Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

• Название: Громыко. Война, мир и дипломатия
• Автор: Святослав Рыбас
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03477-8

В книге Святослава Рыбаса представлено первое полное жизнеописание Андрея Громыко, которого справедливо называли «дипломатом № 1» XX века. Его биография включает важнейшие исторические события, главных действующих лиц современной истории, содержит ответы на многие вопросы прошлого и прогнозы будущего. Громыко входил в «Большую тройку» высшего советского руководства (Андропов, Устинов, Громыко), которая в годы «позднего Брежнева» определяла политику Советского Союза. Особое место в книге занимают анализ соперничества сверхдержав, их борьба за энергетические ресурсы и геополитические позиции, необъявленные войны, методы ведения дипломатического противостояния. Показаны внешнеполитическая практика, деятельность крупнейших мировых лидеров — Сталина, Рузвельта, Черчилля, Мао Цзэдуна, Аденауэра, де Голля, Хрущева, Андропова, Брандта, Никсона, Картера, Рейгана, Буша-старшего, а также знаменитых дипломатов Генри Киссинджера, Вальтера Шееля, Анатолия Добрынина, Валентина Фалина, Георгия Корниенко, Эгона Бара и др.

---

При этом, как мы уже говорили, у обеих сторон не было никакого желания начинать войну из-за Западного Берлина. Не было, но логика глядящих друг на друга сквозь артиллерийские прицелы воинских группировок толкала к столкновению.

Громыко сумел остановить войну: было договорено с американцами, что танки поочередно начнут пятиться от роковой черты — каждая сторона отступит и наблюдает, делает ли это другая. Так и отвалились друг от друга, перепугав полмира.

В декабре того же года Аденауэру было направлено конфиденциальное письмо, в котором впервые в советской дипломатической практике высказывалась необходимость двигаться к общим человеческим целям, заменить военное соперничество экономическим соревнованием двух систем, отказаться от применения силы. (Авторство документа, одобренного Громыко и Хрущевым, принадлежало руководителю 3-го Европейского отдела советского МИД В. Фалину, который предвосхитил реалии горбачевской внешней политики.)

Как мы вскоре увидим, стратегия западногерманских социал-демократов станет успешно осуществляться при поддержке высших руководителей СССР, которые, правда, не ставили, конечно, перед собой задач ослабления своего государства. Громыко же далеко не сразу уступит давлению своих коллег, среди которых были Брежнев и Андропов.

Именно на германском вопросе споткнется Кремль, если говорить о внешнеполитических обстоятельствах разрушения Советского Союза. Потом будут и другие вопросы, но план Бара — это был решающий момент.

Глава 23. ВОЙНА НА ПОРОГЕ США

Тут германский вопрос вдруг получил новую окраску, ибо начался еще один кризис — Кубинский (Карибский). Ему предшествовали многие события, в результате которых начала складываться новая мировая реальность, а также усиливаться антихрущевские настроения в политической элите Советского Союза.

20 февраля 1962 года в Пентагоне был утвержден «кубинский проект», согласно которому в октябре того же года должен был свергнут режим Кастро, для чего предусматривалось использование американских вооруженных сил. Конгресс США разрешил президенту предпринимать военные действия против Кубы, если это потребуется «для защиты американских интересов».

В феврале 1962 года началось массированное развертывание на Кубе советской военной помощи. Хрущев считал, что «отдать» Кубу — «это был бы большой удар по марксистско-ленинскому учению, и это отбросит нас от латиноамериканских стран, понизит наш престиж». Ответственность за это поражение легла бы на него.

На кубинскую тревогу накладывалась еще одна. До 1962 года Хрущев постоянно заявлял об успехах в ракетостроении, о массовом производстве в СССР межконтинентальных ядерных ракет, однако на самом деле США к началу Кубинского кризиса уже имели значительное превосходство в этой сфере.

«В феврале 1962-го Макнамара сообщил сенатскому Комитету по международным отношениям, что “в случае масштабного ядерного конфликта США обладают серьезным преимуществом”, а месяц спустя президент отверг устоявшееся мнение, что “США ни за что не нанесут ядерный удар первыми… Хрущеву следует знать: если будут затронуты наши жизненные интересы, мы можем проявить инициативу”»{207}.

По данным Международного института по исследованию проблем мира в Стокгольме (Stokcholm International Peace Research Institute — SIPRI), в 1959 году стратегические вооружения США и СССР соотносились: по носителям ядерного оружия как 1551 к 108; по количеству ядерных зарядов на них как 2496 к 283, соответственно. Причем американские ядерные средства передового базирования — авиация и ракеты — в Европе и на кораблях, достигающие территории Советского Союза, SIPRI в расчет не брал. СССР же такими средствами не обладал.

Здесь необходимо сказать о наставлении Громыко, которое он дал в марте 1962 года новому послу в США Анатолию Добрынину: «Единственный личный совет, который я хотел бы высказать, заключается в том, чтобы вы не торопились давать каких-либо скороспелых оценок по тем или иным действиям американской администрации, даже если внешне они и могли носить какой-то сенсационный характер»{208}.

Министр намекал на взрывной характер Хрущева и предупреждал собеседника об опасности, могущей неожиданно явиться из неадекватного восприятия лидером дипломатических донесений. К тому же он не был «сторонником конфронтации с США и старался по возможности избегать их. Он ценил элементы стабильности в этих отношениях, хотя и не настаивал должным образом на своем мнении, если это расходилось с мнением напористого Хрущева. («Надо отдать должное Громыко: в частном разговоре с ним он обычно высказывал откровенно свою точку зрения, но не доводил дело до серьезного спора, тем более в присутствии других членов советского руководства»{209}.)

В общем, Хрущев и, соответственно, Громыко осенью 1962 года находились в очень трудном положении. К главной внешнеполитической проблеме, германскому вопросу, вдруг присоединилась Куба. Это напоминало ситуацию с Испанией в 1936 году, когда Сталину пришлось вопреки интересам СССР оказывать помощь республиканскому правительству и тем самым обострять отношения с Англией и Францией, ставя под удар лелеемую им систему коллективной безопасности. Точно также и Хрущев, считавший войну с Америкой недопустимой, был вынужден защищать Кубу, идя на риск прямого столкновения.

Кеннеди тоже считал бессмысленным начинать войну из-за Западного Берлина, предлагал «дать Советскому Союзу любые гарантии, что не передадим западным немцам ядерного оружия», и говорил о возможности постепенного отвода американских и советских войск из Европы. Если бы вдруг ожил Сталин, он наверняка был бы доволен. Однако идея вывода войск не вызвала одобрения в Москве, так как опасались, что это скажется «на стабильности режимов в странах Восточной Европы» (А. Добрынин). Москва уже не могла превратить коммунистические правительства в странах Восточной Европы просто в демократические. Времена изменились.

В апреле 1962 года министр обороны Родион Малиновский доложил Хрущеву о преимуществе американцев в ракетной технике и о том, что они закончили размещение ядерных боеголовок «Юпитер» в Турции. Хрущев быстро сообразил, что надо предпринимать в ответ что-то неожиданное: «А что, если запустить в штаны дяди Сэма нашего ежа?»

Он имел в виду Кубу.

«Однако Громыко, если верить его воспоминаниям, все же воспротивился: “…Завоз на Кубу наших ядерных ракет вызовет в Соединенных Штатах политический взрыв. В этом я абсолютно уверен…”»{210}.

22 октября 1962 года президент Кеннеди заявил, что Советский Союз размещает на Кубе ракетное оружие.

14 октября воздушная разведка американцев зафиксировала строительство на острове пусковых ракетных установок, которые, как определили эксперты, могли поразить Восточное побережье США, включая Вашингтон и Нью-Йорк. (Всего США располагали пятью тысячами единиц ядерного оружия, обеспеченных средствами доставки, у СССР их было всего 300 единиц.) Для Вашингтона действия Москвы были необъяснимыми. Там не могли понять, почему русские идут на огромный риск, зная о многократном превосходстве США в ракетно-ядерных вооружениях.

Кеннеди принял решение о блокаде Кубы, не исключая, впрочем, и иных действий, начиная от военного вторжения и кончая переговорами с Хрущевым по дипломатическим каналам.

Вокруг Кубы было сформировано кольцо, которое составили 25 эсминцев, два крейсера, несколько авианосцев и подводных лодок и большое число вспомогательных судов.

В это время на Кубе уже находились 42 советские ракеты СС-4, в том числе с ядерными зарядами, советская бригада численностью 40 тысяч человек и продолжался монтаж новых установок{211}.

Американские военные торопили Кеннеди дать согласие на вторжение, он, однако, тянул с ответом, не желая нападать первым и надеясь на мирные методы.

В этой истории, которая могла закончиться первой мировой атомной войной, обратим внимание на методы, которыми тогда действовало советское правительство. Оно использовало по меньшей мере три независимых друг от друга канала — по линии МИД, внешней разведки КГБ (Первое главное управление — ПГУ) и военной разведки Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба. Информация от ПГУ и ГРУ, приходившая в Москву, не попадала в МИД, не получала соответствующей аналитической обработки и оценки, а направлялась прямо Хрущеву (которого Государственный секретарь Дин Раек называл «сумасшедшим», имея в виду его непредсказуемость).

18 октября 1962 года в Овальном кабинете Белого дома состоялась встреча президента Кеннеди с Громыко и Добрыниным. Громыко отмечал, что Кеннеди и Раек напряжены; Государственный секретарь «красен, как рак». Советский министр сказал о том, что американцы напрасно так боятся Гаваны: Советский Союз ручается за то, что Кастро никому не угрожает. Согласно записям Громыко, президент охарактеризовал ситуацию как «самую опасную со времен войны» и заметил, что «не имеет представления, чем все это кончится». Он добавил, что не намерен вторгаться на Кубу и старается сдерживать тех, кто выступает за такое развитие событий.