Сергей Бетев - А фронт был далеко

• Название: А фронт был далеко
• Автор: Сергей Бетев
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1989
• ISBN: 5-7529-0147-2

Книгу составили три ранее печатавшиеся повести свердловского писателя о трудовом подвиге уральцев во время Великой Отечественной войны, а также новое произведение автора «Памятник», в котором его герои встречаются через много лет после Победы.

---

Иван Артемьевич врос в машину, застыл в каменном наклоне вперед, лопатками, всей спиной чувствуя перегруженность поезда, тихо и боязливо радуясь, что паровоз опережает состав, тянет и тянет его за собой, не ослабляя сцепки. Котел гудел ровно, и машина ни разу не сбилась с дыханья, лишь сильно вздрагивала на выхлопах, стремительно рвалась вперед. Изредка, как издалека, до него доносился лязг заслонок: Костя подкармливал огонь.

Иван Артемьевич глядел перед собой в переднее стекло, уперев взгляд на самый горб подъема, который едва маячил где-то километрах в двух, а может, и в трех, и ждал, ждал каждую секунду того момента, когда иссякнет живая сила состава, когда обозначится первый сбой задохнувшегося паровоза, что будет означать открытый вызов, и начнется схватка с этим проклятым угором, на который — хоть кровь из носа — надо во что бы то ни стало взобраться…

Среди гула, распирающего будку, Иван Артемьевич не услышал Костиного крика, а повернулся к нему только тогда, когда тот крепко сжал его плечо, дохнул тревожно:

— Погляди, дядя Ваня!..

Костя показывал на топку, но Иван Артемьевич не заметил его жеста, взглянул на манометр: пар стоял недвижно, чуть-чуть за красной риской.

— В топку взгляни! Неладно там. Взорвалось вроде бы что…

Иван Артемьевич сполз со своего места. Прикрыв ладонью глаза, приоткрыл заслонки и тотчас захлопнул снова.

— Беда, Костька!..

Ивану Артемьевичу трудно было согнуться, и он опустился на одно колено, вслушиваясь в раскатный гром, сотрясающий топку.

Прежде чем сработала мысль, его обдало по спине сковывающим холодом. Он понял и не понял, что произошло.

Понял, что в топку прорвалась вода.

И не понимал еще — откуда. Но откуда бы она ни ринулась туда — катастрофа неминуема. А выстрелить в огонь она могла со множества сторон: через дымогарные, жаровые и циркулярные трубы, наконец, через выплавленную контрольную пробку. А это значит, что пройдут считанные минуты и струи воды, врывающиеся в топку с напором в двенадцать атмосфер и моментально превращающиеся в упругий пар, зальют огонь, давление в котле упадет, паровоз потеряет тягу…

И — хана!

Иван Артемьевич весь обратился в слух, перестал дышать. Наконец ухо уловило в общем грохоте совсем близкий от шуровочного отверстия, отличающийся особой резкостью звук.

И он понял:

— Контрольная пробка! Полетела…

— Отчего?!

— А черт ее знает! Ремонтники напортачили. — И крикнул: — Закачивай воду! Обоими инжекторами качай!..

Слова сразу потеряли смысл. Да, на какой-то момент вода в котле оказалась чуть ниже головки пробки, и, плохо запрессованная, она не выдержала. Дальше — беда. По правилам технической эксплуатации состав следовало немедленно останавливать, паровоз тушить.

Но что делать сейчас?!

За тендером — две тысячи восемьсот тонн груза. На подъем только полезли. Остановить такой состав на самой середине угора — тоже риск: тормозная система слабая, а вдруг сорвется вниз? А там станция, наверняка забитая поездами: сам же видел, когда проскакивал ее, что единственный свободный путь был предоставлен ему. К тому же остановка перекроет перегон на час-два, пока кто-то выволокет их отсюда или поможет спуститься. Значит, неизбежны задержки и впереди и позади. Беда!

Эти мысли отняли всего мгновения, но и они показались Ивану Артемьевичу вечностью. Костя немо стоял рядом. Федька Мальцев бледнел возле угольного бункера.

Иван Артемьевич тяжело поднялся на ноги, привычно взглянул на приборы: там все было еще в порядке, как будто ничего пока не случилось, даже вода держалась ближе к норме. Работали инжекторы.

Потом поглядел в окно. Там, в каком-то тумане, увидел все еще далекий горб подъема и почувствовал, как ему молотом бьет по вискам.

Костя стоял и ждал.

— Не знаешь, что надо делать? — хрипло спросил Иван Артемьевич.

— Не знаю.

— Я — тоже. Останавливаться надо. Тушиться.

— Нельзя же! Растянемся. А то и утащит!..

— Вот-вот: нельзя.

— Дядя Ваня, придумай!..

Придумывать было нечего. Если не останавливаться, выход был один.

— В топку надо идти, Костька… — выдавил из себя Иван Артемьевич. — Пробку забить.

Мгновения хватило на то, чтобы Костя понял все: можно пригасить огонь в топке, сбросить давление в котле, чтобы ослабить водяной напор, заклепать бродком отверстие пробки. Все это на ходу. Времени потребуется минута, может, две. Но как это сделает Артемьич?! Старый, грузный… Сейчас в топке кромешный ад: вода, пар, копоть — и все это сплошной вихрь, в котором повреждение можно найти только на ощупь…

Костя схватил Ивана Артемьевича за руки:

— Ты-то куда прешь?!.

И в это время паровоз, словно торопя их, вдруг раскатился дробью выхлопов в пробуксовке.

— Песочницу! — крикнул Иван Артемьевич, хотя Костя уже опередил его.

Иван Артемьевич взревел двумя короткими гудками, призывая на помощь Павла Глухова. Тот сразу откликнулся ему, Иван Артемьевич даже почувствовал толчок второго.

— Быстрее, дядя Ваня! — торопил Костя.

— Федька! Сымай сапоги, давай портянки! — крикнул Иван Артемьевич кочегару, а сам рвал уже свои.

Костя лихорадочно одевался. На нем оказался Федькин свитер и помимо своей куртка Ивана Артемьевича. Федька помогал ему обмотать портянками лицо. А Иван Артемьевич в это время задыхался возле топки. Уже был оттянут регулятор, сброшен пар, выключен сифон, закрыто поддувало. Иван Артемьевич орудовал лопатой, покрывая раскаленный уголь слоем свежего… И следил, как падает давление: девять, восемь, семь… Все еще мало!

Увидел, что Костя ждет уже одетый, стоит перед ним с бродком в одной руке, с маленькой кувалдой — в другой.

Иван Артемьевич подтянул шланг и стал обливать его водой. А сам торопился со словами:

— Ищи ее осторожно. Почуешь по тому, как тебя обожжет… А дальше только не ошибись: надо, чтобы бродок наверняка попал…

Отбросил шланг и швырнул поверх угля две доски, выкинутые Федькой из тендера.

— Ну что? — разогнулся перед Костей. — Не подведи, сынок. И будь осторожней… Иди.

— Пошел, — сказал Костя.

Он ловко просунул ноги навстречу жару, на мгновение задержался, нащупывая сапогами доски и тихонько проталкивая себя. Еще не разжав рукавиц на кромке отверстия, попробовал улыбнуться:

— Тепло…

И исчез внутри. Иван Артемьевич еще видел его секунду-две, а потом грохочущий мутный вихрь поглотил Костю.

Иван Артемьевич услышал, как гудит второй, взывая о поддержке. Крикнул Федьке:

— Дай два коротких!

Сам не отводил от топки. Он знал, что не услышит ни голоса Кости, ни ударов его кувалды, если даже Костя и сделает все, как надо. Он только отсчитывал сердцем секунды: сейчас Костя пролез через циркуляционные трубы, сейчас ищет пробку, вот нашел… теперь прилаживается… Ну!..

Ожидание становилось невыносимым. Прошла уже минута, а топка ревела по-прежнему. Иван Артемьевич почувствовал резь в глазах: пот заливал ему лицо… И в это время топка будто захлебнулась своим ревом, поперхнулась раз, другой и затихла. И почти тут же он увидел, как Костя ухватился за край топки, тяжело подтянулся.

— Тащите!.. — хотел крикнуть, а прохрипел он.

Костя как-то потяжелел. Иван Артемьевич с Федькой кое-как выволокли его через зев топки, повернув на спину, положили на пол. Вся одежда на нем парила. Иван Артемьевич облил его холодной водой с головы до ног и только тогда увидел через сбившуюся портянку лицо. Оно вздулось от пузырей…

— Не вижу ничего… — услышал Иван Артемьевич.

Он подсовывал ему под голову телогрейку, когда сотрясая все вокруг, зачастил в пробуксовке паровоз Пашки Глухова и заревел по-дикому.

Иван Артемьевич метнулся на свое место, дохнул под себя песком, толкнул регулятор, открыл поддувало и прогудел в ответ. Заорал на Федьку:

— Держи топку!..

Кузнецовский паровоз резко рванул вперед, коротко пробуксовал, но Иван Артемьевич передернул регулятор, и машина, тяжело вздохнув, потянула ровно.

Ивану Артемьевичу показалось, что за окном все вокруг будто остановилось. Он высунулся на минуту и увидел, что состав тащится шагом. Кинул взгляд вперед, опустился на сиденье и по-чумному мотнул головой: еще он заметил и то, что голова поезда уже поднялась на горб подъема…

Паровозы, изводя себя, попеременно пробуксовывая, в туче черного дыма обреченно ползли метр за метром вперед…

С тендера в будку неожиданно вывалился Пашка Глухов. Он перешел на ходу со своего паровоза к первому.

— Что за мать твою!.. Дядя Ваня, чего это у тебя?! — успел выдохнуть и замер перед Костей, распростертым на полу. — Как это его?

— Пить, — едва слышно шевелил губами Костя.

— Беда… — отозвался Иван Артемьевич.