Лайош Мештерхази - Свидетельство

• Название: Свидетельство
• Автор: Лайош Мештерхази
• Издательство: Правда
• Жанр: О войне
• Год: 1983

Лайош Мештерхази, писатель-коммунист, написал роман о Будапеште. Автор рассказывает о родном городе военных лет, о его освобождении советскими войсками от господства гитлеровцев, о первых днях мира.

---

Денеш шарил в темноте, нащупывая свою одежду. Потом долго танцевал на одной ноге, запутавшись в штанинах. Двое других гостей тоже одевались. Ласло повернулся к ним от окна.

— Русские уже здесь! — прошептал он. — Просто не верится!.. Слышите — их артиллерия! Это вам уже не «призыв» Хорти[20]!

Впрочем, и тогда, 15 октября, друзья верили, разумеется, не в Хорти!

Они верили в силы развернувшего бурную деятельность Сопротивления. Верили в пятьдесят студентов Белы Пакаи, сидевших в школе на Ладьманёшё — с автоматами на шее, с сумками, полными гранат: обращению с оружием их обучили за несколько дней кадровые офицеры в Надьтетене. Верили в членов «Союза Пала Телеки», которые, по слухам, заняли одну из крупнейших типографий в Будапеште. Верили в Чепель, в проспект Ваци, в Кишпешт[21].. Верили, что стоит только нескольким смельчакам начать, как им на помощь сразу явятся тысячи, десятки, сотни тысяч — вся столица. И еще — верили в четыре отборные дивизии, в давно уже волнующуюся, недовольную полицию, в приказ, якобы отданный всем подразделениям ПВО — открыть огонь по немецким танкам, если те попытаются приблизиться к городу.

Ласло Саларди сидел у телефона на третьем этаже, у знакомого дантиста. А внизу, у самого Ласло, собралось человек десять молодых ребят — рабочих, студентов, товарищей по партии, просто приятелей. Одни пришли с донесением, другие ждали приказаний… Ждал сигнала и Лаци Денеш — сигнала бросить в бой свой молодежный отряд…

Дантист под каким-то предлогом выпроводил домашних в соседнюю комнату, отлично понимая, что не от больного приятеля ждет звонка Ласло все воскресенье напролет, а сам тем временем что-то торопливо строчит карандашом — одну страницу за другой.

В полдень позвонили из типографии. Молоденький паренек, рабочий, вскочил на велосипед и укатил туда с текстом листовок. Впервые призывы «Венгерского фронта» будут набраны в большой типографии на современных линотипах!.. Через час с радио позвонил Миклош. Его бросили на защиту Дома радио. Ура! На это они даже не рассчитывали!

И только одного звонка они так и не дождались. Того звонка, которого Ласло ждал с наибольшим нетерпением. И не один Ласло: в городе было десять, двадцать, а может, и больше подобных ему дежурных командиров вооруженных повстанческих рот, готовых на все бойцов Сопротивления…

Они не знали, что вместо отборной, вооруженной автоматами роты к Дому радио был направлен отряд новичков, студентов с экономических курсов, во главе с Миклошем Сигети, что из их винтовок нельзя было стрелять, так как к ним выдали старые, негодные боеприпасы. Миклош попробовал выстрелить из своей винтовки, но она дала осечку. Старый привратник Дома радио, отставной унтер-офицер, взял у него из рук ружье посмотреть, что с ним, тогда оно вдруг выстрелило, продырявив крышу лифта. Это был единственный выстрел при «обороне» радиоцентра, когда его захватывали немцы.

Не знали дежурные отрядов Сопротивления и о том, что едва отлит был набор манифеста «Венгерского фронта», как его тотчас же поспешно бросили в переплавку, а наборщики разбежались кто куда.

А сопротивленцы, ничего не понимая, после полудня услышали вдруг по радио немецкие марши и затем: «Генерал-полковнику Карою Берегфи срочно прибыть в Будапешт!..» Они не понимали, почему по улице Аттилы, один за другим, мчатся к центру города немецкие танки и — ниоткуда ни единого выстрела!

А когда в Крепости наконец началась перестрелка, поступил приказ — не тот, которого они ожидали, другой: «Отставить, разойтись!»

Связные расходились осторожно, по одному. Они несли печальное распоряжение в школу на Ладьманёшё, в типографию… Полетели в водостоки гранатные подсумки; в подворотнях, в кустах вокруг вилл валялись поломанные автоматы… По улицам разъезжали грузовики, набитые пьяными, горланящими марши нилашистами… А ночью по темным переулкам, крадучись от ворот до ворот, пробирался в Обуду Лаци Денеш, чтобы вовремя распустить свой отряд, пока кто-нибудь не провалился…

С того самого дня друзья и не собирались все вместе. Пока еще было неясно, откуда и какая опасность грозит им в изменившейся обстановке. Встречались лишь изредка, по двое, как бы случайно. Так однажды под вечер Денеш дождался появления Саларди из банка. «Нужен текст листовки для служащих частных предприятий», — сказал он. Ласло написал и на другой день в спичечной коробке передал Денешу свернутую в несколько раз бумажку с текстом… Иногда звонили Пакаи, Сигети, стараясь придать своим сообщениям видимость делового разговора. Впрочем, им и нечего было сказать, кроме: «Живы, держимся, пока все в порядке…»

Но в этот вечер Денеш и Пакаи, по-видимому, заранее договорились встретиться на квартире Саларди — по делам Студенческого комитета. И уже совсем нежданный, поздно ночью, после радиопередачи из Москвы, явился Миклош — в наряде по части были его дружки, и он мог не возвращаться в казарму хоть до утра.

Худощавый, белокурый Пакаи взволнованно бегал по комнате и говорил, говорил. Минувшие три недели дались и ему нелегко.

— Студенчество недовольно, — кипятился Пакаи. — Агитация против угона населения в Германию — пройденный этап. Теперь люди требуют оружия!

Горячий Миклош Сигети готов был хоть сейчас в атаку. Саларди казалось, что трезво оценивает обстановку лишь он один.

— Во-первых, все наши разбрелись кто куда, — возражал он. — Все это «великое движение Сопротивления» кончилось тем, что все попрятались в кусты.

— Можно снова собрать людей.

— Как же! Даже и к пятнадцатому октября готовились несколько месяцев.

— Соберем, сколько сумеем. Ведь нужно только начать!..

Ласло недовольно вздохнул. Все начинать сызнова?.. Летом было куда проще… Одно дело, когда у власти было правительство Лакатоша[22], другое — теперь…

Шестнадцатого октября Ласло Саларди пришлось отправиться на службу. Друзья решили, что у него все в порядке и уходить из банка нельзя. Его служебный телефон — самый надежный пункт связи. Да и квартира его может понадобиться…

Ну и, конечно, он угодил в западню! Как бы ты ни маскировался, но за много лет службы на одном месте, конечно, не раз случалось обронить неосторожную, необдуманную фразу. Да и «Непсаву»[23] частенько видели у Ласло в руках…

Допрашивали с утра до вечера. В бывшей приемной председателя правления набралось их, неблагонадежных, человек двадцать. Вызывали по одному. Секретарь нилашистской ячейки грозился предать всех «Трибуналу возмездия»[24] — там, мол, их «уберут» без всяких церемоний… Их было двадцать, в том числе несколько старейших, незаменимых служащих банка… В конце концов отделались сравнительно благополучно: над подозрительными учредили гласный надзор полиции, а осуществление его возложили на нилашистского Правительственного комиссара банка… Взломали и обыскали стол Ласло. Каждую ночь он ждал обыска и дома И еще ждал: когда же пронюхает о нем что-нибудь комиссар: или просто когда комиссару вздумается передать его все же «Трибуналу возмездия»?..

Подавленный нависшей над ним опасностью и мрачными своими думами, он чувствовал себя в эти недели одиноким, как никогда. Родители его, жившие в Бекеше, еще в начале осени очутились по ту сторону фронта — они были свободны… Эх, если бы тогда, осенью, он смог уехать к ним, домой!.. Уехала и Бэлла еще в июле.

Бэлла — жена давнишнего хорошего друга Ласло — была красивой женщиной, но Ласло упорно старался не видеть в ней женщину. И так же упорно ждал возвращения с фронта своего друга, объявленного погибшим. Но время шло, и однажды молодая вдова разрыдалась у него на плече: мужчины, мол, пользуются ее доверчивостью, а она, молодая и беспомощная, осталась одна с ребенком на руках… Словом, не много было нужно, чтобы между ними вспыхнуло чувство. Четыре месяца промчались для Ласло, как счастливый сон, он ждал лишь, когда кончится война, чтобы пожениться с Бэллой. Девчурка ее звала его «папочкой». Но затем пришло последнее военное лето, а вместе с ним и первые крупные воздушные налеты. Как-то вечером Бэлла, вернувшись домой, объявила, что она приняла приглашение одного молодого помещика и уезжает вместе с девочкой к нему, в Залу. У Ласло было скоплено немного денег, Бэлла и их забрала с собой, оставив взамен домашнюю утварь — ту, что все равно не умещалась на грузовике и оставалась под бомбежками на волю случая… Как выяснилось, эта «чистая» и всем сердцем любимая им женщина уже несколько недель была содержанкой какого-то прощелыги, безусого отпрыска графского рода.

Так вот и обрушились на плечи Ласло все беды разом: политические осложнения, прямая опасность для жизни, разочарование в любви и еще множество пренеприятных житейских тягот. Купить на зарплату можно было все меньше, в магазинах было пусто, да и в кладовке хоть шаром покати… а в угольном погребе только угольная пыль. Но молодого человека — ему только что исполнилось двадцать восемь, — по характеру склонного к богемной неустроенности, не слишком тревожили эти заботы.