщины и дети — в суматохе беспорядочной лавины ему легко было бы отстать и скрыться — его отодвинули поближе к последним охотникам передового отряда. Кручи уже не синели. Зубцы их раздвинулись, чернели ущелья. Засверкали над лесом известковые прослойки склонов. Невидимые признаки близости человеческого жилья, говоря о близости боя, все сильнее возбуждали охотников. Передовой отряд рассыпался полукругом, за ним шла колонна молодых, женщины и дети замедляли свое движение.

(примечание к рис.)

— Дым, дым, дым, — передавались от человека к человеку непроизнесенные вслух слова. И вправду — бледноватые струйки дыма прозрачно кудрявились над лесом.

— Дым, дым, дым, — бились сердца учащенно: загадка огня, рожденного человеческой рукой, волновала сотни поколений и не перестала волновать и доселе.

Кто-то сзади подошел к Светловолосому и с силою сжал ему локти. Светловолосый не обернулся. Тень ремня, висевшего на руке подошедшего, упала на песок. Он подождал, пока ему стянут руки, и равнодушно поплелся за отрядом…

* * *

Рысьи Меха радостно встречал беглецов из отчей пещеры. Каждый беглец был ему дороже толпы бобров, и он не скрывал этого. Легче Стрелы ходил за ним, как теленок за оленихой, и странно было юноше, что опытный охотник так долго не мог овладеть мамонтовой пещерой. Хотя Легче Стрелы пришел один, бобры стали от его прихода еще увереннее. Были тут рядом с ними, как свои, и Рысьи Меха, и Лесной Кот, и Легче Стрелы, и бежавшие от Коренастого; могли притти и другие. Число бобров тоже постепенно увеличивалось. Тропа от озера стала явной даже для ребенка. По-двое, по-трое пробирались бобры к новым местам. Дом и племя были за спиною, пищи вдоволь, на курганах трещали костры, где-то рядом, в чащах лесных, скрывалась желанная добыча.

Солнце грело спины. Проносились мимо косяки лошадей. Бобры шли дальше и гортанным резким криком встречали догонявших сородичей.

Старая Рысь увидала желтые холмы и озеро. Она была утомлена, и озеро не вызвало в ней никаких воспоминаний. Не доходя до него, она своротила в лес. Котяток не было с нею. Рысьи Меха не шел, как бывало, где-то впереди. Старая Рысь отбилась от пещерного становища. Но и озерные родичи стали чужими. Казалось, что начинается какая-то новая, непонятная, нудная, тяжелая жизнь.

Старая Рысь почувствовала слабость, точно перед родами. Влево от тропы был пригорок, под пригорком мшистая яма. Лечь бы и заснуть! Недозрелые ягоды ежевики привлекли ее внимание. Старая Рысь опустилась на мох, срывала кислые ягоды, долго держала их на губах, все думая об одном — куда бы ей забиться и заснуть…

(примечание к рис.)

Человеческий шорох. Четыре бобра гуськом пробирались от опушки. По движениям и по оружию Старая Рысь догадалась, что они уходили надолго и не за добычею для дома. И, усилием воли прогнав утомление, кинулась за ними. Зачем — она не знала. Так надо было. Где-нибудь в тех местах, куда шли эти люди, гонит дичь и он, Рысьи Меха.

* * *

— А когда найдешь его живого, что будет? — спросил Легче Стрелы.

Рысьи Меха указал на бобров.

— Не мы — племя. Бобры — племя. Не мы найдем Косоглазого. Они найдут. Им и знать, что с ним делать.

Легче Стрелы вопросительно повел бровями.

— Убьют?

— Тебя не убили — не убьют и его. Крючок — не бобр. Коренастый — не бобр. Кто его убьет!

Легче Стрелы засмеялся приглушенным смехом. Он хотел откровенно объяснить Рысьим Мехам, что юноши бегут из древнего становища не ради него, хотя все знают, что он лукав и силен, и хотя он, единственный из старших, поверил Косоглазому, и не ради бобров, которым не следует особенно верить, а ради Косоглазого, которого, может быть, даже и нет среди живых! Но он остерегся говорить так дерзко и, приплясывая совсем так, как это делал Косоглазый, отошел в сторону.

— Воротись, — негромко приказал Рысьи Меха, наблюдая за ним скошенным взглядом.

Легче Стрелы послушно возвратился.

— Хочешь, чтобы скорее было? Бобры — не лесные люди. Тебе легче, чем им, рыскать по лесу. Иди.

Легче Стрелы послушно повернулся к лесу.

— Возьми одного из бобров с собою! — крикнул Рысьи Меха.

Но в этом случае Легче Стрелы проявил своеволие. Он притворился, будто не слышит старшего, хмуро, по-заячьи повел ухом и исчез.

Легкий хруст — и лесная тишь. Надолго. Быть может, на века, пока снова раздастся здесь человеческое слово. Рысьи Меха вытянулся, взглянул на небо и размашистыми шагами взошел на курган. Далеко над высоким берегом реки, где было древнее становище, занялся огонь тревоги.

«Не на нас ли поднялось родимое племя?» подумал Рысьи Меха.

* * *

Чужое племя придвигалось полукругом к становищу. Когда до нападавших стали доноситься человеческие голоса, Светловолосый, с тем же равнодушным видом, с каким брел за чужими, пошевелил туго стянутыми руками, точно пытаясь освободить их, и кинулся в воду. Два или три дротика пронеслись вслед за ним. Они воткнулись в спину плывущего и торчали над водою, как стебли тростника. Светловолосый попытайся удержаться на поверхности, работая ногами, но скоро устал и тоскливо забился, то уходя с головою в воду, то всплывая на поверхность. Люди больших вод перестали обращать на него внимание.