Марк Юстин - Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа»

• Название: Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа»
• Автор: Марк Юстин
• Издательство: Из-во Санкт-Петербургского университета.
• Жанр: Античная литература
• Год: 2005

Произведение Помпея Трога «Филиппова история» («Historiae Philippicae»), созданное в правление знаменитого римского императора Августа, несомненно, принадлежало к ряду наиболее замечательных исторических сочинений античной эпохи. Этот труд представлял собой попытку описания исторических судеб человечества, начиная с легендарных времен и до современных автору дней, причем центральное место в данном сочинении было уделено Македонии и ее выдающимся монархам – Филиппу II, с именем которого связано название произведения, и Александру Великому. К сожалению, сочинение Помпея Трога не дошло до нас в полном объеме и сохранилось лишь в виде эпитомы – сокращения, правда, довольно обширного, сделанного во II или III в. н.э. неким Марком Юнианом Юстином. Но даже в таком варианте труд Помпея Трога продолжает оставаться весьма ценным, а подчас и единственным источником информации по многим событиям и сюжетам истории древнего мира, и прежде всего по истории эллинизма.

---

Помпей Трог и его произведение «HISTORIAE РНILIРРIСАЕ»

Автор: Зельин К.К. 

По сравнению с блестящими представителями «золотого века» римской литературы Помпею Трогу обычно уделяется меньше внимания. Его произведение «Historiae Philippicae» в 44 книгах не отличалось исключительными литературными достоинствами, насколько можно судить по единственной сохранившейся без сокращений речи (Just. XXXVIII, 4–7); к тому же это произведение было сравнительно рано утрачено, и мы можем составить о нем представление лишь по извлечению Юстина и прологам – своего рода оглавлению всех 44 книг сочинения Трога. Хотя эти прологи составлены не автором, все же они заключают весьма ценный материал, дополняя во многих случаях извлечение Юстина и показывая отдельные известия последнего в первоначальном авторском контексте. Даже беглое ознакомление с этими источниками показывает, что оригинал представлял собой не только обширное, но и очень содержательное, написанное на основании большого и разнообразного материала произведение, в котором этот материал был объединен и освещен некоторыми общими историческими идеями. Эпитоматор ограничился передачей лишь некоторых моментов в содержании каждой из книг, входящих в состав труда Помпея Трога, но сохранил их число и последовательность. Поэтому и теперь вполне возможно определить, несмотря на огромные лакуны и тенденциозный подбор материала, композицию труда и историческую концепцию автора.

Помпей Трог – современник Ливия. Его труд написан около 7 г. н.э. В глазах Юстина он был человеком, в произведении которого отразился литературный блеск эпохи Августа: это – vir priscae eloquentiae (Just. Praef.,1). Мы знаем о нем только то, что он сам сообщает о себе. Трог был родом из области воконтиев в Нарбонской Галлии (Just. XLIII 5, 11). Его дед получил права римского гражданства от Гнея Помпея во время войны с Серторием. Дядя (по отцу) был предводителем отряда всадников под командой того же Помпея во время Митридатовой войны, но отец служил уже Юлию Цезарю в качестве секретаря и переводчика (Caes. В. G., V, 36, 1; Just. XLIII 5, 12).

Произведение Помпея Трога называется «Historiae Philippicae», вероятно, потому, что центральное место в его изложении занимает история Македонии при Филиппе и Александре Македонском, завоевания последнего и история греко-македонских государств, возникших в результате распада империи Александра (кн. VII-IX, XI-XII, XIII-XVII, XXIV-XL). Название, напоминающее «Philippica» Феопомпа, связано с общим замыслом автора (см. ниже), с тем значением, которое в его исторической концепции имела попытка создания «мировой» империи. Но «Historiae Philippicae» – вовсе не история только Македонии и ее царей: перед нами развертывается широкая картина развития всего человечества, начиная с седой старины, от царствования легендарных Нина и Семирамиды до живой современности, до времени Августа. Это действительно res gestae, по выражению Юстина, «всех веков, царей, племен, народов» (Just. Praef. 2). Таким образом, оригинал может быть сопоставлен с другими изложениями всеобщей истории, образцы которых завещала нам античная древность.

Помпей Трог изображал весь ход всемирной истории. Насколько можно судить по передаче Юстина и Прологам, он искусно связывал отдельные части сложного целого, не теряя из виду главной цели своего изложения: показать возникновение, историю и крушение великих держав и зачатки культурного развития всех племен и народностей.

Труд Помпея Трога является переработкой сочинения неизвестного нам греческого автора. Было высказано предположение(1), что этим автором был грек из Александрии по имени Тимаген. Его произведение носило название «О царях» (Περί βασιλέων). Однако Тимаген нам известен очень мало, и вопрос о предшественнике Помпея Трога остается открытым(2).

С другой стороны, многие исследователи стремились связать выпад Тита Ливия (Liv., IX, 18, 6) против levissimi ex Graecis с автором греческого оригинала «Historiae Philippicae», усматривали в нем историка с пропарфянскими взглядами. Однако эти предположения следует признать неубедительными (см. ниже).

Отделить то, что принадлежит Помпею Трогу, от того, что взято им из греческого оригинала, возможно лишь в некоторых случаях (Just. II, 2, 14). В общем все же следует признать, что роль латинского автора была второстепенной по сравнению с его греческим предшественником, выразившим с большой яркостью и полнотой идеи, руководившие им при составлении его произведения. В дальнейшем нашем изложении там, где говорится о Помпее Троге, приходится большей частью иметь в виду его греческий оригинал.

Утрате обстоятельного труда Трога, возможно, способствовало появление во II или III в. н.э. небольшой компиляции Марка Юниана Юстина. В эпоху Римской империи нередко предпочитали краткое изложение обширным произведениям, и эпитома Юстина заменила для широкого круга читателей труд Помпея Трога. Уже в конце IV – начале V в. н.э. Августин и Орозий имели перед глазами только книгу Юстина, которая стала едва ли не самым распространенным пособием по всеобщей истории. Позднее, в Средние века и даже в Новое время, Юстин не потерял прежней популярности: его произведение переписывали, издавали и переводили.

В своем предисловии Юстин с уважением отзывается о Помпее Троге, сравнивает его с Геркулесом, имея в виду великую задачу, поставленную автором «Historiae Рhilipрicае»: привести в порядок и дать в последовательном изложении весь материал всемирной истории. Задача Юстина другая: он задумал, выпуская все, что казалось ему не интересным и не являющимся поучительным примером, составить своего рода выборку (fiorum corpusculum). Фактический материал вновь подвергся пересмотру и отбору с примитивной морализирующей точки зрения. Эпитоматор, как об этом свидетельствуют прологи и самый текст Юстина, выбрасывал иногда обширные части сочинения Трога, содержащие ценные сведения, и безжалостно искажал даже то, что вводил в свое изложение. Несмотря на это, произведение Юстина имеет важное значение как исторический источник, в особенности для эпохи эллинизма. Это положение станет более ясным, если обратить внимание на историческую обстановку, в которой появилась «Historiae Philippicae».

В середине II-I в. до н.э. античный мир пережил события, которые не только отразились на всем ходе его последующего развития, но и наложили сильнейший отпечаток на сознание современников. Эти события, обусловленные в конечном счете социально-экономическими факторами, в свою очередь, содействовали обострению классовой борьбы и в Италии, и за ее пределами. Развитие рабовладения в его самых жестоких формах, ломка старинных форм жизни, включение сравнительно отсталых областей в сферу мировой политики принимали иной раз характер настоящей катастрофы. Население покоренных стран неодинаковым образом реагировало на опустошительные римские завоевания. Некоторые греческие государства и союзы ожесточенно сопротивлялись римской агрессии, ища себе союзников на эллинистическом Востоке. Другие стремились заручиться содействием всемогущих завоевателей и были признаны «друзьями и союзниками римского народа». Третьи предпочитали до поры до времени оставаться нейтральными, выжидая хода событий и желая примкнуть к той стороне, которая окажется победительницей. То же наблюдается и в восточно-эллинистических государствах. Там не было недостатка в попытках дать энергичный отпор завоевателям, претендовавшим на мировое господство, но не было также единства и последовательности в политике этих государств. С другой стороны, сопротивление римлянам выливалось в иную форму – форму широких социальных движений или местных движений сепаратистского характера, в которых борьба провинциального населения тесно переплеталась с борьбой партий в Риме.

Ярким примером социальных и в то же время антиримских движений служит восстание Аристоника в Пергаме, доставившее римлянам так много хлопот, или восстание Лже-Филиппа в Македонии. Первое и второе восстания рабов в Сицилии также теснейшим образом связаны с политикой римлян в провинциях, с массовым обращением в рабство свободного населения Малой Азии и Сирии. Хотя все антиримские движения, какой бы характер они ни носили, были подавлены, однако эта борьба в течение примерно ста пятидесяти лет не могла не оставить глубоких следов в сознании населения, и даже в тех скудных известиях, которые дошли до нас, мы можем уловить чувства и мысли, которые возбуждала римская агрессия у провинциального населения, в частности у эллинов, почувствовать ту силу сопротивления, которую она вызывала.

В последние два-три десятилетия проблема римского «империализма» привлекала внимание многих исследователей. Понятно, что не только решения, но и правильной постановки этой проблемы в буржуазной историографии дано не было. Но и в советской науке, в которой соответствующие концепции этой историографии подверглись справедливой и убедительной критике, не было обращено достаточного внимания на одну сторону вопроса, которая имеет огромное значение для понимания всей проблемы в целом, а именно на идейный протест против римской политики, против приемов завоевания и дипломатии римлян. Между тем нельзя думать, что весь этот поток произвола, насилий и разрушений всякого рода, обращение в рабство десятков и сотен тысяч свободных людей, примеры неслыханно лицемерной и коварной международной политики, грубое вмешательство во внутреннюю жизнь населения покоренных областей, ограбление провинций откупщиками и ростовщиками, что все это не отразилось на сознании людей этого времени, в их философии, историографии, публицистике, художественной литературе, верованиях и чаяниях. Вопрос этот требует специального исследования на основе всего имеющегося материала. Такая задача здесь не может быть поставлена, но все же для понимания «Historiae Philippicae» необходимо напомнить об этом движении умов, об этой волне негодования и ненависти, о стремлениях к лучшему будущему, о проклятиях, надеждах и пророчествах, которые появлялись и множились в связи с развертывающимися событиями. Правда, победы римского оружия и установление принципата естественно привели к господству в литературе и философии официальной идеологии, к прославлению Рима и его исторической миссии, к идеализации Pax Romana и его хранителя – Августа. Но даже эти победы в области идеологии не могли вовсе заглушить осуждающие голоса людей, выдвигавших против Рима тяжкие обвинения, отказывавшихся преклониться перед успехом, добытым любыми средствами. Именно в эллинистических странах этот протест звучал всего громче, там вырабатывалась сложная аргументация, обращавшаяся к историческим примерам, философским доказательствам, к чувству и моральному сознанию для борьбы с ненавистной властью грубых завоевателей. На Востоке этот протест обычно принимал религиозную форму. Представлению о земном владыке противополагалась идея о господине неба и земли, о спасителе людей, Мессии, о небесной награде, ожидающей несчастных и гонимых за все их невыносимые земные страдания.