Жаклин Брискин - Обитель любви

• Название: Обитель любви
• Автор: Жаклин Брискин
• Издательство: ACT
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-775-5

События в романе происходят в конце XIX и в первые десятилетия XX века. Среди благодатной природы Южной Калифорнии живут и действуют герои книги — представители трех поколений Ван Влитов. Красивые, благородные, способные на самопожертвование, они сомневаются, страдают, ищут и находят свое место в жизни, свое счастье, свою любовь.

---

— Бад, я хочу, чтобы мы... Ну, я хочу, чтобы мы сделали то, что все делают.

Он толкнул дверь, и она закрылась. Проржавевшие, выкованные вручную петли скрипнули, с земли взвилась пыль. Он обвил обеими руками ее изогнутый стан и поцеловал ее в приоткрытые губы.

«Я тоже хочу, — подумал он. — Пусть хоть раз в жизни не будет победителя и жертвы. Пусть будет только та сладкая грусть, которую я чувствую к ней и к себе».

— Да, — прошептал он и начал расстегивать пуговицы на ее костюме.

С маленькой золотой булавкой пришлось немного повозиться. Не переставая целовать ее, он расстегнул перламутровые пуговицы ее английской блузки. Узкая расшитая лента поддерживала лиф. Под ним, как он увидел, ничего больше не было. Сглотнув, он проговорил:

— Милая, я хочу тебя больше, чем когда-нибудь кого-либо хотел. Но я не вправе так поступать. Ты должна остановить мужчину. Амелия, прошу тебя, останови меня!

Она подняла на него карие влажные глаза. Он потянул за ленточку, обнажив стройное тело, лишенное пышных прелестей, которые большинству мужчин показались бы желанными. Но сама беззащитность ее узких плеч, изящество ее юной груди глубоко его взволновали.

Вскоре у них в ногах уже валялась его скомканная одежда и ее надушенное, сшитое в женском монастыре нижнее белье, похожее на морскую пену. Их обоих охватила сильная дрожь. Он уложил ее на кучу одеял.

Наступила минута гораздо более трудная для Бада, чем для Амелии. Он сейчас шел на риск, чувство которого глубоко сидело в нем: шлюхе платишь наличными, а порядочной девушке — всей своей жизнью. Ему живо припомнилось, как исказился рот Розы, когда она крикнула: «Я не собираюсь рожать твоего маленького шкурника!»

«Остановись, — мысленно приказывал он себе. — Остановись!»

Но он уже не мог остановиться.

— Ты обиделся. Я не хотела тебя обижать, — прерывисто дыша, проговорила она, прижимаясь к нему. — Ты такой красивый, такой красивый!

Она шептала, зажмурив глаза, и водила рукой по его плечам и ниже, дотрагиваясь с нежностью до самых интимных мест. Он и не подозревал, что их можно ласкать. Его руки блуждали по ее телу. В sala не было слышно звуков борьбы, только их шумное дыхание. А потом она вдруг вскричала:

— О Бад!.. Бад, Бад, Бад, Бад, Бад!..

И весь мир перед ее глазами пошел кругом.

С бешено бьющимся в груди сердцем он глянул на нее сверху вниз. Лицо ее было неподвижно. «О Иисус! — подумал он. — Я убил ее! Я убил ребенка!»

Ее глаза раскрылись, и она робко коснулась его губ.

Бад знал о женщинах все. Женщины не способны испытывать оргазм. Это научно доказанный факт. Современная медицина подтвердила его. Шлюхи, конечно, притворяются, что испытывают оргазм, но это всего лишь условность. Бад так и воспринимал это у проституток. Но его тело помогло Амелии испытать такую же полноту ощущений, какую испытал и он.

Его пыл постепенно ослабевал, и он отвернулся. Он не хотел показаться холодным или злым. Но ничего не мог с собой поделать. Она хотела его так же сильно, как и он ее. Она получила такое же удовольствие, какое получил и он. Это обстоятельство подразумевало равенство между ними, что было для него слишком. «Я должен отдаваться ей так же, как она отдается мне», — подумал он. Ужаснувшись этой мысли, он успокоился, вспомнив о традиционной половой субординации. Женщина не может быть равной мужчине. Лос-анджелесские сплетники правы... Амелия Дин чужая... иностранка.

С моря на берег наступал туман, застилая горы Санта-Моника. Бад и Амелия рысью возвращались в город. Они сегодня случайно встретились, так что было бы просто глупо скрывать эту встречу. Условившись об этом, они обнаружили, что больше и сказать-то друг другу нечего. Поэтому они скакали молча. Амелию охватили мысли и чувства, смысла которых она еще не осознавала. Бад, вспоминая о собственной глупости, был совершенно подавлен.

«Впредь этому не бывать, — решил он. — Сегодняшний вечер я проведу с Мэри».

Эта мысль не принесла ему радости. Мэри Ди Франко была сестрой его приятеля Чо, с которым он вместе охотился. Ее отец владел кварталом Ди Франко на другой стороне улицы, напротив квартала Ван Влита. У Мэри были пушистые светлые кудряшки, румяные щечки, большая грудь и пухлые ручки. В свои двадцать лет Мэри считалась самой красивой девушкой Лос-Анджелеса. Она умела добиваться своего и очаровательно плакать. Мэри ждала, когда же наконец Бад Ван Влит объяснится с ней.

4

Как только суд приступил к слушанию «дела Дина», Форт-стрит сразу же превратилась в излюбленное место прогулок лосанджелесцев. Народ прохаживался под пестрой сенью перечных деревьев, останавливаясь, чтобы заглянуть через железную ограду на дом Динов. Амелия теперь уже не отваживалась появляться в саду. Вместо этого она отдыхала в оранжерее среди зеленых растений и, вдыхая запах влажной земли, представляла, что гуляет на свежем воздухе. В тот день они сидели с мадемуазель Кеслер поодаль друг от друга. Гувернантка вышивала что-то малиновым шелком, а Амелия водила глазами по неровным строчкам Бодлера. Она не читала, а пыталась осмыслить случившееся вчера.

Кодекс чести Амелии не допускал компромиссов. Она никогда не приукрашивала случившееся в ее жизни. Она пыталась отыскать правду и поняла наконец, что вчерашнее происшествие оказалось возможным отчасти потому, что ей просто больше некого любить. К своим друзьям она всегда испытывала горячую привязанность. Во Франции у нее была большая любящая семья. У нее были очень близкие отношения с отцом. Он занимал в ее сердце большое место. Когда они гуляли вместе, она держалась за его плотную теплую руку. По вечерам она садилась на пол и опиралась спиной о его ногу. После похорон отца ее жизнь превратилась в сплошное несчастье. Она лишилась объекта любви, и это было очень тяжело переживать. Каждый вечер перед сном она на прощание целовала мамину надушенную и постоянно ускользающую щеку. Каждую субботу мадемуазель Кеслер разводила яйца в розовой воде и намыливала ей голову этим средством, но в остальном эта пожилая женщина четко выдерживала дистанцию, принятую между госпожой и гувернанткой. Порой Амелия обнимала сама себя за плечи, словно желая убедиться в том, что она реально существует.

Отношения с Бадом переполняли ее, но ее чувства были иными. «Это вожделение», — думала она, краснея. Даже в этом она была честна перед собой. Она не связывала того, что произошло в Паловерде, с любовью. Любовь она уже познала. Любовью называлось то всепоглощающее чувство, которое она испытывала к отцу.

«Вожделение», — снова подумала она. Мускулистое тело Бада, исходящий от него жар, его запах, осязание его... Все это были новые, восхитительные ощущения. Его горячая пульсирующая плоть, твердая как железо и вместе с тем такая нежная... Это ее глубоко поразило. Все ее тело охватила дрожь, сердце бешено колотилось в груди. А потом странный покой, будто лежишь на дне глубокого бассейна со стоячей водой. Но вдруг вода вздыбливается и превращается в бурлящий поток. Ощущения так же не подчинялись ее воле, как и обмороки. Обмороки приводили ее в ужас, а это... это совсем не испугало. Она просто не поняла. Знала только, что, очутившись в Паловерде, попала в единственное место, где сможет обрести покой.

«Каждый из нас делал то, чего ему хотелось, — думала она. — Он теперь жалеет об этом. Я потеряла единственного друга в этом скверном городе».

Спина ее по-прежнему была прямой, но лицо обмякло, детское лицо со смешанным выражением скорби и полного опустошения и с застывшими в глазах невыплаканными слезами. Она поняла, что мадемуазель Кеслер смотрит на нее. Амелия поднялась.

— Бодлер никакой не грешник, — заявила она. — Он просто глуп!

С этими словами она выбрала из небольшой кучки на столе другую книгу.

Она никому не могла рассказать о своем несчастье. Собственный кодекс чести не позволял Амелии перекладывать свое бремя на другого. Порой из-за этого она казалась внешне холодной и хмурой — она об этом догадывалась, — но это все же лучше, чем взваливать свои проблемы, будто скользкий кирпич, на плечи другого человека. Она открыла книгу на закладке. Слова плыли перед ее глазами. «О Боже, после всего он посмотрел на меня так же, как здесь смотрят все остальные».

5

Следующие пять дней лил дождь.

Улицы раскисли и были похожи на остывшую и склизкую овсянку, а когда наконец выглянуло солнце, на Спринг-стрит образовались глубокие непроезжие борозды. Два поросенка шумно возились в луже. Мэри Ди Франко вошла в магазин Ван Влита, громогласно заявляя, что без помощи Бада ей не перейти на другую сторону улицы, чтобы попасть в квартал своего отца.

Через Спринг-стрит были настланы доски, и, когда Бад нащупывал безопасную дорогу, он вдруг увидел мадемуазель Кеслер и Амелию, выходивших из книжной лавки и библиотеки С. С. Бархэма.