Виктор Обухов - Серебрянная игла

• Название: Серебрянная игла
• Автор: Виктор Обухов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Дополнение к повести «Тайная болотных демонов». Но это не приквел и не сиквел. скорее вбоквел

---

Виктор Обухов СЕРЕБРЯНАЯ ИГЛА

Эта странная пара встретилась мне в поезде, следовавшем по маршруту «Москва-Тбилиси». Вагон, как это часто случается, был почти пуст. В самом первом купе ехала веселая восточная компания, за три купе от них располагался я, и в предпоследнем — Надя и Павел. Так их звали. Я довольно быстро перебрался к ним и очень мило (хотя и несколько странно) провел скучное дорожное время. Они тоже были рады собеседнику; к тому же выяснилось, что мы — земляки. Людьми они показались мне веселыми и беззаботными, особенно Надя. Она заигрывала со мной самым недвусмысленным образом и чуть не с первой же минуты знакомства. Спутник ее не проявлял по этому поводу никаких признаков недовольства. Это-то и было странно; тем более, оказалось, что Павел и Надя — муж и жена. Как я смутился, узнав это!.. Но Павел ничуть не походил на ревнивого мужа. Я бы сказал, что он вообще на мужа не походил. Может, поэтому у меня и осталось не вполне понятное впечатление о нем. Трудно понимать мужа, жена которого на его глазах так и вешается на шею первому встречному, а он только болтает и хохочет… А Надя была прекрасна. Прелестная блондинка, великолепного сложения, с пышным бюстом и очаровательно-нахальными повадками. Трудно было не потерять голову от этой девушки. Мы болтали о чем попало и пили сухое белое вино. Надя положила ногу мне на колени, и восторженно гладил ее под столом… Несмотря на смехотворные градусы сухого белого, я сам себе казался вдребезги пьяным. Потом мы жадно, взахлеб целовались в тамбуре; и, если бы вагон был купейным, я бы без раздумий увел Надю в любое пустое купе, — да не увел бы! На руках унес! — совершенно не посчитавшись с присутствием супруга. А там будь что будет. Люди строгих правил, несомненно, уже уверились, что я — негодяй, для которого нет ничего святого; в оправдание свое могу только сказать, что я прекрасно понимал свою окаянность по отношению к Павлу, но обаяние этой женщины было сильней моих моральных представлений (они у меня есть, честное слово, есть!). В конце концов, я настолько сошел с ума, что даже отсутствие места не остановило бы меня, но как раз тогда дверь в тамбур открылась и вошел Павел… Я приготовился принять любую кару за свои дела (клянусь, я принял бы ее безропотно!), но Павел, отослав Надю обратно в вагон, только сказал мне:

— Я вас понимаю и, как бы вам странно это ни показалось, не сужу. Моя жена — очаровательная женщина, но с некоторых пор она немного… ну, скажем так — свойственны ей порой не совсем нормальные поступки… увы. И потому, если бы я сейчас хотел кого-то обвинить, то, несомненно, не вас. Но я не хочу винить никого; я хочу вас только попросить, как порядочного человека: возвращайтесь в свое купе и ложитесь спать. Можете притвориться, что вы пьяны. Я так и доложу Надежде. Из дальнейшего знакомства, поверьте, ничего хорошего для вас не выйдет. И для нее тоже. Мы это уже проходили. Не стоит расстраивать нервы больной женщине…

Я почему-то поклонился и вернулся в свое купе. Заснуть долго не удавалось; все крутились в голове сумбурные воспоминания сегодняшнего вечера. Потом, наконец, воспоминания незаметно перетекли в сон.

Меня разбудил Павел и пригласил позавтракать с ними. Он был такой же, как вчера, — улыбался, много и громко говорил, и было видно, что он не обижается за вчерашнее. Мне же было настолько неловко, что я за столом больше отмалчивался, говорил невпопад и так невразумительно, что Надя удивленно спросила мен:

— Что с вами, Саша?..

На что я ответил фразой о коварном действии на меня белого сухого. Потом мне с грехом пополам все ж удалось «встроиться» в беседу. Я даже несколько раз повеселил моих попутчиков удачными остротами. Я избегал смотреть на Надю, потому что чувствовал, как она опять «намагничивает» меня. Болела распухшая губа: Надюша при поцелуе прокусила мне ее. Скверная привычка; впрочем, от такой женщины можно снести все. Сама Надя была весела, много говорила, рассказывала долго о чудном месте, в каком они с мужем живут, и приглашала в гости. Павел подтвердил приглашение, правда, многозначительно добавив при этом: «Если будет желание…» Я приблизительно знал те места, о которых они говорили, но желания посетить моих новых друзей после вчерашнего не испытывал. Однако я поблагодарил их и обещал приехать, если выйдет возможность.

Мы простились на вокзале. Павел и Надя должны были идти на пригородный вокзал на электричку, я направился к трамвайной остановке. Мы еще раз пожали друг другу руки, Надя вновь напомнила мне об обещании посетить их, я поблагодарил и простился, намереваясь никогда с этой парой не встречаться.

Если бы так все и кончилось, лучше не стоило бы и желать. Но, к сожалению, история только начиналась. Прожив в городе около месяца, я однажды поймал себя на том, что думаю о Наде. Как только я себя поймал на малом, сразу же поймал и на большем: я понял, что каждый день — вот уже почти месяц — думаю о ней. И тогда уже открылась настоящая истина: я понял, что меня неудержимо тянет к этой странной девушке, и что я не сегодня-завтра отправлюсь к ней…

Я пробовал отговорить себя. Я твердил, расхаживая по комнате, что моя знакомая — не в себе, это было видно невооруженным зрением, и неблагородно ухудшать ее состояние. Не помогло. Даже наоборот: то, что она «со странностями», придавало особую (согласен, не очень хорошую) прелесть девушке в моих глазах. Тогда я вспомнил, что она — замужем, и муж ее — весьма достойный человек. Опровержение последовало сразу: не достойный, а глупый; неужто нормальный муж повел бы себя так, как Павел, поймав на месте преступления соблазнителя (ну, почти) своей жены? Да и стала бы жена при нормальном муже запросто вешаться на шею первому встречному? Не-ет, — возражал я, — что-то здесь неладно…

Подобным же образом я опроверг еще много здравых соображений своей совести. О, если б я прислушался тогда хоть к одному из них! Если бы не охватило меня поистине гибельное безумие!.. До сих пор, когда я вспоминаю эту историю, меня словно окатывает ледяной водой. Верно говорили древние: кого боги захотят погубить — лишат разума.

Однако судьба в то время была всерьез против меня. Моя совесть не была еще окончательно побеждена, когда я получил странное письмо от Павла. Вот оно.

«Дорогой Саша!

Не удивляйтесь неожиданному письму. По вашей редкостной фамилии не много труда составило отыскать ваш адрес в справочном бюро. Что же касается автора данного письма, то хочу напомнить, что мы с вами немного знакомы. Надеюсь, вы помните меня и мою жену (поезд, около месяца назад). Жена моя приглашала вас в гости, вы обещали, но, как я понял тогда, не собирались выполнить обещание. Поверьте, я вам очень благодарен. Вы — честный и благородный человек. И именно поэтому я обращаюсь к вам. Обстоятельства наши складываются не очень хорошо, и потому я вынужден просить вас приехать к нам, потому что на Михалыча надежда плоха. Поверьте, я не стал бы тревожить вас, если бы причины были не столь серьезными. Речь идет больше, чем о жизни и смерти. Надеюсь, вы успеете. Если не застанете меня — обращайтесь к Михалычу. Я ему все объясню. На самый крайний случай — к данному письму прилагается игла. Она серебряная. Вбейте ее кому-нибудь в пятку.

С уважением и надеждой, Павел».

«Не с уважением и надеждой, а с Надеждой и приветом» — подумал я, прочитав это письмо. С приветом уж несомненно. Игла из письма была чуть больше той, какую именуют «цыганской». Я с раздражением крутил ее двумя пальцами. Вот не было печали, сама пришла. По мнению этого безумца, я сейчас же выбегу на улицу и начну тыкать этой иголкой в пятки всем встречным!

«А еще говорил, что жена у него ненормальная. А сам-то…»

И здесь мне стало страшно. Страшно за мою Наденьку. Я представил: сумасшедший Павел, стакнувшийся с каким-то другим сумасшедшим (Михалыч), — и несчастная женщина. Что они могут сделать с ней?..

Я бросился собирать вещи. Через полчаса электричка уже увозила меня из города. Мне казалось, что она еле плетется. Я не находил себе места, беспрестанно курил и все вспоминал Павла. Как я еще в поезде не догадался, что он сумасшедший? Где были мои глаза!

Но потом я еще раз перечитал письмо Павла… и немного поостыл. Я мчался вызволять женщину из рук сумасшедшего, однако этот сумасшедший сам просил меня приехать! Причем незамедлительно. Я как-то упустил это обстоятельство при первом чтении. Меня сбили с толку последние, явно безумные, строки. Что-то здесь было не так. Может, безумие накатывает на Павла временами, и он, зная это, просит приехать и — если что — защитить от него жену? Но тогда причем здесь игла? Не может человек быть в начале письма нормальным, а через несколько строк — уже сумасшедшим. Тогда что же случилось у них?..

Яснее письмо после нового прочтения не стало, но, однако, на меня все же снизошло спокойствие. Это было нездоровое спокойствие человека, понимающего, что он не может предотвратить неотвратимое… Речь шла о чем-то таком, чего я не учитывал в своих размышлениях. И мне оставалось только ехать дальше и надеяться, что все разъяснится на месте.