Андрей Курков - Львовская гастроль Джимми Хендрикса

• Название: Львовская гастроль Джимми Хендрикса
• Автор: Андрей Курков
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012
• ISBN: 973-966-03-5386-7

«В жизни самое интересное — это жизнь», — сказал однажды писатель, обращаясь к своим читателям. И его новый роман «Львовская гастроль Джими Хендрикса», где переплетаются действительность и вымысел, где нет границы между реальностью и сюрреализмом, прекрасное тому подтверждение. Над сухопутным Львовом летают чайки, и в городе временами пахнет морем. Бывшие хиппи в компании с экс-капитаном КГБ собираются на Лычаковском кладбище у могилы… американского рок-певца и гитариста Джими Хендрикса. А по древним улочкам города носится ночами старенькая иномарка с людьми, желающими излечиться…

Андрей Курков — журналист, писатель-сценарист (по его сценариям поставлено 18 документальных и художественных фильмов), автор более двух десятков книг. Его произведения переведены на 34 языка, в том числе английский, немецкий, французский, голландский, испанский, японский, турецкий и др. Курков — один из двух писателей постсоветского пространства, чьи книги попали в топ-десятку европейских бестселлеров. Недаром он признан в Европе современным русскоязычным писателем № 1.…

---

Тюль за клеткой отъехал в сторону, и в окне Тарас увидел раздраженное лицо пожилого человека. Хозяин квартиры недовольно и вопросительно уставился на Тараса.

Тарас показал рукой на форточку. Старик-хозяин убрал с подоконника клетку и приоткрыл окно.

— Че надо? — спросил он голосом человека, готового к словесной самообороне.

— Мне очень нужен гимн, украинский, — залепетал Тарас, просительно глядя в голубые глаза старика. — Мне сказали, что у вас есть…

— Гимн?! — повторил старик, и лицо его постепенно утратило следы раздражения. — Зайдите, вход со двора… квартира тринадцать…

Тарас благодарно кивнул и поспешил по бетонной отмостке прямо под стенкой дома к его углу.

Старика звали Назар Орестович. Он уже стоял в проеме открытой двери, когда Тарас вошел в парадное. Завел его в комнату, наполненную старой мебелью. Тарасу сразу бросились в глаза суперсовременный музыкальный центр, стоявший прямо на полу у окна, и компьютер на допотопном письменном столе.

— Два года пенсии копил, — с гордостью прокомментировал хозяин квартиры, заметив, на что обратил внимание гость. — А зачем вам гимн?!

— Как зачем?! — вырвалось у Тараса скорее от непонимания вопроса, чем от очевидности ответа.

— Извините, — тут же пошел на попятную старик. — Конечно, вижу, что вам нужен… У меня, тут… — Он открыл ящик письменного стола, вытащил парочку компактов в бумажных конвертах. — Вот, возьмите! Просто в подарок. — Он протянул диск гостю. — Только с одним условием.

Тарас уже держал диск в руке, когда до его мозга добралось прозвучавшее из уст старика слово «условие».

— С каким условием? — спросил он с опаской в голосе.

— Вы понимаете, мы живем в такое время… я даже не решусь сказать в какое…

— Да я понимаю. — Тарас кивнул.

— У вас же компьютер есть?

Тарас снова кивнул.

— Сделайте пять копий и раздайте пяти друзьям или знакомым. Я на себе проверил: если каждый день его слушать, он приносит счастье. Просто мало кто его слушает в стране… Поэтому и страны как бы нет… Вы друзьям раздайте, пусть слушают. И пусть каждый из них тоже по пять копий сделает и своим друзьям раздаст. Понимаете?

— Это как письмо счастья, что ли? — спросил Тарас.

— Это — гимн счастья, письма же не звучат! Да и никакой от них пользы! Я сам проверял! А вот в нем, в гимне, закодировано счастливое будущее нации, но сбудется оно, только если вся нация будет его слушать. Каждый день! И по много раз!

— Я слушаю, — признался Тарас. — Каждое утро… Но мне этого сегодня не хватило… По радио только один раз его играют.

— Я им писал уже, — понимающе вторил гостю хозяин. — Просил хотя бы три раза в день передавать… Им всё пофиг, лишь бы реклама, а то, что гимн — это реклама будущего счастья, они не понимают!

Когда Тарас вышел от старика на улицу с компактом в руке, воздух показался ему удивительно свежим и душистым.

Он вернулся домой, разделся. Скопировал файл с гимном на компьютер, зашел в компьютерный проигрыватель и выбрал для этого файла режим продолжающегося повторения. Нажал курсором на «play» и быстро нырнул под одеяло. Сон наступил во время третьего повторения государственного гимна.

Глава 18

На небе светило солнце, отражавшееся в лужах тротуара. Оно уже светило, когда Тарас проснулся, хотя сквозь сон он отчетливо слышал дробь косого дождя в окно. Теперь же ни ветра, ни дождя не было. Вечереющее чистое небо не отличалось яркой синевой, однако его голубая серебристость как-то успокаивала Тараса, настраивала на неспешные мысли. Или это предстоящее этим вечером первое настоящее свидание с Даркой неким странным образом успокаивало его?

Вышел Тарас из дому слишком рано, почти за час до обусловенного времени встречи. От его дома на Пекарской до статуи Девы Марии на проспекте Свободы от силы пятнадцать минут пешего хода. Удлинять путь искусственно, изменяя и усложняя маршрут, Тарасу не хотелось. И он просто максимально замедлил шаг. Несколько раз останавливался, находя для таких остановок причину то в чьем-нибудь окне, за стеклом которого сидела и смотрела на улицу белая кошка, то обращая внимание на старинные двери с решетчатым окошком в стиле модерн.

Встретившись в условленном месте, они стояли несколько минут возле статуи, наблюдая, как останавливаются перед Божьей Матерью прохожие, как они молятся и сразу продолжают свой путь.

Дальше отправились они в сторону площади Рынок и именно там остановились у третьего по счету попавшегося на их дороге кафе.

Ее изумрудного цвета перчатки удивительным образом гармонировали с интерьером этого кафе. Темно-зеленый приталенный жакетик подчеркивал любовь Дарки к моде тридцатых годов. Твидовая слегка зауженная книзу юбка такого же цвета и более темные, но тоже зеленые кожаные полусапожки дополняли ее образ, и в этом наряде она никак не походила на работницу обменного пункта. Скорее, ее вид соответствовал образу начальницы отделения банка. Однако для начальницы ей чего-то недоставало. И Тарас быстро понял чего. Ее лицо в этот день было территорией, свободной от косметики. Но это не бросалось в глаза. Этим вечером ее щекам хватало собственной румяности и свежести, ее губам — естественного малинового блеска.

— Кажется, нам повезло! Тут вполне уютно! — улыбнулась, присев за столик, Дарка. Поправила воротник жакетика, оглянулась и посмотрела в сторону барной стойки, где стоял высокий с набриолиненными черными волосами парень-официант.

— Знаешь, на самом деле это пятое по счету, ты просто не заметила! — признался Тарас. — Мне это местечко больше нравится! Тут и кофеварка никогда не ломается! И шоколад горький всегда есть!

— А ты что, горький шоколад любишь?

— Нет, — смешливо продолжил Тарас. — Но тут он всегда есть, посмотри на рекламу на стене!

Набриолиненный парень-официант подошел и остановился между Даркой и Тарасом. Тарас заказал кофе по-венски. Дарка попросила себе двойной эспрессо.

Когда ее пальчики изумрудного цвета поднесли чашечку кофе к губам, Тарас замер. Он словно почувствовал, что прямо сейчас, как только она сделает маленький глоток, его, Тараса, мир изменится. Будто бы не кофе был в ее чашечке, а особый эликсир, эликсир, изменяющий видение и чувствование мира, изменяющий его размеры, формы и звуки. Тарасу стало жарко. Он снял куртку и остался в длинном вязаном свитере, купленном специально для того, чтобы носить с джинсами.

— А что ты обычно делаешь днем? — спросила вдруг Дарка.

— Сплю, — растерянно ответил Тарас, но тут же встрепенулся и добавил: — А еще поливаю кактусы и кормлю рыбок.

— Кактусы и рыбки? — удивилась вслух она.

— Они друг другу не мешают, хоть и стоят рядом, на одном подоконнике. А ты что делаешь днем?

— Тоже сплю. Я легко засыпаю, только когда тело очень устало, поэтому и работаю ночью… А потом, после сна, читаю, помогаю отцу.

— Ты с отцом живешь?

— Да. Мама у нас была со странностями. Когда отец заболел, она ушла. А потом в другой город переехала, в Черновцы. Иногда звонит.

— Странно! — Тарас пожал плечами. — Что, ушла потому, что отец заболел?

— Не судите, да не судимы будете! — Дарка вздохнула. — Она просто устала от моих болячек. Я ведь с детства доставляла только хлопоты. Им пришлось ради меня в квартире воздушные антиаллергические фильтры устанавливать. А потом еще и отец…

— Ты же говорила, что у тебя аллергия на деньги, а не на пыльцу.

— В воздухе не только пыльца летает. Деньги тоже в воздухе есть, мельчайшие частицы. Вот ты берешь деньги в руки, на пальцах остаются их частицы, кислоты. Возникает реакция, которую ты не замечаешь, потому что толстокожий!

— Я толстокожий? — вырвалось у Тараса.

— Я в медицинском смысле говорю, — подчеркнуто мягко произнесла Дарка. — Толстокожие не подвергнуты аллергиям, а тонкокожие, такие, как я, подвергнуты. У человека ведь пальцы всегда влажные, даже когда он думает, что они сухие и вытерты полотенцем. И когда пальцы касаются денег, то влага тела вступает в реакцию с денежной кислотой — она и на купюрах, и на монетах. У толстокожих реакция проходит сверху, а у тонкокожих денежная кислота проходит в кровь…

— А воздух тут при чем?

— Наша температура 36 и 6, — спокойно продолжила объяснять Дарка. — Температура реакции телесной влаги и денежной кислоты еще выше, а значит, в результате, если кислота не попадает в кровь, то она испаряется и остается в воздухе. И попадает в кровь тонкокожих уже через легкие.

— Ты хочешь сказать, что мир состоит из тонкокожих и толстокожих и толстокожие виноваты в проблемах тонкокожих? — сформулировал не без труда Тарас.

Дарка, улыбаясь, отрицательно замотала головой.

— Нет, во всех проблемах виноваты деньги. Толстокожие не виноваты.