Джордж Хичкок - Приглашение на охоту

• Название: Приглашение на охоту
• Автор: Джордж Хичкок
• Жанр: Ужасы и Мистика

Мелкий клерк из провинциального городка получил приглашение на аристократическую псовую охоту. Неожиданная честь подняла его в глазах окружающих… Надолго ли?

---

Джордж Хичкок Приглашение на охоту

Первым побуждением после получения было бросить его в огонь. Они не вращались в том круге, и он чувствовал, что для них слишком самонадеянно на основании нескольких слов, которыми обменялись в торговом центре, и редких случайных встреч на перекрестках включить его в их планы. Конечно, видел он их часто — гуляющих за высокими железными пиками оград, окружавших их владения, видел их женщин в чайных платьях пастельных тонов, подающих мартини под полосатыми зонтиками лужаек, и мужчин, учтивых и бронзово-загорелых в обеденных пиджаках или морских костюмах для яхты — но он всегда был аутсайдером, почти как Подсматривающий Том.

— Наиболее милосердная интерпретация, — сказал он Эмилии, — предположить, что это ошибка.

— Но как такое может быть? — отозвалась жена, держа конверт тонкими розовыми пальцами. — В Мэрин-Гарденс есть только один Фред Перкинс, и номер дома написан в высшей степени аккуратно.

— Но для приглашения нет никакой земной причины. Почему из всех людей приглашен я?

— Я думаю, — сказала Эмилия, помогая ему надеть пальто и пристраивая в его карман пару сэндвичей, аккуратно завернутых в алюминиевую фольгу, — тебе надо бы восхититься. Для тебя это настоящий шаг вперед. Ты весьма часто жаловался на недостаточность наших социальных контактов после того, как мы уехали из города.

— Но это фантастика, — сказал Перкинс, — и я, конечно, не пойду, — и выехал из своего одноэтажного калифорнийского сельского коттеджа, крытого дранкой, чтобы присоединиться к массе машин, ждущих его на шоссе.

Всю дорогу до города, словно собака с больной лапой, он тревожился и терзался все той же, по-видимому неразрешимой, проблемой: чем он привлек их внимание? Что в его внешности или поведении было такого, что выделило его из всех остальных? Это, конечно, произошло в тот день, когда самая молодая из них приплыла с залива на гоночном катере, и по чистой случайности (как тогда казалось) он оказался единственным человеком на пирсе в пределах досягаемости швартовочного линя. Он вспомнил тот момент с удовольствием — загорелая блондинка наклонилась с бушприта с концом манильского каната в свободной руке. «Лови!» — крикнула она, и в то же мгновение бросила в его сторону свободный конец веревки. Он ловко поймал его и осадил на тумбу, ослабляя продвижение катера. «Спасибо!» — сказала она через сужающуюся полоску голубой воды, но в ее глазах не было ни следа признательности; даже и в следующее мгновение, когда яхта была надежно привязана к набережной, она не пригласила его на борт и даже не подтвердила его присутствие на пирсе. Нет, едва ли это был тот момент, о котором он думает.

Уже в Агентстве он пытался отмести от себя проблему, но это его не успокоило. В конце концов, жертва раздражительно всепроникающей тревоги, которая сделала концентрацию решительно невозможной, он оставил свой стол и прошел к телефону в холле (много лет назад письменное порицание Хендерсона заставило его навсегда быть щепетильным в вопросе пользования телефоном Агентства для личных дел), бросил в него монету и позвонил своему партнеру по гольфу, по имени Бьянки.

За ленчем они встретились в тихом ресторане на Мейден-Лейн. Бьянки был молодым человеком, недавно из юридической школы, его все еще впечатлял невероятный блеск общества. Приглашение приведет его в трепет, думал Перкинс, он итальянец во втором поколении и, похоже, когда-то положил глаз на одну из этих.

— Проблема в том, — вслух сказал он, — что я не уверен, почему они пригласили именно меня. Я едва их знаю. В то же время, я не хотел бы делать чего-нибудь, что могло бы толковаться, э-э, как, э-э…

— Неповиновение? — предложил Бьянки.

— Наверное. Или назовем это ненужной дерзостью. Нельзя игнорировать их влияние.

— Ну, давайте, вначале я взгляну на него, — сказал Бьянки, докончив свой вермут. — Оно у вас с собой?

— Конечно.

— Ну, давайте, посмотрим.

Бедный Бьянки! Было очевидно, что он умер бы, чтобы получить собственное приглашение. И было так же очевидно из его нечеткого, неразвитого английского и прыщей на лице, что он никогда его не получит.

Перкинс достал конверт из папки и вытащил твердую карточку с серебряными краями, положив ее на стол текстом вверх.

— Гравированная, — показал он.

— У них всегда так, — сказал Бьянки, надевая роговые очки для чтения, — но это еще не доказательство. У них не бывает настоящей вещи без водяного знака. — Он поднес конверт к настольной лампе, надеясь, как его понял Перкинс, что вся затея окажется розыгрышем.

— Знак есть, — признал он, — боже мой, есть! — И Перкинс отметил нотку невольного уважения в его голосе, когда он показал на двух стоящих на задних лапах геральдических львов и расчерченный на аккуратные четвертинки геральдический щит. — Настоящий Маккой, никакой ошибки.

— Но что мне теперь делать? — спросил Перкинс с нотой раздражения.

— Вначале посмотрим подробности.

Бьянки изучил выгравированную надпись:

Просим

Почтить Своим Присутствием Охоту

Шестнадцатого Августа Сего Года.

(О.О.) Соответствующий наряд об.

— «О.О.» — это ответ ожидается.

— А «об.»?

— «Об.», — объяснил Бьянки, — это от слова «обязателен».

— Понятно.

— Ну и?

— Проблема в том, — сказал Перкинс слишком громким голосом, — что и меня нет желания идти.

Он увидел, что Бьянки недоверчиво уставился на него, но это лишь укрепило его упрямство.

— Это навязывание. Я их не знаю, и так уж получилось, что у меня другие планы на шестнадцатое.

— Ладно, ладно, — успокаивающе сказал Бьянки, — не надо кричать. Я прекрасно вас слышу.

Перкинс в замешательстве оглядел ресторан и перехватил укоризненные взгляды официантов. Очевидно, он настолько эмоционально переживал свое затруднительное положение, что потерял контроль над собой; он торопливо положил приглашение обратно в конверт и вернул в папку. Бьянки встал и сложил свою салфетку.

— Поступайте, как хотите, — сказал он, — но я знаю дюжину людей в городе, которые отдали бы правую руку за такое приглашение.

— Но я не охотник!

— Всегда можно научиться, — холодно ответил Бьянки, помахал официанту, оплатил счет и удалился.

Межу тем, слух о приглашении, очевидно, уже прошел по агентству, ибо Перкинс заметил, что к нему относятся с новым интересом и уважением. Мисс Нетерсоул, старшая библиотекарша, обратилась к нему возле холодильника глубоко проникновенным тоном:

— Я так рада за вас, мистер Перкинс! Никто во всем офисе не заслуживает этого больше вас.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил он, пытаясь спрятать свое замешательство, склонившись к фонтанчику, — но дело в том, что я не иду.

— Не идете? — Богатый жемчужный тон голоса (продукт бесчисленных уроков дикции) рассыпался каскадом журчащего смеха. — Как вы с серьезным видом можете говорить такое? Вы видели ротогравюрный отдел?

— Нет, — коротко ответил Перкинс.

— Там написано все. Список гостей, поставщики, даже карта местности. Я бы все отдала за такое приглашение!

Несомненно, отдала бы, подумал Перкинс, глядя на ее квадратную мужеподобную безгрудую фигуру, это как раз тот вид спорта, что мог бы позабавить тебя, но вслух он лишь произнес: «У меня другие обязательства», и вернулся к своему столу.

После ленча он нашел ротогравюрную страницу, засунутую под стекло на своем столе. Понимая, что все глаза в офисе тайно устремлены на него, он даже не развернул ее, а просто положил в карман пиджака, и лишь позднее небрежно поднялся и прошел мимо длинного ряда столов в мужскую комнату, где оказался в уединении запертой кабинки и дрожащими руками расправил ее на коленях. Мисс Нетерсоул была права: список гостей оказался по-настоящему ошеломительным. Он занял три колонки шрифтом в шесть пунктов; титулы сверкали в газете, как алмазы, там были генералы, государственные чиновники, промышленники и президенты университетов, издатели больших журналов, звезды кино и полярные исследователи, радиообозреватели, регенты, романисты, завоевавшие престижные премии — но Перкинс никак не мог начать усваивать список. Его глаза рыскали по смешавшимся слогам, и под конец, с немалой долей восторга он натолкнулся на то, о чем подсознательно думал: «Мр. Фред Перкинс». Это было все, никакого дополнения, ни Др., ни През. Унив., ничего.

Он прочитал собственное имя четыре раза, потом аккуратно сложил бумагу и положил назад в карман.

— Что ж, — сказал он с тонкой улыбкой, — я не пойду, вот и все.

Но Эмилия, очевидно, тоже видела газету.

— Телефон звонил весь день, — информировала она его, как только он вошел в дом и пристроил портфель в плетеном кресле у телевизора. — Все, конечно, яростно завидуют, но не осмеливаются признаться, так что я не получаю ничего, кроме поздравлений.