Эксперт Эксперт - Эксперт № 29 (2014)

• Название: Эксперт № 29 (2014)
• Автор: Эксперт Эксперт
• Жанр: Публицистика

---

Драма на диване

Так что складывается впечатление, что культурно-иерархическая пирамида перевернулась. И сегодня глубины, утонченности, подлинной драматичности ждут скорее от сериалов. А вот «большой» кинематограф превратил кинотеатр как раз в центр развлечений: аудитория в своей массе идет туда, чтобы насладиться спецэффектами и пережить те ощущения от ловкости людей и могущества технологий, которые возникают, например, на представлении «Цирк дю солей».

Хочу особо подчеркнуть: я вовсе не утверждаю, будто нет серьезных, вдумчивых фильмов или все сериалы замечательны. Совсем нет. Просто центр ожидания подлинной драмы, качественного драматического искусства переместился из кинотеатра на телевидение или в интернет. Последние, впрочем, различаются не технологией доставки сигнала, а поведением аудитории: смотрят пассивно — значит, телевизор; интерактивно взаимодействуют — интернет.

В общем, сегодня блокбастер в кинотеатре — это скорее фантасмагория или приют для совсем уж эстетов, а сериал — серьезная драма. Хотя, конечно, сериалы тоже бывают фантастическими или сказочными, а в кинотеатре можно увидеть примеры крепкого драматического искусства.

В новейшем русском сериале по произведениям Конан Дойла доктор Ватсон (Андрей Панин) доминирует над Шерлоком Холмсом (Игорь Петренко)

Фото: «Россия 1»

Взрыв на кинофабрике

Причины того, что прокатный кинематограф сместился в сторону развлекательного шоу с впечатляющими спецэффектами при сравнительной условной сценарной основе, многочисленны.

Наверное, первая из них в том, что видеорынок разросся и его объем за последнее время резко увеличился. Достаточно убедительно это подтверждают колоссальные бюджеты новых сериалов — один эпизод за три миллиона долларов уже не редкость. В то же время выросли и затраты на блокбастеры. То есть и у производителей, и у распространителей оказались в руках колоссальные деньги. А большие деньги означают и большие возможности.

Вторая причина связана с взрывным развитием технологий. Причем тут два направления, пересекающихся между собой. Первое связано с новыми возможностями производства видеоконтента: компьютерные и инженерные технологии, новые материалы и тому подобное. Второе связано с развитием коммуникаций, прежде интернета.

И вторая причина порождает третью — изменение того, что можно назвать медиапотреблением или медиаповедением. Аудитория получила новые измерения свободы. Стало возможным смотреть видеопродукцию в очень высоком качестве в удобное время, потреблять не телевизионные каналы целиком, а отдельные программы. В результате каждый потребитель может создать свой индивидуальный медиапрофиль, то есть фактически сформировать свой собственный видеоканал, состоящий из той продукции, которой он отдает предпочтение.

Именно новый характер потребления видеоконтента и порождает острые споры об авторских правах и видеопиратстве. Проблема в том, что аудитория сформировала колоссальный спрос на свободное потребление контента. Его может дать только интернет. Соответственно, этот спрос рождает предложение. Производители же контента нуждаются в доходах. До сих пор сколько-нибудь удовлетворительного компромисса найти не удалось. Есть, правда, несколько промежуточных ответов на нерешенный вопрос.

Например, можно и дальше двигаться по пути разного рода интернет-магазинов вроде Apple Store. Минус такого решения — сравнительно малая гибкость. Есть еще вариант — медиаплейеры, по примеру плейера BBC. Но в случае ВВС ситуация проста: аудитория уже заплатила корпорации путем перечисления ежегодных взносов и имеет право на весь созданный ВВС контент.

Наиболее привлекательным, но пока фантастическим способом представляется создание своего рода интернет-гражданства. В этом случае будет сформирован общий бюджет интернет-среды, который может распределяться среди производителей пропорционально вниманию аудитории к тому или иному фильму, сериалу и т. д. Разумеется, это невозможно без радикального упрощения системы электронных платежей. (Впрочем, это посильная задача, хотя, возможно, я тут проявляю преступное легкомыслие.)

Четвертая причина изменения соотношения между кино и сериалами заключается в том, что нынешние медиа, именно в силу дробности, фрагментарности потребления, потеряли или теряют то, что философ Маршалл Маклюэн называл эксплозией. То есть ощущение сопричастности, возникающее у людей, когда они все вместе одновременно потребляют одну и ту же продукцию: смотрят футбол, слушают новости. Наиболее яркая иллюстрация такого потребления — репродуктор на площади, где люди слушают обращение лидера. Но диверсификация каналов, обилие СМИ, возможность смотреть и слушать то, что хочется, в удобное время разрушили это ощущение общности. А кинотеатр в силу своей величины, технической оснащенности, уровня сервиса в известном объеме возрождает эту самую эксплозию. То есть люди идут в кинотеатр на шоу, ровно как жители средневековых городов сбегались посмотреть на возвращение короля с армией по главной улице города, ведущей к дворцу повелителя.

Поход в кино сегодня своего рода праздник, на который отправляются, как правило, в компании, с семьей, друзьями. Домашний просмотр фильма — индивидуальное явление, с другой поведенческой метрикой. Зритель не знает, кто и когда смотрел или будет смотреть сериал, потребление часто носит отложенный характер. Но самое существенное — изменение типа дискуссии о просмотренном, которая, как ни странно, даже несколько архаизировалась и стала ближе к тому, как обсуждаются книги. Причем не так уж важно, каков интеллектуальный уровень обсуждаемого произведения.

Более того, многие новые функции кинотеатра, такие, например, как возможность в прямом эфире смотреть в кинозале Байройтский оперный фестиваль, только подтверждают превращение кинотеатра в место для симультанного шоу.

Получается, что изменение рыночных условий, формирование новых моделей поведения аудитории привели к тому, что жанр, прежде считавшийся вторичным по отношению к «большому» кинематографу, перехватил инициативу, причем инициативу именно в сфере драматического искусства.

На сломе эпох

Если же говорить о той картине мира, которую рисуют сериалы, то она более чем тревожна. Конечно, искусство всегда драматизирует мир, хотя тот и сам по себе драматичен. И прав Аристотель в своих размышлениях относительно трагедии: переживание ужасного само по себе полезно, в том нет сомнений. Но вот что драматург считает ужасным? Почему для массового катарсиса он выбирает, к примеру, не семейную драму, а социальную катастрофу? Скорее всего, потому, что ему кажется: так он попадает в рефлексируемую — или не рефлексируемую, но болевую — точку.

И тут, конечно, волнует странное и в чем-то удивительное «серийное» помешательство по поводу Шерлока Холмса. Спору нет, Шерлок Холмс и его создатель Конан Дойл очень популярны и не так уж важно, что один из них когда-то был живым писателем, а другой лишь вымышленный им персонаж. Вопрос в другом: а с чего они вновь оказались столь привлекательны? Только за последнее время про Шерлока Холмса снято несколько сериалов в России, Англии, США, и не только!

Конечно, тут действует известный эффект заражения: телекинопродюсеры склонны подражать друг другу, эксплуатируя одни и те же сюжеты. Но мне кажется, дело не только в этом. Современный думающий мир стал нуждаться в новом интеллектуальном и храбром независимом герое. Когда явился Шерлок Холмс, еще в практически стабильной викторианской Англии, это стало, помимо всего прочего, симптомом страшной тревоги за прочность этого мира, страха, что порядок распадается, привычные сословные деления скоро рухнут, что идея разумного и традиционно-иерархического управления уже пала.

Вновь обостряется ощущение бессвязности, неуправляемости, хрупкости мира. Кажется, что социальные институты неэффективны, эгоизм и близорукость превращают работников государства в беспомощные винтики или бесчувственных тупиц. И тогда вновь появляется место для интеллектуального (одной храбрости и силы мало) рыцаря, для свободного индивидуума, готового рискнуть ради чего-то общего, например ради блага, пусть и понимаемого абстрактно.

Мне страшно любопытно, что произойдет дальше с Шерлоком Холмсом, поскольку в свое время именно Конан Дойл некоторым образом вдохновил Честертона, который отреагировал на то, что для Конан Дойла было само собой разумеющимся. Если конандойловский Холмс мог с одного взгляда распознать человека, определить его профессию и доход, например обратив внимание на обшлага куртки или мозоли на руках, то честертоновский патер Браун легко понимает, почему нобили из рассказа «Клуб рыболовов» одеваются в зеленые фраки — лишь для того, чтобы внешне не походить на лакеев. Иначе их не различить. На мой взгляд, в современных шерлоках холмсах уж больно много честертоновского. А это и есть верный признак смены эпох.