Лайош Мештерхази - Свидетельство

• Название: Свидетельство
• Автор: Лайош Мештерхази
• Издательство: Правда
• Жанр: О войне
• Год: 1983

Лайош Мештерхази, писатель-коммунист, написал роман о Будапеште. Автор рассказывает о родном городе военных лет, о его освобождении советскими войсками от господства гитлеровцев, о первых днях мира.

---

— Сколько человек выйдут?

Воцарилась немая тишина, пока ее не нарушил женский голос:

— Все, конечно.

Управляющий торжествующе посмотрел на Ласло.

— В нашем доме порядочные люди живут!

Ласло спросил управляющего, как его зовут.

— Доктор Золтан Тегзе, помощник адвоката.

Он был странно горд за свой дом и даже зарделся слегка, видя, что Ласло записывает его фамилию.

Ласло вышел из этого дома веселым: «Хоть об этом расскажу капитану».

В воротах комендатуры его остановил часовой, что-то спросив по-русски.

— Не понимаю, — ответил Ласло. — Толмач!

Не замедлил явиться долговязый горе-переводчик.

— Чего вам?.. Господин гвардии капитан работать, господин гвардии капитан сейчас нельзя.

В конце концов Ласло пропустили. Он рассказал коменданту о решении, принятом Национальным комитетом. Капитан одобрительно кивнул.

— А как население?

Ласло рассказал о собрании жильцов на Туннельной улице. И тогда капитан впервые за все время их знакомства улыбнулся.

— Хорошо! — И, через переводчика, пообещал: — Я выделю вам в помощь взвод пограничников. Надо будет осмотреть место, где рыть будете. Если есть какие невзорвавшиеся снаряды, бомбы — пусть прежде их обезвредят, чтобы не случилось несчастья. Они же взрывом отроют яму, чтобы вам меньше кирками долбить пришлось. Дадим вам для начала десяток бочек бензину: сжечь конские трупы. Все тачки, какие у нас есть, вам отдадим. Для усиления санитарного обслуживания в вашем распоряжении будет врач комендатуры с четырьмя фельдшерами. Если еще что понадобится, скажете.

Лицо Ласло расплылось в улыбке до ушей. Вот вам, господин Озди!..

— Помоги себе сам, а бог уж не забудет, — проговорил он вслух. Толмач тщетно мучился с переводом, — комендант так и не понял, чего хотел Ласло от своего бога.

— Поговорка такая.

— А-а! Поговорка! — повторил комендант и сквозь смех что-то еще сказал переводчику.

Что он говорит?

— Говорит: откуда венгр иметь такую поговорку?

— Ну, хорошо, — сказал комендант и уже протянул было Ласло руку, но, вспомнив еще что-то, добавил: — Завтра утром буду осматривать район. Пойдемте вместе.

Квартира встретила Ласло безмолвная, пустая. В темноте он проковылял на кухню, зажег питавшуюся мазутом коптилку. На столе лежала записка, придавленная гирькой, чтобы не унесло сквозняком: «За мной наконец приехали. Уезжаю в Пешт. Малютка Кати у доктора, наверху. Присмотрите, пожалуйста, за ней. Вернусь сразу же, как только будет возможно. С приветом — Магда Фабиан. P. S. Вчера в Шоймаре удалось выменять тархони. Наварила вам ее с картошкой сразу на три дня. Стоит в духовке».

Ласло потерянно бродил по квартире. Заглянул в свою комнату, потом в «озорничную», где теперь спал дядя Мартон. С утра у Ласло не было во рту ни крошки, но он решил, что лучше подождет возвращения Андришко. Потом вдруг спохватился, что маленькая Катица, вероятно, тоже еще не ужинала, и пошел к дантисту. Оказалось, что девочку покормили и она теперь хотела спать и капризничала. Неумелыми руками Ласло переодел ее в ночную сорочку, с трудом уложил в постель.

— Сказочку! — требовала крошка.

Ласло попробовал уговорить ее, что нужно спать, но Катица возразила:

— Папа всегда мне рассказывал.

Пришлось сесть на край кровати и рассказывать ей про Белоснежку. Дошел до того, как Белоснежка сбилась с дороги в лесу, и сам сбился — хорошо, что Катица уже заснула.

В дверь постучали. Соседка. Спустилась сверху по-домашнему, в халате.

— Посмотреть хотела, как вам удалось управиться с малышкой.

— Спит уже.

— А вы умыли ее?

— Фу-ты! Забыл!

Соседка рассмеялась.

— Ладно, возьму-ка я ее лучше к себе. Все равно вам завтра рано уходить. Пусть уж будет она у нас все время. Я так и знала, что вы забудете ее умыть…

Ну, как он мог объяснить этой женщине, что ему лучше, веселей с этой малюткой, Но она, конечно, права: завтра утром его ждет комендант. А он даже умыть девочку перед сном забыл!

Соседка взяла Кати на руки вместе с одеялом, с подушкой. Девочка даже не проснулась. Покачала головкой, да и припала к женскому плечу.

Ласло занялся печкой, подбросил дров, растормошил огонь. Тем временем вернулся Андришко. Молча поужинали: оба крепко устали за этот день.

— Хаснош был здесь утром, — уже покончив с ужином, сообщил Андришко. — Весточку принес от семейства моего. Скоро возвращаются… Придется подыскать какую-нибудь пустующую квартирку. Отремонтировать ее и…

Они оглядели свое жилище. Каким оно вдруг сделалось неприветливым, пустынным! А как нравилось здесь Ласло, когда он поселился квартирантом у своего друга, архитектора Йожи, тогда еще только что женившегося. И как весело они жили тогда! На свадьбе у них Ласло был не только шафером: помимо своей воли он ускорил их брак.

Затем, летом сорок второго, Йожи призвали в армию, а в ноябре пришло его последнее фронтовое письмо… Где-то теперь Бэлла? Куда ее забросила война?

— А знаешь, сегодня у меня день рождения, — сказал Ласло.

— Да что ты? — повеселел старик. — Ну, что ж, желаю тебе долгих лет жизни! И сколько это тебе стукнуло?

— Двадцать девять.

— А я уж и не помню, когда мне было двадцать девять!

— Завершаю третий десяток.

— Н-да, — задумчиво проговорил Андришко. — Верно, верно. А вот Магда, сама, верно, того не зная, позаботилась и о праздничном ужине. Картошка с тархоней! Помнишь, как во время осады мы мечтали о картошке с тархоней?

Андришко полез в карман, достал из него свои дневной хлебный паек и, разломив пополам, отдал половину Ласло.

— Давай вымакивай им соус до конца да пойдем мыть посуду.

Они помолчали.

— А помнишь, как она для нас блинчики пекла? Носила воду этой… — начал было Андришко и смолк, подумав, что «эта» — теперь жена товарища Капи и что не следует верить каждой сплетне. — Целую неделю носила воду, а все же напекла нам блинчиков. — Андришко говорил медленно, устало умолкая после каждой фразы. — Если она вернется, надо бы ее здесь, в нашем районе, удержать…

«Если вернется? — повторил про себя Ласло. — Значит, и он не верит, что ее муж жив?»

…Из нее, между прочим, неплохой работник получится. Как-то мы с тобой упустили ее из виду! А она мне очень нравится…

Удержать?.. В Пеште уже показывают кино… Какой-то фильм: «Товарищ П.». Ласло сам видел анонс в газете. Кино! Да разве вернется сюда, на это кладбище развалин, тот, кто уже вырвался однажды? Да и зачем?

Спал Ласло теперь, когда их осталось совсем мало, в маленькой комнате, на кровати служанки. И всегда-то шаткая, она теперь и вовсе дышала на ладан. Вздохнешь поглубже — и заскрипит кровать, застонет, будто немазаная телега. А повернись неосторожно — совсем, наверное, завалится. «Весьма подходящее ложе для такого аскета, старого холостяка, как я! — подсмеивался над собой Ласло. — Высокоморальная кроватка». И зябко кутался в одеяло. «Упустили ее из виду», — вспомнились снова слова старого Андришко… «Пришла она к нам в канун рождества под видом служанки, а потом мы и на самом деле ее превратили в служанку, — думал он. — Ездила в Шоймар менять вещи на продукты, стряпала, убирала, обстирывала всех… А мы: один в райком, Национальный комитет, другой — в полицию. Домой только ночевать приходили. Даже в спорах-то наших Магда участия не принимала, только слушала молча. Внимательно слушала, — значит, ей все это тоже интересно было. А мы тут разглагольствовали о женском равноправии, а сами… Может быть, она даже ждала, когда мы наконец ее пригласим. Наверняка ждала. И в конце концов обиделась… А может быть, разыщет своего Фери? И почему я тогда решил, что тот убитый на Цепном мосту, — он, ее Фери? В самом деле: почему именно он? Молодой ученый, да у него столько друзей!.. Уж наверное, спрятали они его где-нибудь, вот и пропал его след. А сам-то ты захотел бы вернуться сейчас из Пешта? — спрашивал себя Ласло. — В Буду, где две тысячи человеческих трупов, четыре тысячи дохлых лошадей — сто вагонов разлагающихся, отравляющих все вокруг тел на улице. Да это еще похуже невзорвавшихся бомб… А мне пошел тридцатый год… И когда еще здесь установится нормальная жизнь…»

Перед его закрытыми глазами промелькнуло бурое от гнева лицо Озди, выпученные глаза Поллака, отбарабанившего свое: «Присоединяюсь к предложению моей партии», комендант с его «Хорошо!» — вдруг вспомнилось, что завтра ему еще нужно бы заглянуть в сад, в Крепость, узнать, как там дела с рассадой. Здесь, вдоль бульвара Ловаш, в Табане, по Вермезё и на Солнечной горе, — столько места для посадки овощей!..

Ласло заснул.

3

Ласло рылся в бумагах на столе у Сечи, как вдруг из всей этой кипы газет, печатных и на гектографе размноженных брошюр, жалоб и писем выскочило и попалось ему на глаза чье-то заявление о приеме в партию. Написано оно было карандашом. Ласло показался знакомым почерк заявления, эти неумелые, угловатые буквы. Но где он видел этот почерк, вспомнить не мог.